***
Прошло время. Барран стучит и стучит, но уже гораздо медленней. Его сменяет Пропп. Он тоже валится с ног от усталости и облизывает языком пересохшие губы. Теперь каждый из них держит в руках по полке. Словно обезумевшие дровосеки с побитыми, покрытыми щетиной и бетонной пылью физиономиями. Результат их усилий обескураживает: на стене наметилось что-то похожее на трещину видны следы ударов, но кажется невероятным чтобы ее можно было пробить. Барран по спине и груди которого струится пот, разгоняет рукой стоящий в комнате дым и говорит. - Лучше долбить впотьмах! Иначе сдохнем от этого дыма! Он принимается в свою очередь бить в стену стальной полкой а Пропп ногой давит догорающие на полу обрывки. Сколько часов они уже здесь? Темнота прорезаемая полоской яркого света под бронированной дверью. И вот этот свет гаснет. Барран устало произносит во тьме. - Обход кончился давай. Медик поджигает скрученную в фитиль акцию. Он сидит у стены которую они пытаются пробить. От места ударов по стене разбегаются уже несколько трещин. Оказывается Пропп спит растянувшись на полу. Барран берет свое орудие и шатаясь поднимается на ноги. Он наносит удар за ударом, в промежутках между ними собирая последние остатки сил Легионер открывает глаза тянется за своей стальной полкой и с усилием встает опираясь о стену. Становится рядом с Барраном и они начинают лупить в одно и то же место поочередно. Факел на полу гаснет. В этот же миг бетон поддается слышен грохот рушащейся стены. Барран поджигает новый лист. В стене зияет дыра за которой - пустота. Судя по всему воздуховод. Барран и Пропп расширяют пролом яростно отбивая по краям куски бетона. Воздуховод достаточно широкий чтобы в него мог влезть человек, идет отвесно вверх. С факелом в руке Барран просовывается в него по пояс. Вверху, на уровне, потолка, загиб. За все это время никто из двоих не проронил ни слова. Пропп все так же молча сторонится, пропуская напарника в трубу, потом сам втискивается туда наполовину и помогает ему вскарабкаться наверх. Освещая загиб воздуховода танцующим в руке факелом, Барран подтягивается к нему на руках, помогая себе ногами. Наконец он взбирается на горизонтальный участок. Он ползет, задыхаясь, и его учащенное дыхание отдается в узкой трубе подобно хрипу кузнечных мехов. Несколькими метрами дальше он обнаруживает на полу воздуховода металлическую пластинку, закрывающую отверстие, и вышибает ее. Отверстие выходит в одно из помещений подземелья на уровне потолка. Похоже, это склад канцелярских принадлежностей с рядами стеллажей. Он освещен такой же желтоватой лампой, какие установлены в коридорах. С первого же взгляда туда у Баррана перехватывает дух прямо под ним между двумя рядами стеллажей на полу лежит человек - лицом к земле, неестественно скрюченный мертвый. На нем черная униформа охранников СИНТЕКО. В спине несколько зияющих кровавых дыр. Полуголый Барран спрыгивает на пол рядом с трупом и приподнимает его голову за волосы. Мертвец холодный, окоченевший. Нет сомнения, что охранник умер много часов тому назад. Около него валяется транзисторный приемник размерами с пачку сигарет. Барран машинально включает и выключает его. Выпрямляясь, медик невольно цепляется взглядом за початую бутылку виски, стоящую на стеллаже между стопками писчей бумаги. Хватает ее и жадно пьет из горлышка, не отрывая непонимающего взгляда от кошмарного видения лежащего на полу у его ног охранника. Стоя в белом коридоре, Барран опускает рубильник, отключающий питание от замка бронированной двери. Не закрыв панно "Все вместе!", он идет к хранилищу, неся в руке полупустую бутылку виски. Сдвигает бронированную дверь, открывая доступ в полное дыма помещение. Пропп, смеясь и хлопая в ладоши, сидит на полу посреди бетонных обломков и сожженных акций. Он словно рехнулся от радости. Барран протягивает ему бутылку. После нескольких жадных глотков легионер начинает ясно осознавать происходящее. - Ну что, снова как в старое доброе время? - спрашивает Барран. - Еще и лучше, док! - Самое веселенькое у тебя впереди Пошли, взглянешь, говорит Барран, направляясь к двери. Спотыкаясь от усталости, то и дело прикладываясь к бутылке, Пропп бредет за Барраном по коридору. Полуголые, покрытые потом и пылью, они входят на склад канцелярских принадлежностей. Пропп безмолвно замирает у трупа охранника. Барран наклоняется над мертвецом и поворачивает его на бок. Это охранник номер 555 - тот самый, что стоял у застекленной кабины гаража в пятницу вечером, когда Барран выходил из СИНТЕКО на встречу с Изабеллой. Медик рассматривает его раны - на груди и на спине, потом заключает. - Убит больше двух дней тому назад. Четыре пули сорок пятого калибра. - Поразмыслив, он добавляет. - Стрелять можно было только в пятницу вечером, в предпраздничном гвалте... Он выпрямляется Пропп подобрал с пола транзистор охранника. - Когда все выходили. Изабелла оставалась в кафе. Значит, это сделала не она, - продолжает Барран. - Тогда кто же? - Спроси у него, - кивает Барран на мертвеца. Медик выходит в белый коридор и направляется в кабинет для медосмотра Пропп идет за ним следом, не расставаясь с бутылкой виски и с транзистором охранника 555 - он включил его и слушает, прижав к уху. Барран, остановившись перед электрическими часами, отбирает у него бутылку. - Если сегодня вторник, то они откроют двери в восемь часов, говорит он в перерыве между глотками. - Сегодня вторник, - уверенно заявляет легионер. - Кто тебе сказал? - Вместо ответа Пропп до отказа поворачивает ручку громкости приемника. Раздается голос диктора - он рассказывает слушателям, как прошло рождество. Оказывается, французы побили свой же рекорд: раскупили 2584 тысячи кукол. Барран поворачивается к хранилищу: - У нас есть три часа, чтобы стереть отпечатки пальцев.
***
Барран сидит на своем чемодане у выхода из подземелья со стороны гаража. Поверх изодранной рубашки он надел пиджак, повязал галстук. Насколько это было возможно при покрывающей его лицо трехдневной щетине, он сумел придать себе более или менее приличный вид. Неподвижный и молчаливый, он ждет, положив пальто на колени. В другом конце лабиринта, у одного из лифтов, Пропп тоже ждет, когда откроются двери. Морщась, он скребет щеки своей бритвой, без воды и без зеркала. Издалека, через все коридоры, до него доносится свист Баррана. Он смотрит на наручные часы: ровно восемь. В ту самую секунду, когда он собирается свистнуть в ответ, во всем здании раздается оглушительный звонок, уже звучавший здесь в пятницу вечером. Почти одновременно с грохотом открываются двери всех входов в подземелье. Барран надел пальто. С чемоданом в руке он входит в гараж и тут останавливается как вкопанный спиной к нему в стеклянной кабине стоит охранник номер 315. Согнувшись пополам, медик пробирается между машинами, оставленными на стоянке. Не спуская глаз с охранника, он незамеченным достигает выхода из гаража. Перед ним - длинный крутой подъем на улицу, в конце которого освещенное солнцем отверстие. Держа в руке чемодан, Барран начинает восхождение. Он преодолел уже треть подъема, когда впереди, на фоне выхода, внезапно зажигаются два ослепляющих огня фар навстречу на полной скорости катит автомобиль. Сообразив, что этот снаряд нацелен в него, Барран падает на землю и откатывается к стене. Машина проносится в нескольких сантиметрах от него, не тормозя, и заезжает внутрь гаража. Звонок, возвещающий о начале рабочего дня, по-прежнему звенит в здании. Не оглядываясь, Барран подбирает чемодан и продолжает восхождение к свету дня. Когда он выходит на улицу, свет режет ему глаза. В этот день, 26 декабря, над Парижем по-летнему яркое солнце. Посреди толпы служащих СИНТЕКО, спешащих на рабочие места, некоторые оборачиваются ему вслед, - Барран широкими шагами удаляется от здания. Примерно в то же самое время у дверей лифтов подземелья Пропп с нетерпением ждет, чтобы к нему спустилась кабина. Наконец одна из дверей с гудением открывается. Толчок в сердце: легионер оказывается нос к носу с охранником номер 112. Тот смотрит на него с безразличием, не замечая его смятения. Он явно принимает Проппа за служащего, который успел приехать на машине и оставить ее в гараже. Легионер входит в кабину, стараясь держаться естественно. Все время, пока кабина идет вверх, охранник не сводит с него взгляда. Неожиданно его лицо оживляется каким-то подобием человечности. - Хорошо провели уик-энд? - спрашивает номер 112. Пропп с трудом сглатывает слюну. - Потрясающе.
***
Полицейские сирены рвут холодный, пронизанный ярким светом воздух утра. С подоконника квартиры Баррана шумно взлетает голубь. Внизу у тротуара останавливаются две полицейские машины и фургон. Полицейские в штатском спрыгивают на асфальт и устремляются в подъезд. Другие полицейские, в форме, образуют кордон, сдерживая стекающихся отовсюду зевак. Все это происходит очень быстро. На другой стороне улицы - Франц Пропп. Он только что появился здесь. Бессильный что-либо сделать, он стоит неподвижно и с тревогой наблюдает за развитием событий. Вот он снова поднимает глаза к окну Баррана. Потом, пятясь задом, медленно отходит. В нескольких шагах позади него, на углу улицы, кто-то скребет по стеклу. Легионер оборачивается это Барран, жуя бутерброд, подает ему знак изнутри кафе. Убедившись, что его заметили, медик тотчас уходит в глубь зала, к стойке. На лице Франца Проппа появляется его обычная ухмылка. - Йеа-а-а! - вопит он. Уборщица на коленях моет пол кафе тряпкой. Подняв голову, она видит Франца Проппа - тот входит вразвалку, держа руки в карманах помятого пиджака, и направляется к Баррану, облокотившемуся о стойку. Она вновь принимается за работу. В углу зала стоит наряженная рождественская елка. Двое мужчин у стойки - единственные пока посетители. Держась как нельзя более естественно, они ведут негромкий разговор. - Плохие новости разносятся быстро, док. - Если б не это, они сцапали бы меня наверху, - говорит Барран, указывая на свой бутерброд с ветчиной. Он разламывает бутерброд и протягивает половину легионеру. Перед ним стакан и полбутылки вина. Он перегибается через стойку и достает еще один стакан - для Проппа. Легионер жадно уминает бутерброд. - Что собираешься делать? - спрашивает он. - Разыщу Изабеллу. Пропп в знак неодобрения качает головой. Оба смотрят сквозь витрину кафе на проезжающую мимо с воем сирены полицейскую машину. - Через час вокзалы и аэропорты будут перекрыты. Айда со мной, док. Не получив ответа, легионер запускает руку во внутренний карман пиджака, достает оттуда пачку купюр и, не считая, делит ее пополам. - Нынче я при деньгах, продал одну куколку!.. Если тебе что-нибудь понадобится, приходи в больницу Валь-де-Грас, на восемнадцатый пост. Меня там уважают. Он сует половину пачки Баррану в наружный карман пальто. Медик долго смотрит на него и наконец принимает решение. - Слушай. Ты садишься на самолет в Марсель, я тоже. Встречаемся в пивнушке напротив лагеря Святой Марты. Пропп согласно кивает, запихивая оставшиеся деньги назад в карман. - И запомни, - продолжает Барран, - ты никогда не бывал в этом подземелье, и меня ты не знаешь. - За меня не переживай, док. - Да я не только за тебя. Если они узнают, что мы были вдвоем, схлопочем лет по десять.. Ты умеешь держать слово? - Нет. - Тогда дай мне его. Пропп прикрывает глаза в знак того, что дает слово. Потом, взяв со стойки свои стакан, он придвигает его к стакану Баррана - чокнуться. Какое-то время они молча смотрят друг на друга. Наконец на лице легионера появляется улыбка. Серьезная, приветливая. И он говорит: - Прощай, друг.
