был в тюрьме, но уже начал.
— Начал. Шеннон, — голос Грейс стал тише, — Шеннон тогда еще поругался с Осборном. Я помню. Я помню это время.
— Он уже писал? Сколько их у тебя накопилось? Ты же не выбросила?
— Не выбросила, — сказала Грейс, а про себя добавила. — Ты бы знала, Сандра, сколько раз я их перечитывала и слышала его голос. Как я могу их выбросить?
— Так отдай их полиции! Не одно и не два, как ты тогда сделала, а отдай все! Это же угрозы жизни, он ведь грозился…
— Он ничего не сделает мне. Он за решеткой.
— Но Луис нет. Ты ведь знаешь.
Грейс знала. В дальнюю часть Ластвилля она за десять лет не ходила ни разу. Умер мистер Хэрроу, но Грейс не решилась проститься с памятью о нем в кофейне. Каждый раз, когда Амира проезжала мимо поворота в тот район, Грейс отворачивалась. В каждой тени, за каждым фонарем чудилась ей фигура Луиса, пропавшего после увольнения, но призраком оставшегося в городе. Никто не видел его, но Грейс чувствовала, что он где-то есть.
Они говорили ни о чем. Сандра знала, как Грейс не любит такие разговоры, но понимала, что беседы успокаивают. Обсуждали последнюю прочитанную книгу, воскресенье и речь Кристофера, с которым Грейс после пила кофе в кофейне по соседству, погоду, потом снова говорили о Кристофере.
Выстраданная улыбка появилась на лице Грейс, когда Сандра наконец рассказала, как они с Кристофером ездили в Лондон в театр. Сандра в красках описывала пьесу, а Грейс представляла, с каким детским восторгом постановку смотрел священник. Несмотря на боль и страх, он нашел в себе силы поддержать Грейс во время слушаний. Кристофер обещал, что защитит Грейс и ее друзей, если сможет, хотя и не сразу поверил, что Грейс могла попасть в такую беду. Он до последнего надеялся, что это жестокая шутка. Кристофер помог Грейс написать выпускную работу: нашел часть материалов, разложил в правильном порядке. Он хотел сделать все, чтобы Грейс было легче, потому что знал, как много для нее значат знания. Кристофер всегда звонил и спрашивал, как Грейс себя чувствовала. Он писал в мессенджерах почти каждое утро и желал доброго дня, хотя понимал, что пожелания улетят в воздух. Кристофер пришел на вручение дипломов в университете. Он даже пустил в свой дом, когда Осборн с Грейс были в бегах после волны угроз Джексона. Кристофер был гостем на их свадьбе. Кристофер был гостем в их новом доме. Он оказался другом, каким не смогли стать ни Руби, ни Шелдон. Грейс не забыла ни одного доброго поступка и слова. Хорошее не забывается, как и плохое.
Перед уходом Грейс, Сандра попросила ее забежать на неделе еще раз. Не на прием, но хотя бы кафе. Сандра хотела убедиться, что с Грейс все хорошо. Все-таки когда Осборн уезжал, за подругу тревожно. Но когда Осборн был в городе, Сандра могла расслабиться.
По дороге домой Грейс решила зайти в любимую пекарню и купить сладких булочек и несколько американских пончиков для Осборна. Амира остановилась поодаль площади, открыла двери и выпустила Фреда, затем Грейс. Они прошли по узкой улице вдвоем, оказались на залитой летним ярким солнцем площади. Воздух пах юностью, тестом и надвигавшимся дождем.
— Ты пойдешь к священнику? — спросил Фред. Он надел очки от солнца и в темно-синем костюме и кепке стал похож на американского полицейского из блокбастеров.
Грейс, сама того не замечая, улыбнулась.
— А ты хочешь к нему сходить? Я не против, нужно только купить выпечки. Может, приедут Джим с Лизой.
— Я пойду с тобой, если ты захочешь.
— Если я захочу? — Грейс вздохнула. Иногда ей хотелось, чтобы Фред был более разговорчив. Привыкла бы к его речи. — Я была у него позавчера. Не знаю, на месте ли он. У него же есть помощники.
— Мы можем зайти и проверить, — сказал Фред и засунул руки в карманы брюк.
— Может, лучше все-таки сначала купить выпечку?
— Можем зайти. Скоро обед, придут люди.
— Да, ты прав, — согласилась Грейс, закусила губу, а потом добавила. — Разберут ведь. Надо купить, пока булочки еще остались.
Она, конечно, понимала, что Фред боялся совсем другого.
Из пекарни они вышли с двумя пакетами. К солнцу подплывали сероватые тучи, но небо все еще оставался ярким, воздух — теплым, и ни намека на дождь не было. Грейс улыбнулась. В хорошую погоду думалось лучше.
Они перешли площадь, спустились по ступеням в дышащий зеленью и увядавшей свежестью сквер, к храму. На пороге Грейс чуть постояла, словно собираясь силами, а потом толкнула дверь и зашла. Фред вошел следом.
Грейс оглядела недавно покрашенный зал. Кристофера внутри не оказалось.
— Извините, вы не знаете, на месте ли Кристофер? — спросила она у уборщика, подметавшего полы под окнами.
— Кристофер? — переспросил молодой человек, вытащил из уха наушник и покачал головой. — Час назад уехал. Может, к вечеру вернется.
Грейс ликовала. Разговаривать с Кристофером в обществе Фреда не хотелось. Они друг друга почему-то недолюбливали.
На площади Грейс остановилась. Посмотрела на то, как дорога убегает вверх, к чумному столбу, к музею, к новой сцене, стилизованной под средневековую. Посмотрела вниз, на озеро, в котором также плавали лебеди. Грейс знала, что если встать в центре площади и раскинуть руки, почувствуешь, как время пробегает по рукам как электричество по проводу. Но в обществе Фреда она делать так не хотела. С Осборном можно делать все, что душе вздумается. Но не с Фредом.
— Поехали отсюда, — вздохнула Грейс, забрала у Фреда один пакет и пошла к машине. Он так и не сказал ни слова.
Грейс не знала точно, почему решила уговорить Осборна купить именно этот дом, но стоило вдове Уайтхеда выложить его на сайт, а Грейс увидеть объявление, в груди поселилось странное чувство горечи. Она была в нем единожды, но за день, проведенный с друзьями, кажется, сроднилась. Упрашивать Осборна оказалось сложнее, чем Грейс предполагала. После окончания университета и магистратуры Грейс он полгода отказывался жить в Ластвилле, боялся оставлять ее одну, когда уезжал выступать на фестивали и радио, но с домом медлить нельзя — его в
