— По кочану, — ответила я и снова направилась к выходу. — Мне пора. У меня масса дел. Жди моего звонка. Может, что-нибудь да прояснится. Да, кстати, у Алины есть какой-нибудь парень?
— Не знаю, — жестко ответила Эмма, стаскивая с головы парик и устало проводя руками по лицу. — Я ничего не знаю и ничего знать не хочу.
Как я пожалела, что у меня под рукой нет вертолета. Начался дождь, небольшой, слепой и какой-то солнечный. Но я старалась не замечать ничего, кроме дороги. Я снова мчалась в город. На заднем сиденье машины лежала дорожная сумка с документами Липкина. Их изучением я должна заняться сегодня дома. Но вот когда я там окажусь — этого не знал никто.
Мне нужна была кое-какая информация, но как выудить ее, если ты не являешься представителем родимых правоохранительных органов? Остается одно: обманным путем.
По дороге в загс я снова заехала к Леве Медвянникову.
— Ты опять с трусами? — улыбнулся он, но улыбка у него была уже более радостной.
Должно быть, они славно поработали со своей медсестрой. Или лаборанткой. (Главное, что не с лаборантом.)
— Ты все понял, Лева? — спросила я, доставая деньги и, ни слова не говоря, запихивая их ему в карман.
— Понял. Ну, Танька, если куплю на все твои деньги дачу, тебя первую приглашу на шашлык.
Шашлык — это хорошо.
— Завтра утром — постарайся, Левушка. Это очень важно.
Глава 8
Маргарита Петровна
В загсе скучала перезревшая девица. Я таких определяю по взгляду. Полная, с волосатыми ногами и жирными складками вокруг шеи, работница загса выглядела недурственно: шифоновое платье, туфли на платформе, золотые перстни на пальцах с малиновым маникюром. Представляю, как не любила она счастливые пары. И с каким удовольствием ставила штампы о разводе.
— Девушка, я пришла к вам по очень интимному вопросу. Если вы мне откажете, я пропала. А вам это абсолютно ничего не будет стоить…
— А что случилось? — заинтересовалась девственница.
— Ничего особенного, — надрывным голосом, с долей истерии, произнесла я и театрально усмехнулась, — просто мой муж мне изменяет…
— Вы собираетесь с ним развестись? У вас есть дети? — Работница загса четко знала свои профессиональные обязанности.
— Детей нет и не будет, — продолжала я более трагическим голосом. — Просто я хотела бы узнать фамилию этой стервы до замужества… Потому что, если это Крайнова… Я вас очень прошу, позвольте мне заглянуть в ваш журнал двухлетней давности… Это очень для меня важно…
Я не первый раз несла людям подобную чушь. Главное, когда ты стремишься к цели — особенно если цель благородная, — создать у твоего слушателя впечатление, что ты говоришь вполне ясные, даже элементарные вещи, которые поймет и ребенок, но при этом пороть самую настоящую чепуху. Если же еще постараться пустить слезу, то дело, считай, в кармане.
Девственница, обрадованная возможностью отомстить кому-то и, судя по всему, вообще склонная к гаденьким авантюрам, бухнула на стол два пухлых журнала.
— Только это… Если кто придет, то сразу смотрите в окно, хорошо?
Я удивленно пожала плечами.
— Хорошо.
Я искала дату регистрации Липкиных. А пришла именно в этот загс, потому что, разбирая их вещи, наткнулась на альбом со свадебными фотографиями. Трудно было не определить, в каком именно загсе они регистрировались.
И я нашла эту драгоценную запись. Вот она, девичья фамилия Эммы. Дымкова.
Я поблагодарила сердобольную работницу загса и, не дав ей опомниться, выбежала на улицу. Села в машину и помчалась к первому же ближайшему телефону-автомату.
Я хотела позвонить одному знакомому, который был мне очень обязан. Он мог в течение пяти минут назвать мне все адреса и места проживания Эммы Дымковой с точностью до дня свадьбы.
Но его телефон молчал.
Мне ничего не оставалось, как переключить свое внимание на что-то другое. И этим другим у меня была встреча с Фионовым. Кроме того, у Алины должны быть сведения о том, где он находился в день убийства с десяти до четырнадцати часов. То есть есть ли у него алиби?
И я поехала к Алине в «Феникс».
Первое впечатление — Алина растерянна.
— Что это с тобой? Что случилось?
— Мне кажется, что мы все это зря затеяли. Признаюсь честно, я боюсь. Если Фионов узнает о том, что я все-таки наняла вас, то он уволит меня. Больше того, — она опустила голову, — у меня могут возникнуть огромные неприятности.
— У Фионова есть алиби? — спросила я, словно и не слышала только что произнесенных ею фраз.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Я не могу его допрашивать.
— Послушай, Алина, но тогда мне самой придется поговорить с ним. Кстати, он на месте?
— Да, только что приехал.
Я взглянула на дверь с табличкой «Зам. генерального директора».
— Спроси, он меня примет?
Алина, словно на эшафот, поплелась к Фионову. Что же это за тип такой, если он нагнал на нее столько страха?
— Илья Ильич, я из прокуратуры. — Достала я свое липовое удостоверение и поднесла к глазам Фионова. Это был высокий худой человек, очень бледный, я бы даже сказала, болезненного вида. Огромные впалые глаза, темные жиденькие волосы, большой некрасивый рот. И сильный, упрямый подбородок. Взгляд — насмешливый и оценивающий.
— Это вы-то из прокуратуры? — Он хихикнул и откинулся на спинку кресла. — Я все о вас знаю и знаю даже, зачем вы ко мне пришли. Вы — частный детектив Иванова. Но я уже сказал Алине, что в таком деле, как поиски убийцы Якова Самуиловича, я кустарщины не потерплю. Здесь уже работают профессионалы. И в прокуратуре, и в других органах. Так что если вы пришли, чтобы я нанял вас, то вы зря потратили ваше драгоценное время.
— Но меня уже наняли.
— Кто? Неужели Алина?
— Алине придется лет сорок работать, чтобы расплатиться только за сумму аванса, Илья Ильич. Я дорого беру за свои услуги и не потерплю к себе такого отношения. А пришла я к вам только затем, чтобы справиться, имеется ли у вас алиби на четвертое июля. Скажите, где вы были с десяти до четырнадцати часов. И я уйду.
— Да, конечно. Для таких, как вы, халтурщиков я — первый подозреваемый. Больше-то вы никого не знаете. А вы подумали о том, что я не захочу даже разговаривать с вами, не то что давать отчет о каждом своем шаге.
— Человек, которому нечего скрывать, куда более спокойно воспринял бы мой приход. Чем же я вас так раздражаю? Уж не тем ли, что у меня никогда не было проигрышных партий? Я люблю выигрывать, господин Фионов. А вы просто надутый гусь, которого следовало бы испечь с кислыми яблоками, а потом жиром смазать сапоги.
— Слушайте, а кто же тогда нанял вас, если не Алина?
— Этого я вам не скажу. Так что, Илья Ильич, где вы были с десяти до четырнадцати часов четвертого июля?
— Я сидел вот тут, на этом самом месте, и пил кофе, который приготовила мне Алина.
— Ну и как, вкусный был кофе?
— Да. А еще я хочу вам посоветовать не совать свой любопытный нос куда вас не просят.
— Но меня уже попросили. Вы опоздали со своими дешевыми советами. Просто вам жаль денег для того, чтобы нанять такого специалиста, как я. А что касается моего любопытного носа… — С этими словами я встала с кресла, обошла стол, за которым сидел Фионов, и, приблизившись к нему вплотную, крепко ухватила его за нос. Он от неожиданности открыл рот, на глазах его выступили слезы, он замахал руками…
Я отпустила его.
— Если бы я не был мужчиной, то знал бы, как поступить.
Он встал и, потирая покрасневший нос, двинулся на меня.
— Знаете, я не уверена, что вы мужчина. Так, не поймешь что… Если вы действительно хотите доказать мне, что вы мужчина, а не размазня, докажите мне это сегодня вечером. Я вас обманула, когда сказала, что пришла к вам по делу Липкина. Моя работа держит меня в постоянном напряжении, но и у таких женщин, как я, существуют любовники. Поскольку у меня мужской склад ума, то я пришла к вам, чтобы первой сказать вам об этом и попросить о встрече. Вы мне нравитесь, Илья Ильич, разве не понятно?
И тут я улыбнулась одной из своих немногих ослепительных улыбок.
Фионов попросту обалдел. Он такого не ожидал.
— Вы какая-то странная. Если я вас правильно понял, вы хотите сказать, что пришли, потому что я вам нравлюсь и вы хотели бы со мной встретиться сегодня вечером?
— О вас в городе ходят легенды. Говорят, что вы умеете сделать женщину счастливой. Я понимаю, конечно, что завтра похороны вашего шефа. А что, если мне интереснее побыть с вами в такую необыкновенную, тяжелую минуту… Это распаляет…
Я подошла к нему поближе, моя рука скользнула вниз и наткнулась на высшее проявление мужского желания. У Фионова по лицу пошли пятна. В тот момент в моей руке находилось самое дорогое, что было у этого субъекта. И, похоже, он уже не жалел о моем визите.
