– Да помолчи ты со своим Леней! – заткнула я ее. – Твой придурок тут совсем ни при чем. Не полезет же она на чердак? А он оттуда тоже не спустится. У него там бутылка портвейна была… На чердаке – только время потеряем. И так уже столько ушами прохлопали…
Людочка была со всем согласна, лишь бы ей побыстрее сказали, где Светка, и побыстрее бы ее освободили. В то, что ее могли уже убить, не верилось даже мне самой. Я просто не хотела в это верить. Да и верь не верь, а сначала нужно отработать все варианты, в которых Светка оставалась жива. Медлить было нельзя. Вдруг она действительно жива и ждет нашей помощи?
Моей помощи, поправилась я. Я покосилась на Людочку. Рассчитывать на нее, конечно, трудно. Но, может быть, Светка ждет все-таки нашей помощи, а не моей? Надо будет спросить у нее, когда мы ее отыщем.
– Теперь слушай и думай, – сказала я Людочке. – Может быть, я где-то ошибаюсь. А нам сейчас ошибаться нельзя. Мы не будем рассматривать те варианты, в которых нет нападения. Например, что Светку забрали в милицию. Или даже, что по дороге из магазина до дома она успела напиться и ее отвезли в вытрезвитель. Это все не смертельно. С этим мы в любом случае разберемся и ее вызволим. Гораздо хуже, если это не милиция. И знаешь, почему хуже? Потому, что мы ничего не знаем об этих предполагаемых нападающих. И потому не знаем, где ее искать. А что из этого следует? Из этого следует, что можем мы одну-единственную вещь, которую, собственно, и собирались сделать, как только выскочили сюда. То есть повторить ее путь. Пройти по ее следу. Но не сломя голову промчаться по нему, рискуя наткнуться на ее труп и при этом, вероятнее всего, увеличить число трупов. На нее напали, скорее всего, те, кто охотится на тебя. Поэтому я уверена, что Светку забрали специально только для того, чтобы выманить тебя и убрать.
Людочка смотрела на меня, вытаращив глаза. Об этом, видно, она не подумала.
– Раз мы с тобой это понимаем, что мы должны сделать? Пойти за нею следом, как того хотят нападающие, или, наоборот, тихо сидеть в квартире, никуда не рыпаться и ждать, что будет дальше?
Людочка посмотрела на меня широко открытыми глазами и судорожно пожала плечами.
– Я думаю, что мы должны делать как раз то, чего от нас ждут, – сказала я. – Но делать не так, как они предполагают.
– Но что же мы стоим! – воскликнула Людочка. – Мы же должны что-то делать!
– Самое удобное место для нападения – это лифт, – сказала я. – Потому мы и медлим. Потому что на тот свет мы всегда успеем. Сейчас мы сядем в лифт и поедем вниз, как это сделала Светка. В каждый момент будь готова к нападению. Те, кто напал на Светку, обязательно попытаются напасть и на нас, остановив лифт на любом этаже, мы даже не можем предположить, на каком. Самый опасный момент, когда открывается дверь лифта. Не стой в центре. Там ты сразу же оказываешься на прицеле. Делай что хочешь, прижимайся к стенкам, падай на пол, подпрыгивай, но не давай в себя прицельно выстрелить. В остальном – действуй по обстановке.
Вот такие рекомендации я ей дала. Хороша инструкция, а? Ну что я ей еще могла сказать? Как передать ей все то, что я знала и умела сама? Угадывать действия противника, падать за секунду до выстрела, выбивать пистолеты, выкручивать и ломать руки, сворачивать шеи, вбивать пулю в пулю с двадцати шагов. Оставить ее одну в квартире? Чтобы, вернувшись, обнаружить ее труп охладелый? Благодарю покорно… Пусть лучше со мной побегает.
Я вызвала лифт. У меня были некоторые опасения, что, как только откроется его дверь, мы увидим направленный на нас ствол пистолета. Но – дверь открылась, и в лифте никого не оказалось. Мы с Людочкой вошли в него, и я нажала кнопку первого этажа. Потому что Светка тоже должна была нажать первый.
Но лифт остановился сразу же, едва двинулся вниз, – на десятом. Я была уверена, что и на Светку напали именно здесь.
На то, чтобы в последний раз обдумать свои действия, у меня было секунды полторы. Существовала, конечно, возможность, что поджидающий Людочку киллер стоит прямо напротив лифта со вскинутым пистолетом в руках, нацеленным на дверь лифта.
Тогда нам был бы конец. Из лифта не успеешь выпрыгнуть с такой скоростью, чтобы обогнать пулю. Но, с другой стороны, не мог же он встречать каждый раз лифт в такой позиции. Не только же Людочка пользуется лифтом. Скорее тот, кто собирается ее убить, занял менее откровенную позицию, держа выход из лифта на прицеле, сам оставаясь не на виду. Но где он мог укрыться? За углом в холле? Это создает для него ту же проблему. Ему пришлось бы долгое время торчать там, поджидая нас и привлекая к себе внимание случайных жильцов.
У него, по сути, есть только одна возможность – укрыться в какой-то из квартир и держать лифт под прицелом оттуда. Едва я это сообразила, дверь уже начала медленно открываться.
– К стене, – закричала я Людочке, дергая ее на себя и прижимаясь вместе с ней к той стенке лифта, которая не просматривалась ни из одной из трех выходящих на лестничную площадку квартир.
Дверь открылась, несколько секунд постояла открытой и вновь закрылась. Лифт тронулся вниз. Ничего не случилось. Мы перевели дух.
– Это ничего не доказывает, – ответила я на безмолвный вопрос Людочки.
До первого этажа лифт больше не останавливался. На первом мы пережили тоже несколько очень неприятных мгновений, когда разъезжались половинки двери лифта и перед нами открывалось пространство лестничной площадки первого этажа. Но вероятность нападения здесь была меньше, поскольку народ появлялся гораздо чаще у лифта на первом этаже, чем на десятом. В десять раз чаще.
И на первом никого не было. Мы бросились к выходу. Теперь оставалось добежать до универсама в соседнем доме и выяснить, была ли в нем Светка. Но, выскочив на улицу из подъезда, мы наткнулись на молодую мамашу с коляской, сидевшую на скамеечке и читавшую книгу. Я вспомнила, что мы видели ее, когда утром шли сюда втроем. С тех пор прошло часа два – два с половиной.
– Извините, – спросила я ее, – вы не могли бы нам помочь? Вы никуда не отлучались отсюда с тех пор, как мы вас видели?
– Нет, а что?
– Мы подружку потеряли. Ту, которая с нами была. Вы не обратили внимания, в какую сторону она пошла? И, кстати, одна она была или нет?
– Может быть, я увлеклась немного книгой, – ответила мамаша, – но мне кажется, она не выходила из подъезда. Тем более что я ее хорошо помню. Не раз ее здесь видела. Вот с этой девушкой.
Она показала рукой в сторону Людочки.
– Назад! – крикнула я Людочке, успевшей уже вырваться метров на десять-пятнадцать вперед по направлению к магазину.
Она беспрекословно повернула и бегом помчалась за мной в подъезд. Мамаша с коляской смотрела за нашими действиями, вытаращив глаза. Да бог с ней, пусть думает о нас, что хочет.
«Теоретически – возможно все», – думала я, подбегая к лифту. Нападение могло быть совершено в любом месте. Но наибольшие шансы, что сделано это было на десятом этаже. Во-первых, именно там остановился лифт, когда мы ехали вниз. А во-вторых, на десятом живет Федор Степанович, «придурок», как назвала его Людочка, шестой номер из списка подозреваемых. Который обещал ей ноги выдернуть за испорченные водяным потопом потолки.
Я нажала кнопку девятого этажа. Мы доехали до него без остановок. Вышли. По лестнице поднялись на десятый этаж. И застряли в дверях лестничной площадки, не зная, что предпринять дальше.
А предпринимать что-то было необходимо. Сегодняшняя история развивалась по законам блица, не оставляя времени ни на обдумывание, ни на тщательный просчет ходов. Действовать нужно было, ориентируясь в основном на интуицию, и действовать очень быстро, пока «флажок на наших часах не завис». Времени у нас не было.
– Слушай-ка, – сказала я Людочке. – Твой сосед снизу не знает меня в лицо. Он же меня ни разу не видел. Меня здесь вообще никто не видел, кроме председателя кооператива и этой мамочки с младенцем, что у подъезда прогуливается. Это очень даже хорошо. Это дает нам шанс разведать ситуацию.
Я осторожно выглянула, пригляделась к двери в квартиру соседа с квадратной головой и квадратными плечами, Федора Степановича. Дверь как дверь. Знать бы, что меня ждет за ней.
– Останешься здесь. По лестнице практически никто не ходит.
Я взяла Людочку за руку и очень строго посмотрела ей в глаза.
– Это серьезно, Люда. Отсюда ни шагу. Никакой самодеятельности. Никаких гениальных идей, если не хочешь, чтобы мы оценивали их посмертно. Ты останешься здесь. И будешь ждать меня.
Она молча согласно кивнула головой. Лицо было испуганное.
Я вновь спустилась на девятый, вызвала лифт и поднялась на этаж выше. На тот самый десятый. На этот раз я не опасалась. Людочки со мной не было, никто не мог знать, кто я такая.
На мой звонок открыл дверь именно тот, кого Людочка обозвала «придурком». Голова у него действительно была если и не строго квадратной, то очень и очень угловатой. Во всем его внешнем облике преобладали прямые линии и прямые углы. Хотелось бы думать, что и мысли у него столь же прямые, не гибкие.
