— А, Диночкина, — кивнула Римма Владимировна. — Проходите в комнату для гостей. Это вон там.
Она указала в дальний конец коридорчика.
— А это ваш жених? — поинтересовалась она, близоруко прищурившись на Сашку, когда мы вошли в уютную комнатку.
— Да, — кивнула я.
— Господи, какое горе, — выдохнула женщина, опустив руки на колени и рассматривая их с тем безнадежным выражением, с каким сотни женщин пытаются спрятать свое горе…
— Простите, что мы вынуждены вас побеспокоить, но…
— Деточка, вы работаете там же, где Оля и Дина? — неожиданно прервала меня Римма Владимировна.
Я опешила. Честное слово, она меня поразила!
— То есть где?
— Там же, — повторила она, глядя мне прямо в глаза. — Вы тоже снимаетесь в этих ужасных фильмах?
— В каких? — спросила я.
— Ладно, — устало махнула она рукой. — Я забыла. Вы здесь с женихом… Моя Оля тоже не хотела, чтобы мы об этом знали. А когда появился Сережка, она совсем перепугалась…
— Сережка? Кстати, мы его никак не можем найти, — обрадовалась я.
— Да чего ж его искать… Он работает у Васи. Разве она вам ничего не говорила? Вас как зовут?
— Таня.
— Так вот, Танечка, Сережа работает у Васи. Точно я не знаю, но, кажется, на складе. Вам он зачем-то нужен?
— Да Динара, еще перед гибелью, просила кое-что ему передать.
Я врала так глупо, что самой было стыдно. Но эта убитая горем женщина все принимала на веру. Похоже, к этому ее уже приучили.
— Сережа, наверное, очень переживает, — тихо проговорила она. — Леша все никак не успокоится, говорит, что Оля погибла из-за Сережи… Но это не так. Сережа очень славный мальчик, а Леша просто плохо понимает, что произошло. Как и Вася. Я во всем виновата. Если бы я сказала об этом сразу, ничего бы не случилось…
— О чем? — спросила я.
— Вася… Да ладно, — прервала она себя, как бы испугавшись, что скажет лишнее. — Может быть, вы чаю хотите?
Я не хотела чаю. Я хотела услышать окончание фразы. О Васе.
— Простите, вы ведь знали, чем занимаются Оля и Динара? — не выдержала я. Неужели она все это знала? А если да, то как же она к этому относилась? Впрочем, глупый вопрос…
— Да, — ответила она. — Извините, Таня, а почему вас это интересует?
— Потому что, — рискнула я, — я вовсе не Динарина подруга. Я детектив. Меня нанял ваш сын, чтобы я выяснила, кто убил вашу дочь…
— Я так и знала, — вздохнула она. — Почему вы не сказали мне раньше?
Я пожала плечами. Не скажешь же человеку, что ты его подозреваешь?
— Ах да… Я ведь тоже подозреваемая, — догадалась она сама. — Тем более что Оля — дочь Васи.
— Да какого Васи? — не выдержала я.
— Как? Гарнеева. Оля — дочка Васи Гарнеева, — Она удивленно взглянула на меня. — Вы не знали?
Ох, если бы сейчас здесь была Светочка Галазова! Как бы она ликовала! Подумать только! Ненавистный Гарнир — отец одной из убитых девушек! Косвенно это доказывает его причастность, но…
Я пока еще сомневалась.
— Простите, — осторожненько спросила я. — А он знал, что Оля его дочь?
— Конечно, знал, — кивнула Римма Владимировна. — Лешка постарался. Думаете, я сама сюда на работу устроилась? Как бы не так! Меня и сейчас съесть готовы. Как будто я виновата в чем…
— Леша — это Олин брат? — уточнила я.
— Да.
— И он попросил, чтобы Гарнеев устроил вас и Олю на работу?
— По-про-сил? Что вы, Таня! Леша никогда ничего не просит! Он все требует… У него характер — не приведи господи! Я даже не знаю, как он нашел Василия, а вот нашел… Подсчитал все, пристал ко мне — как фамилия отца Оли? Мы с Васей познакомились еще в институте, в Тарасове. Я и не знала, что Алексей в Тарасов ездил! Только вдруг является Вася и объявляет, что ему легче выполнить Лешкины требования, чем продолжать с ним общаться! Вот так я и оказалась здесь. А Оля… Она уехала после этого.
— Постойте! А фотограф? Выходит, его не было?
— Как же? Был. С него все и началось. Он приехал, познакомился с Оленькой и предложил ей работу. Только я сразу не поверила: Ольга была толстовата для топ-модели. Но разве ее удержишь? Собралась и уехала в Тарасов. Только Лешка сказал, что это тоже он договорился, что Ольгу устроят на работу…
Ага, все-таки проклятый фотограф связан с Лешей, а может, и с Гарнеевым.
— Как вы думаете, Олин жених мог знать об этом фотографе?
— Сережа? Нет. Он не знал. Сережа — славный мальчик. Вряд ли он во всем этом замешан, Танечка…
Она подумала и снова решительно покачала головой:
— Нет. Да вы сами с ним поговорите. Только я думаю, он здесь ни при чем…
— Спасибо вам, — поблагодарила я несчастную женщину.
— Таня, а вы найдете убийцу?
— Постараюсь, — пообещала я.
Она смотрела на меня грустно, но все же с надеждой.
Я постараюсь его найти. Хотя черт знает, как мне собрать проклятые пазлы. Столько разных людей, и столько черных пятен!
Мы ехали по довольно пустынному шоссе. Когда мчишься на большой скорости, возникает ощущение, что все эти кустарнички, что растут по обочинам, несутся тебе навстречу.
— Бедные дурехи, — сказала я, не отрывая глаз от дороги, которая каждое мгновение словно рождалась из темноты. — Красивой жизни им захотелось! А погибли так уродливо и нелепо.
— Ой-ой, а кто-то недавно толковал, что эти девочки нас не волнуют. Они-де взрослые и сами должны понимать, на что идут.
— Да все верно, только жалко, что они-то надеялись вытащить счастливый билетик, а попугай им попался мизантроп… Маму Ольгину жалко.
— А братца? — усмехнулся Сашка.
— Братца почему-то не очень. Я вообще с него деньги взяла бы заранее, а то, глядишь, окажется, что это он всех и поубивал. И тогда плакали наши денежки…
— У него нет мотива, — утешил меня Сашка.
— Это тебе так кажется. Может, он маньяк. У моей знакомой недавно муж на Алтынке лежал с маньяком. Тот был сначала экстрасенсом, а потом у него съехала крыша. Он начал видеть в каждом человеке демона и стал кидаться на людей. Загрыз целую семью, представляешь? А с виду — интеллигентный тихий парнишка. Может, наш Алеша тоже поехал на почве политики, и мерещатся ему «кровавые мальчики».
— Тогда уж девочки, — грустно поправил Сашка. — А тебе вот скоро начнет мерещиться бензин.
— Что? — не поняла я. — Это тут при чем?
— На отметку посмотри. Скоро мы встанем и начнем попрошайничать. Подайте бензинчику до Тарасова…
— О, — простонала я, увидев, что положение у нас действительно не самое лучшее. — Ну я и тормоз нынче! Как же я не посмотрела!
Слава богу, мы уже въехали в Тарасов и невдалеке виднелась заправка. Увидев вывеску, я вытаращила глаза.
— Сейчас со мной будет истерика, — предупредила я Сашку. — Не пугайся.
— С чего бы это?
Я показала на вывеску. Его физиономия так вытянулась, что я не удержалась и злорадно хихикнула.
— Да уж. Все поезда, все корабли, что называется…
Неоновая вывеска свидетельствовала, что бензоколонка принадлежит все той же пресловутой «Приме-Д».
* * *
— Наконец-то я догадалась, что означал совет заняться животноводством! — поведала я Сашке.
— Что? — Он обернулся с выражением крайнего недоумения. — Не понял.
— Кости. Совет заняться животноводством. — Я открыла дверцу и вылезла наружу. Начинало темнеть. — Кстати, сколько сейчас времени?
— Десять, — сказал он.
Я присвистнула.
— Черт, нас же Светка с Пашкой ждут. У них там какие-то умопомрачительные новости, которые или все окончательно прояснят, или все окончательно запутают…
— Ты не ответила, при чем тут кости с животноводством?
— Ни при чем. Я перестала что-либо понимать. Мой «IQ» явно поистаскался. Теперь он как у… имбецила… С таким нельзя в космонавты и сыщики… Вот и придется заняться животноводством. Похоже, это единственное, на что я теперь пригодна.
Я вставила шланг. Достала из кармана сотенную, подумав, добавила еще полтинник.
Подойдя к окошку, сунула деньги и машинально подняла глаза.
Детская мордашка в окне разглядывала меня с любопытством и восхищением.
— Надо же, а я-то думала, что ночью детский труд запрещен, — пробормотала я, рассматривая малолетку. — Дитя, ты что здесь делаешь?
— Работаю, — пискнула девчонка. Под глазом у нее красовался огромный синяк. Лет ей было не больше пятнадцати.
— А фингал откуда?
— Упала, — примитивно соврала девчонка, хлюпая носом.
— Ага, поскользнулась раз пять на арбузной корке, — не поверила я. — Тут не обошлось без мужского кулака.
— Да все нормально, — улыбнулась девочка. — Зато платят хорошо.
— Не спорю. Рублей семьсот. Тебе этого хватает. Не то что твоему хозяину.
— А здесь не хозяин. Хозяйка, — сказала малявка. — И потом, мне не страшно.
