а тут все-таки к городу ближе, и у тетки жить можно. Да и работа непыльная, народу мало, я в свободное время вон книжки читаю, к экзаменам готовлюсь. И воздух свежий. А в городе проверками задолбут, недостачи, то да се. Так что я работой довольна, хотя вот Баранок…
Я испугалась, что она опять начнет рассказывать про Баранка или Зайца, а слушать байки про местных алкашей мне уже надоело, но тут звякнул колокольчик. Обернувшись, я констатировала, что в магазин зашел Шуряйка, умудрившийся из-за своего роста запутаться в колокольчике и оттого жутко покрасневший. Увидев меня, он несколько приободрился, но под насмешливым взглядом Кристины сразу же смешался:
– Глашка, привет. Меня после вчерашних пирожков дед заставляет к тебе свататься идти.
– Скажи ему, что их пекла тетка. Пусть к ней свататься идет. А я готовлю из рук вон плохо.
Шуряйка закивал и повернулся к прилавку:
– И вам здравствуйте, – кивнул он Кристине и попросил хлеба. Та молча подала ему буханку, но вдруг прыснула смехом и отвернулась.
– Чего она? – спросил у меня Шуряйка, кивнув на Кристину, а я пожала плечами:
– Не знаю, может ты приносишь смех и радость людям? Хотя… скорее всего, ты просто не смыл пену для бритья с левой половины лица.
Шуяйка ойкнул и стал неуклюже оттирать пену рукавом рубашки:
– Говорю же, дед прицепился с утра, сил нет, я сразу в магазин сбежал, чтобы он не доставал.
– Так вы пара? – заинтересованно спросила Кристина, поглядывая на нас снизу вверх.
– Нет, – в один голос ответили мы, а я для наглядности еще и фыркнула. – Мы друзья детства. Вот встретились спустя пятнадцать лет. Я вчера приехала, а он позавчера. Короче, нас всех здесь собрал случай.
– А что это за звук? – завертел головою Шуряйка, высматривая источник гула. Я тоже его услышала и выглянула в окно.
– Наверное, колокол проверяют, там за магазином поворот, к холму, где часовня стоит. Ее еще не доделали. Можешь сходить, когда службы возобновят. Батюшка из соседней деревни ездит.
– Я не то чтобы сильно верю в Бога, – насупился Шуряйка и полез за кошельком.
– Он что, тебя обманул? – прыснула в кулачок Крыся и весело мне подмигнула.
– Мы вчера вечером прогуливались до церкви, там никого не было, а потом батюшка ночью объявился, – решила я поддержать разговор.
Кристина пожала плечами:
– Да там пока внутренние работы вроде не доделаны. Расписывают стены. Но службу проводят иногда. Батюшку привозят на машине. Чего ему там ночью делать? Вы исповедоваться хотите? Если надо, могу у тетки спросить, она на службу ходит, расскажет, что и когда.
Оказалось, что у Кристины как раз обед, и она вызвалась прогуляться вместе с нами по воздуху. Мы дошли до другого конца деревни, прошлись вдоль реки и даже решили на следующий день пойти искупаться, раз уже конец мая выдался таким жарким.
Шуряйка малость прибалдел от монологов о котах и самогоне, а я наслаждалась красотами природы. Девчонкой Кристина оказалась бойкой и веселой, хотя и трепалась без меры. По дороге она стала называть меня Глашей с подачи Шуряйки, за что я мстительно пригрозила называть ее Крысей. Неожиданно она согласилась, но тут насупился Шуряйка:
– А я вот не хочу, чтобы меня называли Шуряйкой. Я Александр. Прилипла ко мне эта дурацкая кличка…
– И ничего не дурацкая, – с серьезным видом возразила Крыся, – имя должно говорить о человеке, а не врать о нем. Так что Шуряйка тебе в самый раз…
– Ты на что это намекаешь?
– Она имеет в виду, что ты простой и хороший человек. Шуряйка, одним словом, – встряла я, чтобы не развивать тему, но Шурик не Меня терзали смутные предчувствия, что эта парочка новоявленных друзей прибавит мне седых волос.
Разошлись мы через час, весьма довольные друг другом: я была довольна, что отделалась от этой парочки, Кристина же заверила, что почуяла во мне родственную душу. Шуряйка вообще радовался непонятно чему, скорее всего, глуповатая улыбка была его врожденной особенностью. Как ни странно, она ему даже шла. По крайней мере, Крыся явно посматривала на него заинтересованно.
На следующий день тетка потащила меня в соседнюю деревню, сообщив, что сегодня у них там проходит лекция местного краеведа Семена Егоровича. Собирались они клубе колхозника. К лекциям я была холодна, как и тетка, которая на самом деле хотела отвлечь меня от грустных мыслей, да заодно прошвырнуться по местному хозяйственному магазину.
Я же подумала, что это хороший повод заскочить на почту, и согласилась. Пока я заводила машину, тетка кликнула через забор Шуряйку, рубившего дрова во дворе, и предложила ему прокатиться с нами. Тот, к моему удивлению, сразу же бросил топор и кинулся переодеваться. Как видно, тяга к знаниям была в нем сильна.
Соседние Жуки были не в пример больше Бухалова: здесь был и клуб, и большой магазин, гордо именуемый универмагом, почта и даже кафе.
Высадив тетку возле магазина, а упирающегося Шуряйку – возле клуба, я велела ему конспектировать, а сама направилась на почту.
Чувствуя себя шпионкой, набрала номер школьной учительской и, изменив голос, позвала к телефону Людку. Через какое-то время, в продолжение которого в трубке безбожно трещало, я услышала приглушенный голос подружки:
– Это ты?
– Ага, – ответила я, удивляясь, как она меня вычислила.
– Сейчас на городской номер звонит только робот, чтобы сообщить о неуплате по счету, да вот ты еще, – пояснила она, словно прочитав мои мысли. – Тут такое… Глашка, я тетке твоей не звонила, чтобы на след не навести. Мирона твоего того, уби…
– Как того…. Что же получается… убили? – я пошатнулась, припав к стене. – Когда?
– Да не спеши ты. То есть я чего хотела сказать: убить хотели, но не добили, прости господи. Совсем я путаюсь, спешу. Как бы в кабинет кто не зашел. Короче, по местным новостям вчера передали: все, кто что-то видел, сообщите, куда следует… Избили его, вот. Может, и убили бы, да кто-то спугнул убивцев этих, компания вроде какая-то шла. Нападавшие скрылись. Говорят, голову ему повредили. Ты не бойся, жить будет, если придет в себя, конечно…
– А чего по телевизору…
– Паспорта или каких других документов при нем не было, вот и опознают его. Кстати, дело было неподалеку от твоего дома, возле супермаркета «Ромашка». Я анонимно позвонила в больницу, сказали, вроде жить будет, а больше расспрашивать я не стала. Иначе как объясню свой интерес?
Людка частила, а я со всей силы сжала виски:
– Что же это получается, Людка? Может,
