Алексей Нагорный - Рожденная революцией

– Привет, ласточка. Нож королевский, жаль, что не финяк. – Бородаев поднес два пальца к козырьку кепки. – Силен, Витя. Увел лучшую девушку из-под носа рабочего класса. Нехорошо.

– Все, Бородаев, – нервно сказал Виктор. – До свидания.

– А… тугрики? Монгольские! Когда?

– Будут. Пойдем, Зина, – Витька взял девушку за руку.

– Вот что. – Бородаев выгреб из кармана смятые рубли. – Пойдем, ребятишки, замочим встречу? Все же работаем вместе, и вам, интеллигенции, от нас, рабочих, отделяться негоже, а?

Зина посмотрела на Витьку с недоумением:

– Он о чем?

– Шутит, – с тоской сказал Витька.

– Шучу, – кивнул Бородаев. – Пойдем с нами, девушка. – Он в упор взглянул на Витьку. – Не обижай, Витя. Я тебе первый друг.

– Может, пойдешь? – Витька отвел глаза.

– Куда? – Зина начала сердиться.

– Как это куда? – изумился Бородаев. – В ближайшую тошниловку, пропустим по сто пятьдесят и по кружке пива, плачу я! Девушка, вы будете в экстазе, я гарантирую!

– Ты странно говоришь, – презрительно улыбнулась Зина. – Как дебил.

– Не понял?

– Недоумок, по-русски сказать. Виктор, я ухожу!

– Не обижай, Витя, – просительно сказал Бородаев. – Я человек простой, если что не так, извините.

– Зина, я к тебе вечером зайду. – Виктор остановился.

Девушка покачала головой:

– «Золотого теленка» читал? Так вот: ты жалкая, ничтожная личность! – И Зина убежала.

– Дружба врозь, – удовлетворительно хмыкнул Бородаев. – А-я-яй.

– Ну, что она тебе сделала? – Витька чуть не плакал. – Подонок.

– Подонок, – согласился Бородаев. – Но давай, мальчик, карты на стол! Я подонок! Да ведь я это и не скрываю от друзей. Хочу взять, что плохо лежит, набить карманы и лечь на дно, как подводная лодка! И позывных не передавать! Так-то… А ты?

– А что я? – смутился Витька.

– А ты, как я понял, хорошие шмотки слева любишь! – Бородаев зло покосился на Витькины джинсы. – Фарцу не отвергаешь! Но при этом хочешь остаться чистеньким? Хочешь сохранить общественное лицо? Такие, как ты, намного хуже таких, как я. И печаль нашей действительности знаешь в чем? Это я тебе серьезно объясняю: вас теперь куда как больше, чем нас. Пойми: нас хоть сажают. А с вами что делать?

– А ты, я посмотрю, философ, – издевательски заметил Витька. – Социолог.

– Жизнь заставляет. Так вот, Витя. Есть серьезное предложение: переходи к нам.

– Не понял? – Виктор удивленно посмотрел на своего собеседника.

– А что тут непонятного? Жить надо в полную меру, а не плавать, как щепка в проруби. Уж коли ты к нам прикоснулся, парень, пора сделать и следующий шаг. Посмотри-ка.

Из ворот тюрьмы выехал «автозак». Бородаев снял кепку:

– Братишек-блатняков везут. Ты, Витя, перед такой машиной всегда шапку снимай. А теперь иди, подумай. За то, что я тебя с девчонкой поссорил, прости. Скажу как твой друг: заносчивая дура она, и ты о ней не жалей. Захочешь – я тебя с такими «шмарами» познакомлю – пальчики оближешь!

Спустя час Николаю Федоровичу позвонил Лабковский и попросил о встрече. Разговаривали на той же скамейке, в сквере на Советской площади.

– Бородаев неспроста интересуется Володиным, – сказал Лабковский. – Володин дружит с Зиной, а она отвечает за особую кладовую.

– Тогда почему он их поссорил? Из вашего рассказа получается именно так?

– Я их разговора не слышал. Шумно на улице. Я стоял на другой стороне. Но по мимике и жестам я точно понял – поссорились они. Зрение у меня стопроцентное!

…Через полчаса Николай Федорович ознакомился с подробным донесением старшего бригады, которая вела наблюдение за Бородаевым. Оно полностью совпадало с рассказом Лабковского. Кроме письменного донесения, старший представил кинопленку, на которой была запечатлена встреча. Пленку просмотрели все сотрудники оперативной группы. Когда зажгли свет, Миронов сказал:

– Они подбираются к парню. Это, как говорится, медицинский факт.

– А Зина Ананьева? – Эта мысль все время не давала Николаю Федоровичу покоя. – Почему они так с ней обошлись?

– Значит, она им не нужна, – сделал вывод Миронов.

– Выходит, они пойдут на то, чтобы напасть на машину Володина и перебить охрану, – предположил Смирнов.

– Вряд ли, – пожал плечами Геннадий. – Слишком дерзко.

– В Ростове тоже было «слишком дерзко», все помнят, – заметил Миронов. – Я считаю, что перевозку основной партии золота нужно незаметно подстраховать.

– Добро, – согласился Николай Федорович. – Давайте посмотрим пленку еще раз.

Погас свет. На экране появились Виктор, Зина и Бородаев. Они разговаривали о чем-то, видно было, что разговор неприятный. Выехал «автозак», Бородаев снял кепку.

– Куда он смотрит? – вдруг спросил Николай Федорович.

– Кто? – удивился Миронов.

– Бородаев. Видели, как он кепку снял? Зачем? Обычай этот воровской, очень старый, давно забытый. Зачем он это сделал? Еще раз, пожалуйста… – Застрекотал проектор. Было хорошо видно, как Бородаев отвел взгляд от Виктора и посмотрел куда-то в сторону.

– Обратили внимание на его глаза? – задумчиво спросил Николай Федорович. – Он видит кого-то. Но кого?

– Нужно составить точный план места, – предложил Смирнов. – А потом попытаться выяснить, кто там стоял.

– Если сообщник – безнадежно, – сказал Николай Федорович. – То у меня есть одна догадка. Сделайте план, и прошу ко мне!

План принесли через час. Выходило, что Бородаев смотрел на какого-то человека или на какой-то предмет, который находился на другой стороне Новослободской улицы, около входа в «Продмаг».

– Кто? – Миронов начал возбужденно вышагивать по кабинету. – Кто там стоял? Может, ключ ко всей операции именно здесь!

– Не совсем ключ, – Николай Федорович открыл сейф, вынул папку с делом. – Но в какой-то степени это важно. Вот сообщение Лабковского, которое я оформил рапортом. Он рассказал, что наблюдал за Бородаевым и Володиным именно с этого места: угол Новослободской и Лесной. – Николай Федорович внимательно посмотрел на сотрудников: – Вывод?

– Бородаев видел Лабковского, – пожал плечами Геннадий. – Ну и что?

– А как Бородаев вел себя потом? Как ни в чем не бывало! Еще вывод!

– Может быть, он хотел, чтобы Лабковский видел его действия? – неуверенно сказал Смирнов.

– Именно! – обрадовался Николай Федорович. – Хотел! И очень! А почему? А потому, что был уверен: Лабковский сообщит обо всем этом куда надо. Нам!

– Зачем же им это нужно? – удивленно спросил Смирнов.

– Ответить на этот вопрос – значит вплотную подойти к решению задачи. Ясно одно: Лабковского они раскусили и ведут какую-то игру. Как быть?

– Сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, – сказал Миронов. – Они должны думать, что их хитрость удалась. Мы же попытаемся разгадать смысл этого хода. И кроме того, считая себя, как говорится, на коне, они скорее ошибутся. При успехе самоконтроль ослабевает.

– Решили, – согласился Николай Федорович. – Лабковский – отводной маневр. Они должны верить, что наша ставка на него – серьезна. Теперь прошу подумать о настоящей кандидатуре. Нам нужен в их группе свой человек, тот, на кого мы по-настоящему сможем рассчитывать.

Иванов встретился с Бородаевым и Пашутиным обычным способом – в машине.

– За мной шел хвост, – сообщил Пашутин. – «Волга» МОС – тринадцать двадцать один.

– А сейчас? – Иванов с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида.

– Что вы, начальник, – усмехнулся Пашутин. – Разве я позволю. Чисто.

– Володин – так себе, – сказал Бородаев. – Слабак. Из нынешних хиповых мальчиков. Хотят, стервецы, сладко жить, вкусно есть и пить. А рук марать не желают. Лично я против него. Он может нас продать в самый ответственный момент.

– Ладно, – раздраженно сказал Иванов. – Руководит «Санько», а наше с вами дело исполнять приказы точно и в срок. Ты, Пашутин, в армии служил?

– Я на фронте был. Я ведь впервые сразу после войны сел по недоразумению. Иду по путям, а там какие-то фраера соль с платформы тянут. Ну, меня стрелки охраны цап! Я говорю: не виноват я! Они мне карманы вывернули, а у меня там пыль соляная. А я накануне пачку соли с толкучки принес. За ботинки выменял. Ну и дали мне на всю катушку.

– Что Лабковский? – спросил Иванов. – Контачит с Петровкой, тридцать восемь?

– Вроде нет, – ответил Бородаев. – На Петровку не ходил, но с каким-то дедом на Советской площади встретился, разговаривал. Деду сто лет в обед, он не оттуда, это факт. А возле Бутырки Лабковский меня видел, я все сделал, как вы велели.

– Значит, еще донесет, коли пока не донес. – Теперь так: ты, Пашутин, свою биографию, которую мне сейчас рассказал, запомни. Повторишь ее в милиции. Понял?

– Понял. Только страшно мне.

– Ничего страшного. – Иванов снова посмотрел в зеркало – сзади было чисто. – Теперь особенно модно участие народа в охране общественного порядка. Они рады будут. Работай всамделишно, не дай бог – лопухнешься на чем-нибудь. Понял? При первой же возможности начинай!