Веспер Юксон вскинул густые брови.
— С чего вы взяли, что Свен Леслер был уже мертв, когда «мерседес» ушел под воду? У врача, по крайней мере, иное мнение. Все симптомы указывают, что Свен Леслер утонул.
— Так или иначе, он явно был оглушен, — сказал я.
— Несомненно.
— И, скорее всего, мединалом, — невозмутимо продолжил я.
— Похоже, — согласился он. — Синяки, обнаруженные на плечах покойного, не могли появиться от оглушающего удара.
— Синяки он заработал, должно быть, во время драки в гостиной, — заметил я. — Но с кем он дрался? С сыном или с убийцей?
Веспер Юнсон поднял руку.
— Давайте по порядку! Значит, убийца сажает Свена Леслера за руль, вытягивает акселератор, сует правую ногу в машину, жмет на педаль, включает первую скорость, осторожно отпускает педаль, пока не включается сцепление, и сразу быстро убирает ногу.
Произнося этот монолог, комиссар, точно карликовый петушок, размахивал ногой в воздухе.
— Вполне получается, — заключил он. — И все время убийца находился снаружи. Когда машина трогается с места, он делает несколько шагов вровень с ней и успевает захлопнуть дверцу. — Помолчав, он добавил: — Что ж, это мы еще проверим, в гараже. — Он опять бросил взгляд вверх, на дорогу. — Что дальше? Машина на глазах у убийцы исчезает в глубине, теперь ему пора вернуться в город. Как вы думаете, какой путь он выберет?
— Тот же, каким приехал. Иными словами, пойдет по шоссе назад.
— Почему?
— Потому что так короче. Если идти в другую сторону, мимо автостанции, дорога гораздо длиннее.
— Ладно, — согласился комиссар — Пусть идет той же дорогой, какой приехал. Но в таком случае ему далеко не уйти, он столкнется с Карлсоном и его невестой. Верно?
— Верно, — признал я, — Карлсон с невестой вышли к бухте в самом начале одиннадцатого.
— Но они никого не видели?
— Нет.
— Скорее всего, убийца спрятался возле дороги, пропустил их, а потом пошел дальше.
— Возможно. — Я прикинул, куда он клонит, и тут меня осенило. — Собака! Я совсем про нее забыл.
Он недоверчиво смерил меня взглядом.
— Очередное гениальное озарение?
Я рассказал о пропавшей собаке, о лае, который сначала напугал Карлсона и его невесту, а потом нагнал страху на меня.
— Почему вы не сказали раньше? — сердито буркнул он. — К превеликому сожалению, с интуицией и инициативой у вас и впрямь плоховато.
Я обиделся.
— Я тогда уж лучше…
— Что вы, что вы! Еще журналист называется — сразу в амбицию! — Он жестом показал вперед, на поворот. — Собака оттуда, верно?
Я нехотя кивнул.
— Пошли, — Веспер Юнсон подхватил меня под руку. — Что ни говори, факты вы увязали, в самом деле, быстро и четко.
Он потащил меня к утопающей в густой зелени усадьбе.
— Я почти уверен, что вы правы, — бодро объявил он. — Скорее всего, собака лаяла на убийцу. Может, эти жених с невестой заявились прежде, чем он успел уйти. Надо будет их расспросить. Так или иначе, обратный путь оказался для него закрыт, и напрашивается вывод, что он спрятался здесь, в усадьбе, чтобы пропустить парочку, а затем вернуться на шоссе.
Мы вошли в калитку и по крутой песчаной дорожке зашагали к старинному желтому, как львиная шкура, дому с красными углами и обветшалой стеклянной верандой. Среди ракитника и распустившейся сирени, нагнувшись над цветочной клумбой, стояла женщина. Когда мы подошли ближе, она подняла голову и выпрямилась.
Веспер Юнсон представился, в ответ она тоже невнятно что-то буркнула. Только теперь я ее узнал. Утром эта женщина приехала в такси с хозяином сбежавшего терьера.
— Я слышал, у вас сбежала собака, — начал Веспер Юнсон.
Она кивнула, снимая испачканные землей перчатки, и с надеждой спросила:
— Неужели нашелся?
— Увы, нет. — Комиссар развел руками. — Мы здесь вообще-то по другому делу, но подозреваем, что пропажа собаки может быть с ним связана.
Они с мужем уехали вчера из дому около восьми: оставили собаке воду, заперли дверь. Вечер провели с друзьями, а рано утром, вернувшись домой, обнаружили, что собаки нет. Она показала на верхнее окошко.
— Выпрыгнул оттуда. Мы забыли запереть кухонное окно.
Веспер Юнсон кивнул.
— Мы пока осмотримся?
— Пожалуйста, пожалуйста, — кивнула хозяйка.
По той же песчаной дорожке мы выбрались за калитку и прошли метров двадцать по шоссе до самого поворота. Ограды здесь не было, под лохматыми елками почва ровная, дальше на пригорке среди смолистых стволов виднелся рыжий сарай.
Комиссар с любопытством изучал местность, потом решительно заторопился обратно на участок. Я за ним.
У сарая Веспер Юнсон остановился. Постройка была ветхая, с рассохшимися стенами и дырявой крышей. Мы зашли сзади, где в тени расстилался темно-зеленый ковер сочной звездчатки, испещренный листьями подорожника и молоденькой крапивы. Веспер Юнсон положил зонтик и присел на корточки.
— Взгляните, — с жаром сказал он. — Тут кто-то стоял.
Он не ошибся. У стены звездчатка была примята, и поник сломанный кустик репейника. А совсем рядом тяжелый каблук вдавил в мягкую почву нежные побеги. Отпечаток был очень отчетливый.
— Сейчас мы это проверим, — сказал комиссар и ловко, как ласка, юркнул в заросли бузины. Шаги его удалились в сторону дома, и через несколько секунд я услышал, как он разговаривает с хозяйкой. Хлопнула дверь, и все стихло.
Спустя пару минут он вернулся, тяжело переводя дух.
— По телефону звонили? — спросил я.
— Да, вызвал ищейку. Проводник будет здесь минут через пятнадцать.
Неподалеку стояла перевернутая бочка для дождевой воды. Носовым платком Веспер Юнсон тщательно обтер дно, после чего уселся на бочку и принялся с отсутствующим видом болтать ногами. Я обратил внимание, что каблуки у него очень высокие. Подумать только, без них он совсем карлик.
Когда внизу на шоссе заурчал автомобиль, он тотчас вернулся к реальности, спрыгнул с бочки и торопливо зашагал навстречу прибывшему проводнику с собакой. Широкоплечий крепыш полицейский вел на поводке аспидно-черную овчарку.
Веспер Юнсон показал примятую звездчатку за сараем и поставил проводнику задачу. Собака усердно обнюхала след, потом обогнула угол и устремилась наискось вверх по травянистому откосу. Она рвалась с поводка, и, чтобы не отстать, мы припустили чуть ли не бегом.
Когда до дома оставалось метров пятнадцать, овчарка бросилась вправо, мимо огородика, а затем свернула к полосе елок, окаймлявшей участок. Не успел я оглянуться, как мы вновь были на шоссе. Но не у поворота, а подальше, недалеко от автобусной станции.
Уткнувшись носом в асфальт, овчарка перебежала шоссе.
— Замечательный пес! — восторженно вскричал комиссар. — Ни малейших колебаний, хотя дорогу переходило множество людей!
— Лорд редко ошибается, — довольно улыбнулся проводник.
На шоссе к нам подошел шофер Веспера Юнсона.
— Подогнать машину сюда?
Комиссар помедлил.
— Да, пожалуй. Поезжайте до развилки и ждите там.
Собака тем временем увела проводника далеко вперед, и мы поспешили вдогонку. След вел теперь вдоль узкой поляны между густыми зарослями елок и дубов. Слева на мягкой глинистой почве, приблизительно в метре, вдруг появились отчетливые следы.
Веспер Юнсон присел на корточки, вытащил рулетку, обмерил, записал что-то в блокнот.
— Похоже, сорок третий, — пробормотал он.
Мы двинулись дальше. Вдоль опушки черная овчарка привела нас к канаве, и нежданно-негаданно мы снова очутились на асфальте, только уже в начале кольцевой дороги. До развилки отсюда было метров сто, не больше.
Шевеля носом, Лорд опять помчался вверх по откосу, нырнул в полумрак под дубами и кленами. Затем стволы мало-помалу поредели, открылась прогалина, а через секунду мы шагали по топкой лужайке, где между кочками топорщились пучки осоки да цвели тут и там болотные фиалки.
На той стороне овчарке преградил путь густой кустарник, однако она ловко ушла в сторону. А в следующий миг проводник остановился и выругался.
Я подошел посмотреть, что там такое. Среди кустов черники лежал мертвый черно-белый фокстерьер с разбитым черепом.
Странно устроен человек. Сегодня утром я стоял над двумя трупами и был подавлен и уныл. Теперь, над убитой собакой, меня обуревали смятение и злость. Я с первого взгляда понял, что один из тех людей был убит, и все-таки при виде изувеченного собачьего трупа среагировал куда сильнее.
Веспер Юнсон, по-моему, чувствовал примерно то же. Он побледнел, кадык под круглым, чисто выбритым подбородком беспокойно дергался. Он поднял с земли камень, довольно большой, наподобие кочешка цветной капусты, округлый, на его гладкой поверхности виднелись следы крови. Оружие убийства, подумал я.
