На этом мы расстались с Завадским.
Ближайшие три дня я, не расслабляясь, готовилась стать Штирлицем в юбке. Помимо совершенствования теоретической подготовки, прокручивала в голове все мелочи, которые могли бы меня выдать, и боролась с ними. Например, отказаться от курения было выше моих сил. Но я отработала для себя совсем иную манеру держать сигарету. И никогда не дожидаться, пока кто-то галантно поднесет мне зажигалку. Отказалась и от прочих мелких привычек и повадок шикарной женщины. (Оказалось, их у меня немало.) Еще я на всякий случай освежила в голове популярную книжку по психологии жестов «Язык тела», чтобы не попасть впросак и здесь. Однако переусердствовать с муштрой мне тоже не хотелось. Я прежде убеждалась, что моя стихия — импровизация и интуиция. Слишком вышколенная и начисто лишенная естественных реакций персона тоже может вызвать подозрения. У нас в академии читали обзорный спецкурс по истории контрразведки. И любимой байкой нашего преподавателя была история о том, как в годы Великой Отечественной войны провалился блистательный советский резидент. Он погорел как раз на излишнем самоконтроле. Во время инструктажа, проводимого с офицерами одним из высших чинов рейха, за спиной сидящих громко хлопнула форточка. Вздрогнули все, кроме нашего резидента. На что высший чин немедленно отреагировал: «Хорошо вас там, в России, готовят!»
В общем, дни пролетели незаметно. И вот раздался долгожданный звонок:
— Татьяна Александровна? Здравствуйте, это Максим Леонидович вас беспокоит.
— Очень рада вас слышать.
— Вы еще не передумали работать в моем саду?
— Нет, что вы, я, напротив, опасалась, что вы за это время подберете более подходящую кандидатуру.
— Татьяна Александровна, голубушка, вы себя недооцениваете. Но об этом мы еще успеем поговорить. А пока я жду вас сегодня в шесть часов вечера на собрание всего персонала. До встречи!
До назначенного времени оставалась еще пара часов. Я позвонила Завадскому, он пожелал мне удачи, и я начала собираться.
На собрание я прибыла вовремя. Около ворот уже стоял крепкого телосложения молодой человек — видимо, новый охранник. Я назвала себя, он открыл ворота и предложил пройти в гостиную на первом этаже дома.
Кроме меня, там находились уже двое. В первом сразу угадывался повар. Это был полненький, лысенький и очень жизнерадостный человечек. Он все время потирал ручки, словно ему не терпелось произнести: «Ну-с, прошу всех к столу!» Вторая, вероятно, была горничной. И по ее виду я позволила себе сделать предположение, что господин Алексеев какое-то время собирается проживать без супруги. Или его жена настолько лояльна к горничным? Трудно поверить, что это белокурое созданье с ясным невинным взглядом Клаудии Шиффер и с ее же пропорциями согласится носить темную униформу до щиколоток, с наглухо застегнутым воротничком и белым передничком. Ну разве что один только передничек. Пока ее наряд состоял в основном из очень эффектных сапожек, ну и еще пары лоскутков ткани в некоторых местах. Впрочем, на плечи была наброшена курточка. Я поймала себя на том, что испытываю нечто похожее на уколы ревности. Значит, мой магнат (ишь ты — «мой», размечталась!) не считает, что суперсексапильная горничная будет плохо справляться со своими обязанностями. Почему же такая дискриминация к садовницам!
Мое появление было замечено не сразу, поскольку живчик-повар увивался вокруг «Клаудии» и медовым голосом ворковал:
— Ну что за мода такая нынче, всякие там диеты-шмиеты. Нет уж, Тусенька (оказывается, «Клаудия» отзывалась на загадочное имя Туся), я буду не я, если вы моими стараниями не прибавите килограммчиков пять-шесть, а то и поболе.
Шутка звучала весьма двусмысленно, и не будь я в образе, не преминула бы это вслух прокомментировать. Туся же мило хихикала и хвасталась повару, какая она счастливая — может есть сколько угодно и ничуть при этом не поправляться.
— Мне все подружки просто обзавидовались. Говорят, у меня ускоренный этот, как его… слово еще такое… ботулизм, что ли.
— Господь с вами, Тусенька! Вы, наверное, имеете в виду метаболизм — обмен веществ. Вот и чудненько. Тогда я буду баловать вас своими пирожными. Я умею делать замечательные эклеры, но никто их не желает кушать — все худеют, видите ли.
Я решила наконец прервать их воркование и тихо и невнятно, как и подобает «мыши», поздоровалась:
— Добрый вечер, извините, я не ошиблась, собрание персонала состоится здесь?
Туся чуть встревоженно обернулась на женский голос, но, скользнув по мне беглым взглядом, моментально оценила ситуацию — прибывшая относится к породе страшненьких ученых мышей, следовательно, соперничать с пушистенькой кошечкой Тусей за привязанность хозяина никак не может.
Повар же оказался из той милейшей породы мужчин, которые с женщинами галантны и приветливы, даже если те страшнее атомной войны. Причем эти мужчины совершенно искренни, женская некрасивость их умиляет и вызывает желание покровительствовать. Словом, это оказался настоящий рыцарь.
— О! Как славно! В нашем коллективе появилась еще одна представительница прекрасного пола.
Туся чуть слышно фыркнула, повар же продолжал:
— Проходите, располагайтесь. Позвольте отрекомендоваться — Олег Петрович. Подвизаюсь на поприще чревоугодия, повар, проще говоря. А вас как величать?
— Татьяна Александровна. Я садовник.
— Вот как? Чудненько, очаровательно. А вот это прелестное дитя — наша Тусенька, горничная, знакомьтесь.
Тусенька, как я и подумала, оказалась из тех девушек, которые могут сказать о другой женщине что-то хорошее только на ее похоронах. Поэтому она ангельским голоском прощебетала:
— А я всегда думала, что садовниками бывают только мужчины. Почему вы выбрали для себя такую грубую мужскую профессию? Впрочем, вам она, пожалуй, идет.
— Я сперва пробовалась в горничные, — отвечала я доверительным тоном, — но меня забраковали, сказали, что IQ слишком высок.
Тусенька растерянно захлопала глазами. Интуитивно она почувствовала, что ее подкололи, но в чем суть подкола, понять не смогла и в поисках поддержки обратила взор на ухмылявшегося Олега Петровича. Не знаю, чем закончилось бы наше «милое» знакомство, но тут, к счастью, в гостиную вошел хозяин дома в сопровождении пожилой дамы, виденного уже мною охранника и еще одного приятного молодого человека.
— Добрый вечер, рад вас видеть, друзья! Все уже в сборе? Тогда предлагаю пройти в столовую. Там для вас готов легкий фуршет, чтобы мы все в непринужденной обстановке познакомились и обсудили наши насущные, так сказать, задачи.
В столовой господин Алексеев предложил каждому взять бокал шампанского и произнес небольшой спич:
— Господа, сегодня у нас с вами знаменательный день. Из большого количества претендентов мною лично был отобран вот этот маленький, тесный коллектив. Здесь уместнее даже сказать, семья, поскольку все мы будем жить под одной крышей, вместе начнем обживать этот прекрасный дом, который для меня является таким же новым и пока непривычным, как и для всех вас. Поэтому мне очень бы хотелось, чтобы каждый из нас по мере своих сил делал все, дабы этот дом стал нам родным, добрым и уютным, гостеприимным и хлебосольным, и мы все стали друг другу близкими людьми. За это стоит до дна осушить наши бокалы!
После тоста перешли к официальному знакомству всех со всеми. Алексеев опять взял слово:
— Первой хочу представить вам уважаемую Варвару Семеновну, — он указал жестом на пожилую даму. — Она много лет проработала здесь у прежних хозяев в качестве домработницы. Весь дом держался на ней, она человек очень опытный, кроме того, у нее замечательный характер — прежние хозяева говорили, что она умеет со всеми находить общий язык, ни с кем не конфликтует. Я решил, что лучшей кандидатуры на это место мне не найти.
Почему-то столь лестная характеристика меня не вдохновила. Возможно, я не права, но человек, который ни с кем не ссорится, со всеми соглашается и всем доволен, вызывает у меня опасения. Впрочем, должно быть, дело просто в моем несносном конфликтном характере. А похожа была Варвара Семеновна на старую добрую толстую фею с прянично-сладким лицом.
Затем хозяин любезно представил собравшимся меня, причем, невзирая на всю его деликатность и изящество в речах, между строк невольно читалось: «Вы не смотрите, что она такая странненькая, зато это талантливейший человек, а таланты всегда немного с придурью».
Тусю он представил немногословно:
— Это наша горничная Туся. Я полагаю, ее таланты видны невооруженным взглядом.
Я внутренне зааплодировала такой меткой характеристике. Туся же изобразила улыбку кинозвезды на церемонии вручения Оскара.
— Олег Петрович, гений кулинарного жанра. Надеюсь, что все вы вскоре сможете убедиться в этом. Кстати, этот аппетитный фуршет — его рук дело. Не правда ли, чувствуется класс?
