– Девочка не найти, – буркнула Иди и зло взглянула на Молли. – Ее так и не найти. Они убить Родни за то, что он знать вещи. Нет доказательств! Нет доказательств, что он ее забрать. – Иди воздела руки к потолку, демонстративно отвернулась и зашагала к складу.
– Прости, Джин, – сказала Молли, – я не хотела расстраивать Иди. Тем более она права. Так что на самом деле случилось с Кейт? Родни похитил ее и убил?
Джин вплотную приблизился к Молли, застыв в каких-то дюймах от нее. Молли отпрянула: впервые за долгое время знакомства ей стало неуютно рядом с корейцем.
– Родни не убивать та девочка, – спокойно и уверенно проговорил Джин, подняв указательный палец. – Родни не похищать та девочка. Не знаю, кто это сделать, но точно не Родни.
Джин развернулся и тоже направился к двери в склад.
Долго ли женщина может нести свой крест, пастор Летт не знала. Накануне вечером, когда она уходила из дома Перкинсонов, мальчишка дрожал всем телом. Разговорить его не удалось; заботиться о нем становилось не под силу, но пастор знала: нужно продолжать. Даже захоти она его бросить, неизвестно, получилось бы у нее или нет. Этот мальчик – ее крест.
У алтаря пастор неохотно положила пакет с семечками в карман, зажгла свечу и, как всегда по утрам, опустилась на колени. Впрочем, солнце уже стояло высоко – пастор Летт проспала. После ночных трудов руки и ноги гудели, а измученное сознание легко согласилось на отдых без сновидений.
«Господи, помилуй меня, грешную! – зашептала пастор, склонив голову. – Ты же знаешь, что я грешна. Я грешу столько лет, что не имею права молить Тебя о прощении, но все равно молю. Прости меня, Господи! Я люблю этого мальчика. Понимаю, я выбрала неверный способ: нельзя держать человека взаперти. – Пастор сбилась, но через минуту взяла себя в руки. – Люди меня не поймут. Господи, мне нужен знак. Покажи, что понял мой план и мои помыслы».
Пастор опустила голову на ладони, прижав огрубевшие пальцы к усталым глазам. Она терла их, словно простым движением могла вернуть ясность в свою жизнь.
Хлопнула дверь церкви – пастор вздрогнула, вскочила на ноги и обернулась в надежде, что посетитель ее не слышал.
– Молли, что привело вас сегодня в церковь? – удивленно спросила пастор.
Одернув жакет, она направилась навстречу посетительнице, вглядываясь в ее лицо и пытаясь прочесть мысли.
– Здравствуйте, пастор Летт! Я просто… зашла узнать, как ваши дела.
Приветливый голос Молли немного успокоил. Гостья ковыляла к ней, и пастор Летт гадала, очень ли заметна ее усталость. Молли чуть наклонила голову и словно анализировала ее настроение. Пастор Летт вытерла глаза.
– Спасибо, Молли, у меня все хорошо. Только за Портеров, разумеется, волнуюсь. – Пастор показала на забинтованную лодыжку Молли: – На пробежке поранили?
Молли вывернула ногу и взглянула на повязку.
– Ага, на пробежке. Я тоже переживаю за Трейси. Чем больше времени проходит, тем меньше шансов ее найти. Господи, чертовщина какая… – Молли осеклась. – Ой, простите, пожалуйста! – спешно извинилась она.
– Ничего страшного, Молли. Он, – пастор Летт воздела глаза к потолку, – все понимает. Вас что-то мучает? Не дает покоя? Хотите поговорить?
– Нет. То есть да… – засуетилась Молли. Последние события ее угнетали, не давали дышать, но она не хотела о них говорить – из страха, что переживания окончательно ее раздавят. – Пастор Летт, дело в вашем брате.
Пастор Летт замерла, потом отвернулась, чтобы скрыть волнение, опустилась на скамью. Горло сдавило. Пастор всегда знала: рано или поздно этот момент настанет.
– Пастор Летт, что с вами? – испугалась Молли.
– Все в порядке, – выдавила та. – Немного устала.
– Да, вполне естественно, столько всего произошло за эти дни. И так все похоже на ту давнюю историю…
Пастор Летт разглядывала деревянную спинку скамьи. Что этой женщине известно про Родни? Пастор Летт кожей ощущала пристальный взгляд собеседницы.
– Простите за бестактность. – Молли соединила лежащие на коленях ладони. – Я только недавно узнала, что у вас был брат и что вы его потеряли.
Пастор Летт слегка расслабилась: последняя фраза ее почти успокоила.
– Да, много лет назад, – кивнула она.
– Знаю и хотела сказать, что мне очень жаль.
– Спасибо. – Собственный голос показался пастору Летт вполне будничным. – Он был необыкновенным человеком.
– Не представляю, как вы это пережили… – Молли замолчала, не решаясь задать вопросы о Родни, ведь тогда и о себе придется рассказать правду. – Мы можем о нем поговорить?
Пастор Летт откашлялась и наконец посмотрела на нее:
– Да, конечно.
– По слухам, Родни что-то знал об исчезновении Кейт Пламмер. Вы в курсе? Он ведь знал нечто особенное? – спросила Молли, стараясь избежать прокурорского тона.
– Да, – устало вздохнула пастор Летт, словно отвечала на этот вопрос сотни раз. – Мой брат знал много особенного. К несчастью, когда о даре узнали другие, он превратился в проклятье.
Она взглянула на витраж на правой стене, впервые заметив, как яркие красные и желтые стекла контрастируют с сочными зелеными и синими. Сложности палитры, как и сложности жизни, вызвали легкую улыбку. Пастор Летт снова посмотрела на Молли, но говорить о Родни, глядя ей в глаза, было невыносимо, и она потупилась.
– Пока я занималась делами церкви, проводила службу, Родни слонялся по городу и болтал с каждым встречным о том, что видел, точнее, о том, что знал. Наверное, кто-то услышал и обратился в полицию. – Пастор Летт передернула плечами, словно пытаясь стряхнуть привычную боль. – Я давно убедила себя, что люди защищали своих детей. Мало кто по-настоящему понимал Родни.
Молли сочувственно кивнула.
– Родни был добрейшим мальчиком, в жизни мухи не обидел. Вот только немного заторможенным. Чем старше становились наши родители, тем больше их это раздражало. – Пастор склонила голову, словно растворившись в воспоминаниях. – Оба не так давно умерли. Мама от рака, а папа, наверное, от горя. Я привезла сюда Родни двадцать пять лет назад, ему тогда двадцать один исполнился.
Молли не сумела скрыть удивления.
– Родни появился незапланированно… если можно так сказать. – Пастор скользнула взглядом по собеседнице. – Он был на одиннадцать лет младше меня. Он был отзывчивым, хорошим мальчиком. Помогал горожанам работать в саду, и все принимали это как должное. Люди считали его помощь благотворительностью.
– Пастор Летт, – нерешительно сказала Молли, – я тоже… я тоже знаю… необычные вещи… Поэтому и решила выяснить, может, у Родни был дар, схожий с моим.
Пастор невесело улыбнулась. «Каждый считает, что у него дар», – подумала она.
– Необычные вещи… Дар… Молли, вы меня пугаете! В чем именно заключается ваш дар?
– В видениях. Наверное, так их надо назвать. Они приходят утром, на грани сна и бодрствования. А еще рядом с теми местами, где случилось страшное или вот-вот случится… – Карие глаза Молли молили о понимании.
Пастор Летт изобразила внимание:
– Пожалуйста, продолжайте!
– Реальную картину я вижу или нет, понять трудно. – Молли опустила голову, будто смущенная своим признанием.
– Таких способностей, как у Родни, я не встречала ни у кого. Молли, ваше прошлое, сомнения и тревоги явно мешают вашему настоящему, – проговорила пастор Летт.
– Нет, по-моему, дело не в этом…
– Малышом Родни частенько рассказывал мне о том, что произойдет в будущем. Поначалу я пропускала его слова мимо ушей, но, когда подросла, стала обращать внимание и поняла, что предсказания Родни сбываются.
– Так Родни впрямь видел будущее?
Пастор Летт кивнула:
– Он знал подробности катастроф, о которых никогда не слышал. От предсказаний он ничего не выигрывал. – Пастор внезапно наклонилась и заглянула Молли в глаза. Она была рада, что может поделиться секретами брата, хоть чуточку облегчить свое бремя. – Не представляю, как у вас, но видения Родни всегда сбывались. Даже оторопь брала. – Пастор глубоко вдохнула, решив рассказать то, что много лет назад никто даже не попытался понять. – Когда Родни было четыре, он проснулся в слезах. Шестнадцатого июня – дата запомнилась, ведь после каждого утреннего плача Родни я молилась по сорок восемь часов, чтобы не произошло ничего страшного. И так много лет подряд, даже когда была молоденькой. В тот день Родни носился по дому и вопил: «Взорвется большая бомба!» Потом бедняга забился в подвал и просидел там целые сутки. На следующий день, семнадцатого июня 1967 года, Китай провел испытания своей первой водородной бомбы. Родни еще долго боялся, что китайцы сбросят бомбу на нас. – Пастор Летт замолчала, вспоминая, как плакал перепуганный Родни и как родители пытались его успокоить. – Лет в пять он донимал нас рассказами, что двадцатого месяца на Луну ступит человек. Чушь несусветная, решили мы с родителями, а Родни долдонил свое: «Двадцатого месяца на Луну ступит человек». Мы чуть с ума не сошли, но двадцатого июля 1969 года он влетел в гостиную и объявил: «Вот, человек правда ступил на Луну двадцатого месяца!» Заметьте, телевизора у нас в ту пору не было: родители считали, что от него одно зло. – Пастор Летт рассмеялась. – С Родни было именно так. Если он что-то знал, то наверняка.
