– Попробуй объяснить это Павлиди, – процедил главарь. Дрожащими пальцами он набрал номер Грека.
– Ну, где вы? – послышался недовольный голос. – У меня давно все готово.
– Слушай, Грек, тут такое дело… – запинаясь, проговорил Ремизов. – Лена умерла. Клянусь, мы не тронули ее и пальцем! Если бы было по-другому, я не звонил бы тебе, а подкинул бы тело куда-нибудь.
Павлиди заскрежетал зубами.
– Вы трупы! – прорычал он и отключился.
Владислав перевел взгляд на подельника.
– Разберись со Степаном, – приказал он. – Это все, что мы можем сделать для Грека.
– Понятно.
– И с этого дня мы все должны быть предельно осторожны, – добавил Ремизов. – Без охраны я не советую тебе куда-либо выходить.
Перепелевский кивнул.
В тот же вечер в каменоломнях состоялся сходняк, на котором он изложил ситуацию братве.
– Степан заплатил жизнью за свой промах, – пояснил Максим. – Однако он поставил нас в сложное положение. Теперь у нас как на войне. В любой момент банда Грека начнет боевые действия.
* * *
Дочитав до конца последний лист протокола допроса члена банды Ремизова, Василий посмотрел в окно. Сгущались сумерки. Он и не заметил, как просидел над бумагами до вечера, однако нисколько об этом не сожалел. А Лида – молодец! Похищение ребенка самого влиятельного на тот момент лидера преступной группировки и смерть девочки достаточно убедительно объясняли, почему Максиму так спешно пришлось покинуть город. Татаринов собрал все бумаги, чтобы сложить их обратно в папку, и увидел на столе записку.
– От Лиды, – догадался старший лейтенант. – Как же я сразу ее не заметил? Наверное, бросил папку на стол и закрыл ею бумагу.
В записке девушка сообщала фамилию, имя, отчество и телефон следователя, который вел дело о похищении и смерти ребенка Грека. Значит, несчастный отец все же написал заявление в милицию. Но его почему-то в деле не было. Вероятно, после неудачного похищения «ремизовские» затаились, и Павлиди решил выкурить их из убежищ законным путем. Впрочем, это можно проверить. Василий набрал городской номер следователя, Петра Петровича Иванова.
– У аппарата, – послышался бодрый мужской голос.
– Петр Петрович? – уточнил старший лейтенант.
– Так точно, – отозвался следователь. – С кем имею честь?
– Старший лейтенант полиции Василий Татаринов, – отрекомендовался молодой человек. – Мне очень нужна ваша консультация. Не откажете?
Иванов хихикнул:
– Вот и я кому-то понадобился. А то уж думал: забыли старика! С удовольствием вас проконсультирую. А о чем пойдет речь?
– Я веду одно дело, пересекающееся с событиями давно минувших дней, – пояснил Татаринов. – И меня интересует Максим Перепелевский. Он один из подозреваемых, и я хочу получить более полное представление об этом человеке. Я изучил все дела, связанные с бандой Ремизова и Грека, и все же у меня остались кое-какие вопросы.
– Вам исключительно повезло, молодой человек, – отозвался Петр Петрович. – Моя жена приготовила чудесный пирог с капустой. Если вы приедете сейчас, мы попьем чайку. И потом, на сытый желудок, я расскажу вам все, что вас интересует. Согласны?
Услышав о пироге, Василий почувствовал, как у него засосало под ложечкой:
– С удовольствием!
– А теперь я объясню, как до меня добраться, – сказал Иванов.
Татаринову повезло. Улица, на которой проживал следователь, находилась всего в двух автобусных остановках от архива.
Петр Петрович жил в пятиэтажном сталинском доме, в двухкомнатной квартире. Он открыл Василию дверь и пригласил в гостиную:
– Проходите. Супруга уже на стол накрыла.
В маленьком жилище Иванова было очень уютно, и Татаринову тоже захотелось завести свою семью. Полная седая женщина, жена следователя, по-матерински взяла его за локоть и усадила на стул:
– Только не стесняться! Пирог надо съесть, а иначе он засохнет. Я думала, внуки придут, но у них соревнования по волейболу. Так что все – для вас!
– Они могут навестить вас и завтра, – ответил старший лейтенант.
– Могут, – согласилась Иванова. – Но я на пенсии. И делать мне практически нечего. Так что завтра я испеку для них новое угощение.
Она улыбнулась и вышла из комнаты. Петр Петрович положил на тарелку гостя огромный кусок:
– Только не говорите, что вы поужинали в нашей столовой и наелись!
– Я вообще не ужинал, – признался Василий.
– Отлично. Значит, мы выполним приказ нашей дамы.
Заработали ножи и вилки, и вскоре от пирога остались лишь приятные воспоминания. Зашипел электрический чайник. Петр Петрович откинулся на спинку стула:
– Можно я тебе буду говорить «ты»?
Василий кивнул:
– Конечно.
– Тогда рассказывай, чем могу помочь.
– В девяностых годах вы работали над делом Грека и Электрика, – начал Татаринов.
Иванов наклонил голову:
– Было такое…
– А дело, над которым работаю я сейчас, заставило меня возвратиться к девяностым годам.
Следователь улыбнулся:
– Правда? Интересно…
Попивая чай маленькими глоточками, Татаринов рассказал Петру Петровичу о сбежавшем матросе и зарубленной топором девушке.
– Вроде бы все ясно, – говорил он. – Петряков угрожал своей бывшей невесте, с камбуза пропал топор, матрос самовольно покинул корабль и до сих пор не нашелся, однако эта кажущаяся очевидность дела не дает мне покоя. Наверное, если бы нынешний жених Ларисы не был небезызвестным вам Максимом Перепелевским, я спал бы спокойнее.
Иванов молча слушал.
– Когда я знакомился с материалами дела, обратил внимание на один факт: Перепелевский уже хватался за такое оружие, как топор, – продолжал Василий. – У меня возник вопрос: может, и тут не обошлось без него?
– А мотив? – спросил Иванов.
– А вот с мотивом сложнее, – признался старший лейтенант. – Но как вы считаете: Максим в принципе мог совершить такое убийство?
Иванов усмехнулся:
– В принципе, конечно, мог. Я всегда говорил: бандиты не становятся «бывшими», как бы они ни маскировались под добропорядочных людей. Я в курсе: у Перепелевского сейчас вполне легальный бизнес, но это не что иное, как отмывание грязных денег. В Андреевске, куда недавно мотался по делам твой подозреваемый, Максим, вскоре после его отъезда пропала вся семья его основного конкурента, Лепишева. Вечером предприниматель, его жена и двое детей еще были в загородном доме, а утром их простыл и след. Тамошний следователь – он еще не на пенсии – звонил мне по старой дружбе и посвятил в некоторые подробности. На полу в гостиной обнаружены следы волочения и капли крови. Получается, хозяева не сбежали куда-нибудь в спешке. И, между прочим, последним, кто встречался с Лепишевым в тот день, оказался Перепелевский. Мужчины выпили в кафе по коктейлю, поговорили и мирно разошлись. Однако финансовый директор утверждает: Максим угрожал боссу. В общем, он не только у тебя подозреваемый. Возможно, вскоре найдут и более весомые улики. Парни еще не смотрели записи с камер слежения.
Василий оторопел:
– Слушайте, но, если это так, получается, всплыл и мотив убийства Ковалевой!
Петр Петрович с любопытством посмотрел на молодого коллегу:
– Какой же?
– А вот какой, – сбивчиво заговорил Татаринов. – Лариса давно жила в его загородном доме, она вполне могла подслушивать некие разговоры Максима с разными людьми и узнать о том, что ее будущий муж предпочел бы скрыть. Возможно, он как-то застал ее за этим занятием. В общем, девушка оказалась не в том месте, не в то время и поплатилась за это жизнью!
Иванов покачал головой:
– Версия неплохая, но ее еще надо доказать.
– И виновность матроса Петрякова тоже надо доказать, – согласился старший лейтенант и встал: – Огромное вам спасибо за угощение.
– Куда же ты? – удивился следователь. – Даже чай не допил. Мы еще и клубничное варенье не пробовали.
– Спасибо, – еще раз повторил Василий, – однако дела не ждут. А вы же понимаете, сколько их у меня.
Петр Петрович кивнул:
– Понимаю, сочувствую и завидую одновременно. Удачи, дорогой! И держи меня в курсе. Если что – я к твоим услугам.
Молодой человек уже хотел попрощаться, но вдруг ударил себя по лбу:
– Вот садовая голова! Чуть не забыл спросить об очень важной вещи. Скажите, почему в деле о похищении дочери Грека отсутствуют показания судебно-медицинской экспертизы?
Иванов поморщился:
– Сейчас я уже могу об этом рассказать… Дело в том, что дочь Павлиди была изнасилована. Собственно, она умерла именно от этого. От страха и шока у нее остановилось сердце. Тем более что оно и так не было у нее здоровым. Сам понимаешь – диабет. Грек просил меня не разглашать эти факты. Для людей его круга изнасилование – позор, и несчастный отец хотел защитить дочь, пусть даже мертвую и ни в чем не виноватую, – он вздохнул. – Ремизов пробовал оправдаться, и, когда Грек назвал его насильником и убийцей и пообещал, что обязательно сведет с ним и с семьей счеты, очень испугался и принялся валить все на своего подельника – Перепелевского. Дескать, именно Максим отыскал наркомана, который надругался над девочкой, хотя ему и было приказано не прикасаться к ней.
