Она вошла и заперла за собой все двери на тот случай, если «Иван» вернется, чтобы успеть спрятаться, затеряться в этой огромной квартире. Она уже помышляла о темной кладовке (или гардеробной), где на кронштейнах висела теплая одежда, на широких полках хранились чемоданы, а в углу стояла гладильная доска. Вот за зимней одеждой и можно спрятаться – просто идеальное место для игры в прятки.
Она разыскала эту кладовку и даже прорепетировала, спряталась. Шмыгнула внутрь и забилась за пальто и плащи. Это действительно было отличное место, где ее никто не видит, но откуда она при желании, если раздвинет одежду, сможет понаблюдать за тем, что происходит в спальне.
Сегодня она должна узнать настоящие имена хозяев, их фамилию и выяснить, почему жена этого симпатичного орангутанга не ночует дома. Валя разыскала комнату, служившую, скорее всего, кабинетом (небольшая, но уютная, она была забита книжными застекленными полками, напротив окна стоял огромный письменный стол с компьютером, на отдельном столике располагались принтер и копировальная машина; теплого, кремового тона стены и густые белые занавески выдавали ценящего комфорт хозяина), и сразу же увидела фотоальбомы – они сильно выделялись своими размерами среди остальных книг, преимущественно философского и экономического содержания. Достала их и, присев к столу, принялась листать. Один из альбомов рассказывал о детстве Коли. Черно-белые снимки, где Коля в простой и удобной для него одежде (белой майке и темных трусах) бегал по саду, удил рыбу на фоне тихой глади озера, щурился от солнца в панаме, прижимая к груди миску с вишней, сидел за партой, сложив руки и внимательно глядя куда-то мимо объектива, должно быть, на доску или учительницу… В остальных альбомах были снимки, где он, уже взрослый, нехотя позировал рядом с той самой девицей, которую Валентина все еще продолжала считать его женой. Из надписей, сделанных аккуратным почерком шариковой ручкой кем угодно, но только не Колей (в редких случай употреблялось имя Николай), Валентина поняла, что девушку зовут Дина и что она действительно является женой орангутанга. Свадебные фотографии занимали едва ли не полтора альбома. Пышное белое платье, длинная фата, нежный, из крохотных розовых роз, свадебный букет, перевязанный белой лентой… И жених – словно проглотивший кол, испуганный, смущенный, бледный, в черном костюме, белой сорочке и в смешном, набок съехавшем галстуке-бабочке…
Итак, супругов звали Николай и Дина. Даже по фотографиям ясно, что он старше ее лет на двадцать, если не больше. Но, видимо, это и есть цена того комфорта и благополучия, в котором обитала эта холеная Дина, все обязанности которой в этом неравном браке сводились, скорее всего, к необременительным домашних хлопотам.
Ни о чем больше Валентина подумать не успела – она услышала те самые звуки, которых боялась услышать с самого начала своей аферы: кто-то пришел в эту квартиру… Но кто?
Она кинулась в кладовку и зарылась там среди вещей. Дыхание ее будто остановилось…
Перед Таней Бескровной стояла тарелка с жареной кетой, и девушка пыталась подцепить вилкой украшавшую рыбу клюкву. Напротив нее сидел Шубин – он отдал предпочтение тушеной говядине – и пересказывал свой разговор с секретаршей Ступина (они только что отвезли деньги – залог и, дождавшись, когда Ступина выпустят на свободу и он окажется в руках своего бухгалтера Блюминой, поехали обедать).
– Она все время плакала, говорила, что не верит, что Дину убили… Мне показалась, что она больше даже переживает за Ступина, чем за Дину, потому что постоянно твердила: «Она здесь ни при чем, это его хотели запугать».
– Но, если она так говорила, значит, имела в виду какой-то мотив… У него что, много конкурентов?
– Да конкурентов полно – достаточно только зайти в магазин, увидеть колбасу местных производителей, и сразу станет ясно, кто конкуренты. Но она-то здесь при чем? Зачем убивать ни в чем не повинную молодую женщину? Какой в этом смысл? К тому же Ступин не такой дурак, чтобы не понимать, что он делает. Перед тем как кого-то убить, обычно предупреждают…
– Может, его и предупреждали, но он значения не придал. Хотя я же говорила с ним – мне показалось, что ничего подобного не было, уж он бы не стал молчать, раз убили его жену.
– Крымов написал имя убийцы…
– Как это написал? Кому?
– Мне, на листочке. Сказал, что я смогу прочесть имя убийцы, как только закончится следствие.
– Вы прямо как мальчишки… Откуда он может знать имя убийцы? А если знает, то почему не назовет в открытую?
– Вот и я то же говорю! Посуди сама, откуда ему знать, если следствие только началось, он просто треплется, хочет, чтобы все мы поверили в его гениальность. Конечно, он талантлив, кто спорит, но если даже это имя и совпадет, то ему придется объяснить, откуда он его знает, другими словами, выложить всю цепь его логических размышлений.
– Где листок?
– У меня, но я не стану его раскрывать. Мне и самому интересно, что он там написал. Поживем – увидим.
– По-моему, Крымов просто сходит с ума от скуки и сам уже не знает, чем ему заняться и как удивить не столько нас, сколько себя. Думаю, он и с Надей связался исключительно из-за этого. Ты извини, Игорь, но все вы, мужчины, устроены в этом смысле довольно примитивно – не упустите удобного случая… О Крымове и говорить нечего. Делает вид, что тоскует по жене и дочке, а сам ищет утешения на груди любовницы. Я бы на месте Земцовой никогда не вернулась к такому мужу. Так можно потеряться, понимаешь? Вместо того чтобы жить полнокровной жизнью, она, бедняжка, вся изводится ревностью. И зачем такой муж? Поэтому в ее жизни и появился этот француз. И ведь она вышла за него без любви… Но вернемся к делу. Так что там с секретаршей? Считает, что Дина ни при чем, что ее убили из-за мужа?
– Сказать-то сказала, но ничего конкретного в этом плане я от нее не услышал. Это всего лишь ее предположения. Когда я спросил ее, какие, на ее взгляд, были отношения между Ступиным и его женой, она сказала, что просто идеальные… Они постоянно перезванивались, но, о чем беседовали, она, разумеется, слышать не могла, потому что не имеет обыкновения подслушивать чужие разговоры. Секретарша беременна, постоянно хлюпает носом и производит впечатление полнейшей дуры, если честно…
– Или просто не хочет с тобой говорить. Я уверена, что она много чего знает о Ступине. Но к чему ей выдавать компрометирующую шефа информацию, когда впереди декретный отпуск… Думаю, она надеется после рождения ребенка вернуться на свое рабочее место. А вот бухгалтерша почему-то не удержалась, сказала много лишнего о Ступине. Но это уже характер… – И Таня передала Шубину свой разговор с Ниной Васильевной.
– Получается, что Блюмина считает, будто Дина связалась с мужчиной и тот втянул ее в свои криминальные дела?
– Мне кажется, она сказала это нарочно, чтобы продемонстрировать передо мной свою полную неосведомленность, в то время как она наверняка знает о том, что Дина встречалась с Соболевым. Тем более что Соболев сам сказал, что их видели вместе… Другими словами, им не всегда удавалось спрятаться от людей, город-то небольшой, все друг друга знают…
Шубин, разговаривая с Таней, боялся даже себе признаться в том, что у него по поводу убийства Дины Ступиной нет ни единой версии, что тот листок бумаги, на котором Крымов написал имя убийцы, не дает ему покоя и вызывает чувство неполноценности. Вот будет номер, если Крымов все же угадает, кто убил жену мясника. Но как? Последнее время Крымов действительно откровенно тосковал, подолгу гулял по улицам, допоздна засиживался в ресторанах, а когда Чайкин был на дежурстве, проводил время в обществе его жены, Нади Щукиной, другими словами, делал все что угодно, но только не работал. Он словно чего-то выжидал. Может, надеялся на возвращение Земцовой, может, ждал какого-то важного звонка из Европы, после которого он снова исчезнет и будет напоминать о себе лишь редкими электронными письмами. Ну откуда, откуда ему может быть известно имя убийцы? Разве что это – Ступин. Муж, который во время убийства находился в двух шагах от нее. Дина, по его словам, вышла из квартиры с сумочкой, в которой находились ключи, деньги, на ней были золотые украшения… Она собиралась идти к матери. Все исчезло – убийца унес с собой и сумочку, и драгоценности, и ключи… Спрашивается, если бы Дину убил ее муж, куда бы он успел спрятать все эти вещи? Ведь квартиру, по словам Корнилова, хорошо перерыли и ничего не нашли. Хотя Ступин мог ведь и выдумать про сумочку и золото с ключами. Этих вещей вообще могло не быть… А кому-то пришлось ворошить кучу мусора в мусоропроводе… Вот собачья работа…
– Игорь, о чем ты думаешь?
– Я? – очнулся он. – Да в том-то и дело, что у меня в голове ни одной стоящей мысли. А у тебя?
– Понимаешь, Ступин – идеальный объект для подозрения, но он же не идиот, чтобы убивать свою жену прямо на пороге квартиры. Думаю, если бы ему приспичило от нее избавиться, он сделал бы это как-то по-другому, более продуманно… Во всяком случае, он производит впечатление человека умного.
