— Возможно, сегодня ночью «дрова» прилетят в Париж, — сказал Дейв, дозвонившись до меня. — Но мне сообщили, что там начинается всеобщая забастовка транспортников, которая продлится несколько дней. Я не хочу рисковать грузом, чтобы потом его еще и выковыривать у французов.
Я знала, что он говорил сущую правду. Прочитав парижские газеты от корки до корки на борту самолета, я знала об этих событиях не понаслышке.
— Поэтому продолжаю работать в направлении Италии. Из Рима есть несколько рейсов на Мальту. Не горюй, Лара. Я пробьюсь туда во что бы то ни стало, как только узнаю, на какие рейсы мы можем рассчитывать. Всю мебель погружу в контейнер и отправлю самолетом. Я уже связался с брокером таможни в мальтийском аэропорту. Он проследит, чтобы его пропустили первым делом и доставили до места назначения. Будь готова к быстрой смене декораций, — пошутил Дейв, желая вселить в меня бодрость. — Миссис Галеа, между прочим, проявляет ангельское терпение. — Вздохнув, он добавил: — Но я еще не беседовал с самим… с великим и не могу сказать, что обуреваем желанием пообщаться с ним.
* * *
Во вторник я не была готова к какой бы то ни было встрече с Галеа. С другой стороны, мне не хотелось разочаровывать Софию своим неожиданным отказом, поэтому я все же решила пойти на лекцию и попробовать забыть поражение последних двух дней, по крайней мере, на некоторое время.
Марисса дала мне довольно путаный маршрут с двумя автобусными пересадками. Вообще, создавалось впечатление, что движение автотранспорта на Мальте начинается от терминала в центре Валлетты и расходится в разные концы острова. Это означало, что доехать от дома Галеа до университета не представлялось возможным. Последний рейс автобуса, по словам Мариссы, должен быть около десяти часов вечера, что делало мое возвращение обратно более чем проблематичным. К тому же в университет необходимо было попасть вовремя. И я решила сесть за руль. С момента починки машина стояла в гараже, но я, проявляя осторожность, прежде всего убедилась в том, что висячий замок не был тронут.
Из подробнейшего описания местности, данного моей дорогой хозяйкой, я уяснила себе, что университет стоит на пересечении региональной дороги, ведущей на Меллиху и Бальзан. Согласно карте, которую я тщательным образом изучила, его расположение было почти на севере от дома. В ширину остров не выходил за пределы восьми или девяти миль, и я похвалила себя за хорошую ориентацию на местности и за способность вести машину по незнакомой дороге. Я объездила весь земной шар и попадала в чертовски глухие места и, что самое интересное, никогда не боялась садиться за руль. А что? Может, махнуть в Рим? Я ведь привыкла к любому виду транспорта. Некогда я даже верхом на осле покорила вершину склона, чтобы добраться до деревеньки, где было налажено превосходное ручное ткачество.
Как гласит пословица, гордыня до добра не доведет. Я, уверовав в свою непогрешимость, разбила маршрут на населенные пункты под названием Сиджеви, затем Зеббуг, Аттард, Бальзан, а потом и университет, но, быстро лишившись былой лихости, застряла в местечке Рабат.
Машины с ревом проносились мимо меня, обдавая с обеих сторон горячим воздухом. Я лавировала среди повозок, запряженных ослами, и выбоин в асфальте величиной с лунные кратеры. Я проезжала города, напоминавшие мне картинки из детской книжки с библейскими историями, рассекала безжизненные местные окрестности, пока окончательно и бесповоротно не заблудилась.
Наконец, я попала на относительно хорошую дорогу, которая, к сожалению, вела к вышеупомянутому Рабату и населенному пункту Палаццо Вердала, который, насколько я помню из лекции Энтони, был возведен его идолом Джероламо Кассаром. Это, по крайней мере означало, что мой путь лежит на запад, хотя я не могла быть твердо уверена в этом, так как мое пресловутое чутье давало очевидные сбои. Двигаясь по шоссе, я уповала на то, что дорога приведет меня если и не на север, то хотя бы к местечку, название которого мне знакомо.
Приободрившись, я обогнала машину. Довольно далеко впереди на небольшой скорости ехал грузовик. Решив догнать и его, я миновала еще одну машину. Поравнявшись с ней, я пронеслась мимо, затем подсекла другой автомобиль и юркнула в соседний ряд. Если быть честной, сделала я это грубовато, если не дерзко.
Совершая обгон, я виновато посмотрела на водителя. За рулем сидел не кто иной, как Великий Белый Охотник, и видеть ему меня было, судя по его выражению лица, не очень приятно.
При других обстоятельствах я сочла бы это забавным совпадением, но после испытания с неисправными тормозами, от которого веяло немалой угрозой, мне пришлось призадуматься о том, что же произойдет дальше. Едва грузовик обошел нас, мой ненавистник сбавил скорость и впритирку подсек меня так, что пришлось дать по тормозам, которые, слава богу, работали. Машину тем не менее начало заносить, и в течение нескольких секунд сумасшедшей езды я уже было отчаялась взять контроль над ситуацией. Не знаю как, но мне все-таки удалось съехать на обочину, где я смогла отдышаться. Великий Белый Охотник растворился в клубах пыли.
Некоторое время ушло на то, чтобы унять дрожь в коленях, сердце отчаянно билось. Я неустанно твердила, что поделом мне за лихачество. Но чтобы силой быть вытесненной с дороги? Я с трудом могла поверить в случившееся.
Пока я приходила в чувство, со мной поравнялся мужчина на видавшем виды велосипеде. Недолго думая, я тормознула его. Велосипедист оказался на редкость милым человеком и указал дорогу, кратко объяснив особенности вождения автомобиля на острове: надо просто придерживаться известного маршрута, другой просто едет по выбранному направлению, игнорируя указатели городов и прочие знаки на своем пути.
Воспользовавшись хорошим советом, я благополучно добралась до университета и нашла место для парковки. Выйдя из машины, я вернула западавшее внутрь двери окно в исходное положение, затем осмотрелась. Я искренне надеялась, что за время моего отсутствия автомобиль не утратит нескольких жизненно важных деталей. Сновавший рядом мальчишка предложил мне посторожить машину — такую красивую, сказал он, — за небольшое вознаграждение. Я тут же расплатилась с ним, ворвалась в зал и рухнула на место, которое София и Энтони приберегли для меня, как раз в тот момент, когда лекторша взошла на трибуну.
— Кто выступит от имени Богини? — начала лекцию высокая, широкая в кости дама с седеющими волосами, в очках с круглыми линзами. Она была одета в старомодное платье из набивной ткани и, как бы сказала моя мама, в скромные туфли, которые, несмотря на всю скромность, уморили бы ее своим видом.
Свет в зале стал меркнуть, единственным источником освещения оставалась настольная лампа на кафедре, отбрасывавшая жуткие тени на стену.
— Кто выступит от имени Богини? Рискните сейчас, если можете, отбросив в сторону современность, представьте себя в мире, существовавшем шесть тысяч лет назад. Чтобы сделать это, вы должны забыть все чудеса техники, принимаемые вами как должное: электричество, автомобили, водопровод, телефон, телевидение, компьютеры. Вы также должны забыть все, что знаете о явлениях природы — дожде, молнии, завывании ветра, ярком шаре, поднимающемся на небе, а затем исчезающем в темноте, о растениях и о самом интимном, о том, что вызывает рождение детей и смерть человека.
Представьте себя рыбаком, а может быть моряком, покинувшим свое прибежище в пещере или глинобитной хижине на острове, который мы теперь называем Сицилия, чтобы закинуть свой невод в море или заняться ремеслом на побережье.
Вы плывете на утлом кораблике, и у вас перехватывает дыхание от изумления или, может быть, от страха при виде грандиозных сооружений, нависающих с утесов, и вы с трудом верите, что это сделали человеческие руки.
Вы задаетесь вопросом, кто построил их, каким образом их сооружали. Но вы твердо знаете, с какой целью их воздвигли и кому они посвящены, потому что вы и ваши предки, до того как стали пытаться объяснить необъяснимое, обращались к высшим силам за помощью, за вдохновением или объяснением тайн природы, обращались к Богу женского пола. Она — Великая Богиня, дарительница жизни, повелительница смерти, — внимала существованию человека на протяжении более двадцати пяти тысяч лет.
Анна Стенхоуп — доктор Стенхоуп, как сказали мне София и Энтони, — директор элитной английской школы для девочек, взяла годичный отпуск для изучения неолита на Мальте. Пребывание на острове вынудило Стенхоуп взяться за просвещение мальтийских студентов и преподавать в школе, которую посещала София.
Во время лекции я, сидя в устрашающей темноте, пыталась сконцентрироваться на словах лектора.
