В упоминании о печенье заключался намек на совместные чаепития, и майор понял, что о противопожарной безопасности Оля знает больше, чем он.
— Олечка, — Бугаев постарался улыбнуться как можно обаятельнее, — вы правы. Но у меня служба такая — приходится темнить. Конспирация.
— Ай, ай, ай! А наш участковый инспектор говорит, что дворник — первый помощник милиции. И не держит меня за дурочку. Рассказывает обо всем.
— Ольга, хватит морочить мне голову! Показывай мне чердак!
— Смотрите, какие мы крутые! — улыбнулась девушка, и майор понял, что она сдается. — А может быть, вы за хорошим человеком охотитесь? И я должна помогать в вашем черном деле?
— Охочусь, охочусь! Только человек он плохой, даже очень плохой. — Бугаев подхватил Олю под руку и увлек за собой.
На чердаке было душно и пыльно. То и дело приходилось нагибаться, чтобы не задеть за натянутые веревки. Но белье на них не сушилось. Кое-где стояли сохранившиеся с войны ящики с песком. Этим песком бойцы ПВО гасили немецкие зажигалки. Судя по острому специфическому запаху, теперь этим песком пользовались коты.
Пыльное окно выходило прямо на подъезд, где проживал Звонарев. Вечером, когда зажигался свет, наверное, было видно, что делается за легкими занавесками его квартиры. Теперь там было сумрачно. И только в одном окошке горела настольная лампа. Окно это было плотно зашторено.
Девушка пыталась из-за спины Семена разглядеть, что интересует майора в этом унылом дворе.
— Оля, со временем я посвящу вас во все тайны, — сказал майор. — И надеюсь, вы будете угощать меня овсяным печеньем. Как пожарника и участкового инспектора.
В это время во дворе появился Филин. В руке у него был букетик чахлых гвоздик. Он не спеша шел к подъезду.
— Смотрите, смотрите! — подтолкнул Бугаев девушку поближе к окну. — Видите этого ловеласа с цветами?
— Это он?
— Федот, да не тот, — засмеялся майор. — Сейчас он выкатится несолоно хлебавши. Вы к нему подойдете… Только не во дворе, а на улице. И приведете сюда.
— Еще чего! — подозрительно сказала Оля. — Так он и послушается.
— Не бойтесь. Это мой товарищ. А цветы будут ваши. Правда, товарищ пожадничал, такие букеты дарят только дальним родственникам. Идите, идите, за мной розы с Андреевского рынка.
— Ладно, товарищ сыщик, — улыбнулась девушка. — Только не курить! — Она, легко балансируя по могучим чердачным балкам, скрылась в сумраке. Гулко хлопнула дверь, лязгнула задвижка.
«Что это она? — удивился Бугаев, закуривая сигарету. — Заточила меня здесь навечно?»
Минут через пятнадцать Оля привела Филина.
— Так я и думала! — сказала она, разглядывая майора, разгоняющего ладонью табачный дым.
— Ничего, отчитаемся перед вашим пожарником, — пообещал Семен, искоса поглядывая в окно.
— Если бы вы знали, как он мне осатанел! — вздохнула девушка.
— Филин, вручите Оле цветы, — скомандовал майор. — И отпустите ее готовиться к экзаменам.
— А я уже все сдала! — сообщила девушка, принимая букетик. Вблизи он выглядел не таким уж и чахлым, как показался майору издалека. — И никуда я отсюда не уйду. А то вы спалите дом.
— Оля, давайте не будем ссориться, — сказал Бугаев. — А то я пожалуюсь вашему декану и он не отпустит вас на практику в амазонскую сельву. Кстати, вы тут служите за жилье?
— Конечно. В нашей группе трое в дворники пошли. Хорошо, — смилостивилась она, — отдайте мне сигареты и спички, и я уйду.
— Мой коллега не курит! — сказал майор, выразительно глянув на Филина, и отдал девушке пачку «Кента».
— Ого! Фирма́! Я парочку выкурю?
— Курите, — разрешил майор. — Но в будущем вам придется бросить совсем. Я не люблю курящих девушек. — Он подтолкнул Филина к окну. — Капитан, наблюдайте за объектом, а не присматривайтесь к симпатичной девушке.
Шло время. Старенькая дверь интересовавшего их подъезда изредка гулко хлопала, входили и выходили редкие обитатели дома. Звонарев не выходил. Филин рассказал, что на его звонок долго не открывали. Пришлось звонить несколько раз. Потом дверь приоткрылась на цепочке и невысокий, седой человек спросил, кого нужно. Филин назвал первое пришедшее на ум имя — Тамару, человек проворчал: «Ошиблись» — и захлопнул дверь.
— Похоже, он один в квартире, — высказал предположение капитан. — Встреть я его на улице — вряд ли узнаю. Очень уж щель узкая. Так, общий облик схватил — седой, худощавый.
И он снова ушел дежурить на улицу, оставив Бугаеву полпачки «Стюардессы».
В восемь часов Филин позвонил Корнилову и доложил обстановку.
— Если через два часа я не подъеду, — сказал полковник, — позвони снова.
Бугаев с трудом подтащил к окну ящик с песком и, проклиная чердак, на котором нет ни одного, даже ломаного стула, пристроился на уголке. В окнах загорались огни. Во многих квартирах мерцали экраны телевизоров. Часть окон не была занавешена, и майор видел, как в одной из кухонь, на третьем этаже, готовила обед крупная женщина в ярком переднике. Она делала все быстро, уверенно. Доставала с полок банки, что-то сыпала в кастрюли, резала капусту. Потом вдруг появилась в комнате, где мальчик лет десяти что-то рисовал на большом листе акварельными красками. Женщина долго стояла у него за спиной. Наблюдала. Ласково потрепав его лохматую голову, она снова появилась на кухне.
В кухне соседней квартиры тоже горел свет — за кухонным столом сидела старушка и читала газету. Рядом с ней лежала их целая пачка. Время от времени на стол вспрыгивал черный кот и тыкался своей мордочкой в развернутую газету. Старушка рассеянно гладила его. Наверное, коту хотелось есть, но перспектив на ужин у него было мало. Старушка читала внимательно, стопка газет не убавлялась. Коту прискучило попрошайничать, и он улегся на еще не читанные газеты.
Еще одна женщина, совсем молодая, словно вихрь ворвалась в квартиру на втором этаже. Майор обратил на нее внимание, когда она легкой, быстрой походкой пересекла асфальтовый двор и вошла в подъезд, громко хлопнув дверью. Семену показалось, что с ее приходом свет в квартире зажегся одновременно в двух комнатах и кухне. Да еще и в ванной, окно которой виднелось под потолком кухни. В одно мгновение девушка вытащила из холодильника какую-то еду. Переходя из одного помещения в другое, она всюду оставляла за собой следы разорения: открытую дверцу шкафа, брошенные на кровать джинсы, опрокинутый стул. Удивительным образом, ни на минуту нигде не задержавшись, она оказалась в костюме Евы, а потом исчезла часа на полтора.
Лишь в квартире Звонарева не было заметно никакого движения. Все так же горела настольная лампа за зашторенным окном, а в остальных окнах было темно.
Около десяти на чердак пришла Оля. Принесла бутерброды с колбасой и маленький термос с кофе. Отдала майору потощавшую пачку «Кента».
— Ладно уж, курите. Не то я все выкурю.
— Золотая женщина, — похвалил Бугаев. — И кофе, Ольга, у тебя прекрасный. Не знал, что у дворников хватает зарплаты на «Арабику».
— Плюс стипендия, плюс родители.
— Родители — самый большой плюс? Завидная невеста!
— Приличных женихов нет. Дружить постелями — это пожалуйста.
— Как это — постелями? — изумился майор, считавший себя знатоком не только «блатной музыки», но и сленга молодежи.
— Да все так же! Сегодня мы спим в твоей постели, завтра в моей. Акселераты-хлюпики! А… — она взмахнула рукой, давая понять, что ей даже говорить на эту тему противно. — Показали бы лучше, за кем следите. — Из-за спины майора девушка взглянула в окно. А в это время «стремительная» особа, закончив «отмокание» в ванной, остановилась перед большим трюмо. Из одежды на ней было только полотенце, закрученное в виде тюрбана на голове. И даже шторы она поленилась задернуть. А может, ей хотелось покрасоваться?
— Так вот вы чем тут заняты! — с гневом сказала Оля. — А я уши развесила. — Она схватила Бугаева за рубашку и дернула так, что отлетела пара пуговиц. — Убирайтесь отсюда, убирайтесь!
Семен поставил стакан с расплескавшимся кофе на подоконник, схватил девушку за руки, крепко сжал запястья:
— Дуреха, не кричи. Ты моему честному слову веришь?
Оля молчала.
— Да подумай ты, милая, — ласково сказал он, — если я тут стриптизом любуюсь, то мой товарищ ради чего по улице слоняется? — Он отпустил девушку, достал из кармана портативную рацию, щелкнул тумблером: — Птичкин, не скучаешь без меня?
— Скучаю по сдобной булочке и кофе. — Филин как чувствовал, что майора прикармливают.
— У меня без перемен, — сказал Бугаев и, выключив рацию, взялся опять за кофе.
— Может быть, отнести ему бутерброд? — миролюбиво спросила девушка. От гнева к милости она переходила незаметно.
— Бутерброд может помешать моему другу в исполнении служебного долга.
