хотите, сама Мария Лопухина.
Наступила томительная пауза, во время которой мужчины не столько обдумывали услышанное, сколько скептически, смотрели на Танич, стараясь понять – она сейчас в сознании или бредит.
Татьяну не смутила такая реакция, она прекрасно понимала, насколько дико звучит то, что она сказала.
– Неожиданно да? Слушайте с самого начала.
Андрей справился с фруктами, и поставил тарелочку с дольками апельсина и яблоками на кровать к женщинам.
– Спасибо. – Танич взяла дольку. – Наливайте и коньяк тоже, чего уж там… Без ста грамм здесь точно не разобраться.
Жестом заправского фокусника, Андрей достал пластиковые стаканчики. Элегантно открыл Хенси, и очень точно по уровню, разлил всем красивую, тягучую жидкость. Реанимационная палата наполнилась восхитительным ароматом.
Выпили.
– То, что доктор прописал. – Танич закусила долькой апельсина, и протянула Андрею яблоко. – Есть нож порезать? А то я целые не люблю.
Андрей достал настоящую зэковскую выкидушку, эффектно нажал кнопку, выкидывая лезвие, и аккуратно порезал несколько яблок.
– Я надеюсь, вы им никого не зарезали?
– Нет, для этого у меня есть другой. – И потянулся было показать, но женщины в один голос остановили его.
– Не, не, не. Не нужно. И так аппетита нет…
– Ладно в другой раз. Ну что повторим?
И повторили, а потом и ещё раз. После чего у Танич улучшился цвет лица, и появились силы для рассказа.
– Ну вот, совсем другое дело. – Генерал одобрительно отметил улучшение состояния больной. – Мы, тоже готовы, рассказывайте.
Через сорок минут там же.
В течение, сорока минут Танич рассказала всё, начиная с Третьяковки и заканчивая появлением Артёмовой в этой палате… Почти всё… Она умолчала о событиях, связанных с Тархановой. В исправленном варианте, Елена доставила Татьяну в больницу, и уехала по каким-то своим, срочным делам, прислав вместо себя, знакомую.
– И они обе подтвердят, что видели дух Марии Лопухиной? Что это не ваши галлюцинации?
Рыков и Андрей, постепенно проникались подробностями рассказа, и под конец уже серьёзно слушали, что им говорит Танич.
– Да, конечно.
– То есть, вы хотите сказать, что нужно уничтожить портрет, для того чтобы прекратились преступления? – Рыков, ещё сомневался в сказанном, но глупостью это уже не считал.
– Наверное.
– Уверены, что нет других объяснений?
– Каких например?
– Например, что вас загипнотизировали.
– И Тарханову, и девушку, что сидела здесь всю ночь, тоже?
– Ну а почему нет? Наоборот говорят, что чем больше народу, тем легче гипнотизировать.
– А на видео с камер наблюдения, почему нет никого?
– Потому, что даётся установка умереть, и всё, человек умирает. – Рыков осмотрелся в палате. – Не вижу камер, жалко.
– Зачем они вам тут?
– Как зачем? Посмотреть что происходило.
– И кстати. – Подключился к разговору Андрей. – То, что преступница, переключила вас на Якова Брюса, как раз свидетельствует, о том, что вы подверглись атаке гипнотизёра. Есть такой приём, когда человека ошарашивают, какой-то новой, непонятной информацией для того, чтобы загнать его в транс.
– Но это как вариант, вечный гипнотизёр, убивающий на протяжении столетий, ничем не лучше убивающего портрета, только поймать гипнотизёра, такого уровня, гораздо сложнее. А вот уничтожить портрет и посмотреть, что будет, мы можем прямо сейчас.
– Вы серьёзно товарищ генерал? – Андрей ахнул от того что предлагал сделать его начальник.
Рыков посмотрел на Адрея, как удав на кролика и бросил веско:
– Ещё как серьёзно.
И встал, поправляя пиджак.
– Именно так мы и поступим. – И не слушая никаких возражений, быстрым шагом вышел из платы.
Андрей помешкал, и поспешил за ним.
– Что он надумал сделать? – Артёмова со страхом смотрела на закрывшуюся за ними дверь.
– Убить Лопухину. – Задумчиво произнесла Татьяна, обдумывая какую-то новую мысль. – «А действительно, что если это гипноз? Ведь это ничему не противоречит. Ха, не противоречит… А как она узнала о том, что происходит у Халитовой? Ну может быть это был не просто гипнотизёр, а кто-то с более широкими возможностями? Интересно, а сейчас мы под гипнозом или нет? Как можно самостоятельно выйти из него? Ну во-первых мысленно отгородиться от всего стеклянной стеной, а во-вторых чем-то заставить себя проснуться».
Она резко хлопнула в ладоши с криком «ПРОСНИСЬ». Эффект превзошёл все ожидания, Артёмова вздрогнула и вдруг со страхом уставилась в дальний угол палаты.
– Боже кто это?
– Кого ты видишь? – Повернулась в ту сторону и Татьяна.
– Мужчина… Тёмный, страшный мужчина, стоит и смотрит на нас. Кто вы?
– Умная девочка, очень умная. – Раздался скрипучий неприятный голос от туда.
Фигура отделилась от стены, и стала приближаться к ним. Наконец и Танич начала различать его.
– Так значит гипноз, да?
– Да, да, гипноз… Жаль, теперь, придётся действовать некрасивым способом.
– Ната отойди, у него нож в руке. – Закричала Татьяна, но опоздала.
Темная фигура, быстро подошла к Артёмовой и ударила её ножом в живот. Художница сложилась пополам, и с хрипом стала оседать на пол.
– Видишь, что ты натворила? – Он оттолкнул Артёмову и уже стоял в трёх шагах от Татьяны, примериваясь к удару. – Видишь, как всё некрасиво получается? – Но вдруг поперхнулся, выронил нож, и схватился за горло, из которого, в разные стороны, хлынула струя крови. Это Танич, схватив нож Андрея с тарелки с фруктами, метнула его тренированным движением точно в цель.
– Некрасиво? Сейчас ты узнаешь, что такое некрасиво. – Молниеносно подскочила к противнику, и выдернув нож из горла, стала волчком вертеться вокруг него, нанося удар за ударом, пока тот не рухнул весь изрезанный в клочья.
Вбежавшие, через несколько секунд медики, застали жуткую картину. Голая вся перемазанная в крови Танич, продолжала наносить удары ножом в бесформенноё тело под ней, разбрызгивая кровь по всей палате.
Три дня спустя, реанимация.
Возле дежурного столика, в коридоре, стояла группа медсестёр, с замиранием сердца, слушая рассказ одной, самой толстой, из них.
– Всё в крови, ну просто всё, и потолок и стены, и вся аппаратура… И она, голая с огромным ножом в руке. А когда мы вбежали, она так посмотрела на нас, что я думала, у меня будет разрыв сердца. До сих пор валидол глотаю. Надо Михалыча попросить, чтобы послушал, а то так, до инфаркта доиграться недолго. – Говорила она тихим голосом с сиплой одышкой, да громче и не нужно было, в отделении стояла просто звенящая тишина.
– А когда её оттащили, то долго ещё не могли вырвать, у неё из рук, его отрезанную голову…
Одну из медсестёр замутило, и она схватилась за рот, удерживая дурноту.
– А кто ж это был то?
– Убийца-маньяк.
– А как он в палате оказался?
– Неизвестно… как-то прошёл. Я всё время здесь сидела, и ума не приложу, как он
