Глава 6 СИТУАЦИЯ УСЛОЖНЯЕТСЯ
Кульбицкий гнал машину назад к даче. На заднем сиденье полулежала Елена и жалко всхлипывала.
— Предала меня, стерва. Бутылкой по голове! Ну ты еще горько об этом пожалеешь, — сквозь зубы цедил Алексей. — А сейчас не рыпаться и делать все, что я скажу.
Остановив машину, он запер ее снаружи, оставив девушку внутри, и бросился на кухню. Крышка погреба отвалилась в сторону, и хозяин крикнул:
— Вылезайте, мать вашу, мудаки!
Щурясь на яркий электрический свет, показался браток Федька, которому удалось каким-то образом и кляп выплюнуть, и ноги освободить от веревки.
— А где второй мудак?
— Он связан. Я в темноте не смог развязать.
Вдвоем они вытащили тело братка Мишки на пол в кухне. Тот уже давно очухался и дико вращал глазами, окончательно перестав понимать, что происходит. Развязали и его, после чего Мишка долго не мог стоять и держать равновесие. Оставалось одно — снять наручники. Алексей предусмотрительно обшарил Татьянины карманы, и теперь у него в руках был не только ее пистолет, но и ключ от наручников.
Освобожденные братки первым делом попросили пить.
— Я бы вас, ослов, ослиной мочой напоил за все эти херовые подвиги, — ворчал Кульбицкий, откупоривая бутылку водки. У него самого от пережитого за последние два часа дрожали руки. Они жадно опустошили три почти полных стакана и захрустели огурцами.
— Теперь надо расхлебывать эту чертову кашу, которую вы заварили, — начал босс.
— А что мы? Следили, как вы и велели, за этой сукой. Видим, она Ленку стала пытать насчет пушки и чемоданчик этот нашла. Ну, решили, надо брать.
— Почему же в результате она вас взяла, а?
— Да Ленка предала, — начал Федька, — она меня в спальню заманила.
— Что-о? — Кульбицкий вскочил и ткнул пистолетом Федьке в лицо. — Ну, говори!
— Нет, босс, что вы… она это… в карты поиграть…
— А как же ты в наручниках оказался?
— Она меня… ну, в общем, усыпила, — пробормотал Федька.
— Врешь, падла! Ты с ней спал, говори! Убью!
Перепуганный браток свалился со стула на пол:
— Босс, я клянусь, бля буду… Подмешала Ленка мне в вино какую-то дрянь. Я и с копыт долой.
— Ну ладно, я еще у нее спрошу, — с угрозой в голосе, но уже более спокойно сказал Кульбицкий. — Сейчас надо думать, что делать. Я ведь эту Таньку убивать не стал — не могу. Да и не нужно это. Ее просто следует еще недельку поводить за нос, пока я не разберусь. — Он замолчал, подозрительно поглядел на притихших братков, усиленно растирающих затекшие руки и шевелящих ногами.
— Так что нам делать, босс? Она грозилась настучать на нас ментам.
— Не станет. Пока ей не до вас, а потом и вообще забудет. Короче, так: бабенка скоро очухается и к утру должна быть здесь. Вы ее аккуратненько возьмете — и вот в этот погребок. Туда сейчас спустите жратвы и питья где-то на неделю, чтоб она там не окочурилась. Кофточку тепленькую, матрасик. Ну, там, прокладки «Always» — ха-ха-ха! Только не бить и не трахать, а то потом с ней не договоришься… девка пакостная… Я еду по делам. Вы, как все сделаете, на недельку тоже исчезаете. Вдруг у нее дружки там, коллеги, искать будут, на вас выйдут. Короче, поживете, пока я вас не позову, за вокзалом у художника. Он одинокий, домишко у него троих выдержит. Денег дам, но много не пейте, а то хрен вас знает, что еще отмочите. Ну а с Ленкой я сам разберусь, — задумчиво закончил Кульбицкий и направился к машине.
* * *
Пробуждение мое было жутким. Все тело болело и ломало, хоть кричи. Особенно живот после удара этого негодяя. Я лежала на битых кирпичах, вся в какой-то пыли и грязи, и жить мне как-то особенно не хотелось. Однако в проломе крыши был виден рассвет, надо было вставать и идти исправлять последствия своей глупости.
«Черт возьми, обманул, как последнюю дуру, нашла кому поверить, идиотка!» — я ругала себя на чем свет стоит и передвигалась, превозмогая боль, в сторону поселка. В кармане у меня остались какие-то деньги — этот гад не стал мелочиться. Навстречу ехал зелененький древний грузовичок. Слава богу, он остановился, и я за пару десяток уговорила водителя подкинуть меня в район дачи.
Пока мы тряслись на ухабах, я обдумывала ситуацию. Все шло неплохо, пока я не открыла карты Кульбицкому. Он, ускользнув от меня, теперь организует оборону по всем правилам. А главное, пистолет окончательно канет в неизвестность. И я не смогу ничего доказать. Правда, по одному клиенту мне, кажется, удалось добиться успеха — вряд ли Кульбицкий теперь решится шантажировать Палтусова дальше. Но если «пушка» не будет найдена, я не смогу остановить выплату и подведу страховую компанию. Плюс к этому меня мучила тревога за судьбу Елены. Она теперь стала нежелательным свидетелем, и бог знает, что этот гад может с ней сделать. Не убьет, конечно, но… Ой, как мне тошно!
Я выскочила из машины возле колонки, долго и жадно пила холодную воду и потом держала под упругой струей голову. Вроде бы полегчало. Крадучись, стала пробираться к даче. Там, конечно, было тихо. То ли вся криминальная компания убралась в город, то ли затаились и поджидают меня.
Хотя, что им ждать? Если б Кульбицкий хотел отправить меня на тот свет, он не преминул бы воспользоваться удобным моментом, пока я валялась без сознания. Говорить нам теперь не о чем. Все достаточно ясно. Вот только Елена. Они могли ее запереть, чтобы не мешала, в том же погребе. Это надо обязательно проверить.
«Уазика» возле дома не наблюдалось. Похоже, действительно никого нет. Я открыла дверь и вошла в дом. Прошлась по первому и второму этажам. Кругом страшный беспорядок после драматических ночных событий.
Перешагнув пустую водочную бутылку, я вошла в кухню. Погреб был заперт на задвижку. Звуков оттуда не доносилось. Я открыла крышку и крикнула, наклонившись в темноту: «Есть там кто? Лена?»
Сильнейший удар ногой — и я головой вниз, обдираясь и больно стукаясь о ступеньки, лечу в прохладную сырую тьму. Занавес. Я села на земляной пол, скуля, как побитая собачонка. Было жутко больно и обидно. На этот раз я попалась всерьез и надолго. Они продержат меня в этой норе столько, сколько им понадобится, чтобы обтяпать все делишки. Потом мне останется только поднять лапки. Нащупав под рукой стеклянную трехлитровую банку с соленьями, я со всей силы и злости швырнула ее во тьму и попала в кирпичную стену.
* * *
Ближе к обеду Игорь Петрович Палтусов вспомнил, что ему в это время должна позвонить девушка-детектив, которая, если быть честным, произвела на него самое глубокое впечатление. Самое…
Банкир диктовал секретарю деловое письмо и поглядывал на часы. Пошел третий час дня. Она предупреждала: если не позвоню, значит, не вернулась, значит, произошло что-то неприятное. Палтусов остановился на середине фразы.
— Игорь Петрович, — начал было секретарь.
— Завтра закончим. Позови мне пару крепких ребят из охраны. Вернее, нет. Пусть садятся в мою машину, а я сейчас спущусь вниз.
Он давно так не волновался. Причем не столько из-за провала расследования и потери крупной суммы денег, — морально он уже был готов, если в ближайшие два дня ничего не решится, расплатиться с Кульбицким. Ему было страшно за Татьяну. Он никак не мог представить, что это милое существо занимается такими серьезными, опасными и подчас грязными делами, рискует жизнью.
«Не дай бог с нею что-нибудь случится, я себе этого не прощу, — думал Палтусов, пока машина неслась по городу. — Подставил девчонку этому скоту Лешке!»
На дачу они приехали в начале четвертого. Ворота заперты на замок, на окнах дома — ставни, дверь, похоже, закрыта.
«Неужели ошиблись? — подумал Палтусов. — Но где же тогда Татьяна, почему не позвонила?»
Он посидел в машине, покурил и наконец решился. Надо войти в дом, осмотреть его — и дело сделано. Если что — потом оправдаюсь перед Кульбицким. Тот увидит деньги — подобреет.
— Ребята, надо проникнуть в дом. Придется, видимо, ломать дверь. Под мою ответственность.
Два бравых парня из охраны с дверью мудрили недолго, и вскоре Палтусов переступил порог дачи. Буквально в этот же момент он услышал женский крик, который шел откуда-то снизу… справа. Он побежал на кухню и тут понял, что в погребе кто-то есть.
Секунда, другая — крышка открыта, и оттуда показывается взлохмаченная голова Татьяны, а затем и она сама.
* * *
Когда я услышала удары в дверь, то поняла, что ее кто-то выламывает. И тут вспомнила, что позавчера сама просила банкира в случае чего поискать меня на даче.
Да здравствует моя предусмотрительность! Как я была рада выбраться на белый свет и свежий воздух! А круглое, улыбающееся лицо Палтусова показалось мне чуть ли не родным:
— Игорь Петрович, как здорово, что вы не забыли о моей скромной просьбе.
— Да как же я мог, Татьяна! Когда такая женщина меня просит что-то сделать, я лечу.
