— Поехали! — закричала я и подняла машину в воздух.
Я развернула вертолет и повела его на юг, в Афганистан — к точке, обозначенной на карте как героиновый завод.
Хафиз что-то крикнул, но в реве машины я ничего не расслышала. Он надел шлемофон и показал мне рукой, чтобы я сделала то же самое. Я поискала глазами и вспомнила, что пилот вывалился за борт, как был, в шлемофоне. Шум стоял нестерпимый.
Хафиз поднялся с кресла, поискал и вскоре сунул мне шлемофон, видимо, запасной. Я надела, подключила его к приборной панели, но ничего не услышала — старая, еще советская техника не работала. Хафиз понял и подобрался ко мне поближе.
— Вы обещали меня высадить! — разобрала я.
— Сначала завод покажете! — крикнула я Хафизу.
В принципе он был у меня на картах, но я не была уверена, что завод по выработке героина как-то не замаскирован для защиты от обзора с воздуха.
Хафиз вздохнул.
— Напрасно время теряем! — крикнул он через некоторое время. — Свято место пусто не бывает: уничтожите этот — другой поставят; это не так дорого стоит! Но если хотите…
«Действительно, — подумала я. — „Свято место“… В Москве уже ждет не дождется падения группы Мусы некий Камышин; растет „отечественный бизнес“, растет! Только ты почему-то об этом не помнишь. Видно, связан Камышин с твоим начальством, если всех помнить можно, а его — нет!»
Я попыталась рассчитать горючее, получалось, что часа на три хватит. Внизу простиралась одинаковая серая каменистая пустыня. Лишь изредка встречался пеший путник или маленький, в несколько дворов, кишлак. Нищая земля…
Я и не заметила, как пересекла государственную афгано-таджикскую границу. Всего через двадцать минут прямо передо мной оказалась ровная, как укатанная, каменистая площадка с длинным одноэтажным зданием.
— Это, что ли, завод?! — крикнула я Хафизу.
Он пригнулся ко мне ближе, и я повторила вопрос. Он закивал.
Я взяла здание в прицел и нажала гашетку. Завод заволокся пылью. Я сделала круг, обошла завод с другой стороны и нажала гашетку еще раз. На этот раз ракета нашла свою цель, и облако пыли стало вдвое больше. В сторону от взрыва бежала охрана и две или три женщины в традиционных балахонах. Я удивилась.
— У них здесь только женщины работают! — крикнул, придвинувшись, Хафиз. — Работа слишком вредная!
— А там что?! — указала я на черный квадрат возле взорванного завода.
— Склад!
Я уничтожила еще одну цель и сама удивилась тому, как просто и буднично это получилось. Оставалось только вернуться в Таджикистан.
Границу вертолет пересек чисто — погранотряд лишь посмотрел вслед; они сделать ничего не могли.
— Высадите меня, пожалуйста! — попросил Хафиз. — Вы же обещали!
— Где?!
— Север—северо-восток! Семья, должно быть, уже там.
Я кивнула. Мне было все равно, чем он теперь займется.
Хафиз поднес к моим глазам карту и указал на желательное место высадки. Я свернула и через десять минут уже зависла над маленьким глинобитным поселком.
— Вот здесь! — показал рукой Хафиз.
Я кивнула и посадила машину. Хафиз выпрыгнул наружу и не оглядываясь побежал к поселку. Я подняла вертолет и повела его дальше — туда, где была обозначена одна из крупнейших перевалочных баз, и через каких-то двадцать минут висела точно над ней. Огромный серебристый ангар так и сверкал в ослепительных лучах мощного южного солнца. У входа стояли два мужика в халатах — это могла быть только охрана. Я сделала круг, обогнула ангар с тыла, поймала его в прицел и нажала гашетку. Вперед стремительно протянулась толстая белая нить, и в следующий миг вертолет тряхнуло, а от ангара полетели клочья серебристого металла.
«Блин! Слишком близко подошла! — сообразила я. — В следующий раз надо находиться подальше!»
Я развернулась и атаковала ангар с фланга. Над ним уже поднималась белая героиновая туча, и, когда я «добавила» второй ракетой, над ангаром вздыбился карликовый белый «гриб»… а крышу сорвало и отнесло метров на пятнадцать в сторону. Охранники уцелели и теперь в панике бежали подальше от этого места. Пора было уходить.
Я не была уверена, что у наркодельцов не «схвачено» все на уровне правоохранительных органов, и поэтому повела машину прочь от жилья, дорог и хозяйственных объектов. Я кинула взгляд на мешки с деньгами и поняла, что от них надо избавиться где-то здесь. Почти четыре миллиона баксов весили преизрядно — на себе не утащишь. Я знала, что не смогу доставить их через три границы в Тарасов, да и вообще хоть как-нибудь воспользоваться. Непонятно было, зачем я их взяла, — видно, сработал рефлекс вечно безденежного советского человека.
Я дала круг над рядом сопок и наконец нашла то, что мне нужно — узкую расщелину в небольшом скальном массиве. Подвела машину поближе, подтянула к себе один из мешков и тут же поняла, что машина начала валиться набок.
— Черт! — ругнулась я. — Как мне это сделать?! — только я наклонялась, штурвал медленно уползал из-под моего контроля. Наконец я управилась, примерилась и один за другим скинула сидоры с деньгами вниз. Один точно ушел прямо в расщелину, а вот второй зацепился лямкой за куст, да так и повис. — Ну и хрен с вами! — Я повела вертолет в сторону — искать место для посадки.
Когда необходимый мне район был определен, я совсем прижалась к земле и, выбрав место, не теряя времени, села. Машина медленно заглохла, и я, подхватив оставшийся сидор с документами, вывалилась наружу и побрела вниз, к ложбине. Отсюда до дороги оставалось метров шестьсот.
Меня немного качало и глодало острое ощущение, что все как-то не так. Я точно или что-то забыла, или чего-то не сделала. «Давай, Юленька, соображай, — уговаривала я себя. — Ты же знаешь, интуиции надо доверять!» А интуиция упрямо кричала мне: «Ты что-то забыла сделать!» Я села, подперла голову руками и сосредоточилась. И в тот же миг поняла! Это было так просто! Я забыла снять шлемофон.
Я сорвала его и тут же ощутила, как прекрасно звучит мир. Свистел ветер, отчаянно кричала какая-то хищная птица, шуршали под ногами мелкие камешки… Я представила себе, как тормозила бы попутку в своем черном таджикском балахоне и со шлемофоном на голове, и рассмеялась.
Когда я вышла на дорогу с солдатским сидором через плечо, навстречу мне промчались две или три милицейские машины, одна — военная и пара «Волг». Они проскочили мимо, обдав меня белой дорожной пылью, и я снова засмеялась. Честно говоря, я никогда не думала, что военные так и не успеют отреагировать на мое наглое вторжение в воздушное пространство суверенного Таджикистана. Шла, в общем-то, наудачу…
Мне удалось остановить военный грузовик, и в нем меня подкинули почти до самого областного центра. Водитель все смотрел на меня и наконец не выдержал:
— Извините, вы — таджичка?
— У меня мама русская, — засмеялась я. — Вот все и спрашивают…
— А-а… — протянул боец; теперь ему стал понятен контраст между моей национальной одеждой и чертами лица.
На развилке меня высадили, и машина пошла к аэродрому, а я побрела в город, который недавно не по своей воле покинула, — он уже виднелся на горизонте.
Часа через два я добрела до окраины города и пошла, прикидывая, куда бы засунуть свой мешок с документами. Я направилась к микрорайону, состоящему из одинаковых белых пятиэтажек, — можно было попробовать засунуть его на чердак. До лучших, а может быть, и до худших времен.
Я зашла в подъезд и услышала, как здесь тихо. «Какой дурак решил застроить маленький таджикский городок таким жильем?» — подумала я. Даже в выходящем на север подъезде было настоящее пекло, а что творилось в квартирах с окнами на юг, я и представить не могла. Я поднялась на самый верх, влезла по железной лестнице на чердак с начисто оторванной крышкой люка, пошарила глазами и наконец нашла то, что нужно. На самом верху, между коробкой подъезда и раскаленной крышей, виднелось свободное пространство. Я не раздумывая закинула туда сидор и полезла по лестнице вниз, в подъезд. На самом деле мне уже была не нужна вся эта информация: главное, что следовало сказать, было уже сказано голосом Хафиза и отправлено в эфир. В сидоре оставались, так сказать, «трофеи».
Я пешком через весь город добрела до гостиницы, достала из бюстгальтера паспорт, сунула немного обалдевшей от моего «прикида» дежурной свой извлеченный из паспорта пропуск, получила ключи и поднялась в номер. Меня здесь не было… я подсчитала… сегодня шли пятые сутки. «Господи! Мне ж еще в воинскую часть надо!» — простонала я и поползла в ванную — под так называемый «холодный» душ. Из всех кранов шла все такая же, примерно сорокаградусная вода. Тело разваливалось на части, а уставшая от перенапряжения психика хотела только одного — добраться до постели.
— Нет-нет, сегодня только спать! Все равно уже слишком поздно, — громко сказала я и для пущей убедительности посмотрела на часы. Было всего 13.40. От посещения воинской части мне было никак не отвертеться. «Черт бы побрал эту „работу под прикрытием!“ — подумала я. — Две зарплаты — это просто замечательно, но ведь и шефов целых два! И вообще это больше похоже на комедию, чем на разведку. Как ее там, а… „Слуга двух господ“!»
