- Потому что знали, что скоро счет пойдет в обратную сторону: три, два, раз и - прощай супруг в белых штанах! - подсказал Алексей Викторович. - И поэтому вы начали собирать кое-какие компрометирующие материалы. Чтобы, скажем так, обеспечить себе будущее.
- Да, вы правы, - призналась Галина. - Но откуда вы знаете, что всем остальным цветам он предпочитает белый? Вернее, белоснежный.
- Это все пижоны любят. Цвет непорочности. Уверен, что всем женам он навязывал свою фамилию.
- И тут угадали: вообще-то я Мельникова... Ладно, однажды он догадался, что я под него копаю. К этому времени у него вновь возобновился роман с Марго. Может, она-то меня и выдала, потому что мне приходилось с ней беседовать на эти темы. Я же говорила, что она через любого переступит. Или сама Марго стала иметь на него какие-то виды, не знаю. Но с Вадимом у меня состоялся серьезный разговор, дело дошло до брани, угроз, потом он меня ударил. Я его предупредила, что документы на него уйдут в прокуратуру или газеты, хотя ничего особо серьезного я собрать ещё не успела. Тут я была вынуждена блефовать. Мне кажется, он поверил. Стал ласковым, извинялся, все отрицал, винил в наших неурядицах Марго. И я снова растаяла. А на следующий день произошло то, о чем я вам с Геннадием Семеновичем уже рассказывала. Кстати, ведь он, подлец, почти убедил меня, что развода не будет!
- Кто - Геннадий Семенович? Действительно подлец.
- Охота вам шутить! Мое девичье сердце разбито, а вы смеетесь.
- Ничего, мы соберем осколки и склеим. Последний вопрос. Перед тем, как вы намеревались меня ритуально зарезать, вытащить печень и передать её как уникальный экспонат в Институт цирроза, если такой существует, у вас вырвалась фраза: от судьбы не уйдешь. Почему?
- Не знаю, - смущенно ответила она, чуть покраснев и глядя на него как-то странно, словно и в самом деле перед ней находилось нечто очень редкое, доселе невиданное.
- Только не смотрите на меня как на мумию Ильича, - поспешно сказал Алексей Викторович. - А то я начну немедленно готовить очередную революцию. Если в нашей встрече и есть что-то судьбоносное, так то, что нас, скорее всего, похоронят в одной могиле. Без церемоний.
- А я бы не возражала. Потому что с вами как-то надежно, - ответила девушка.
Глава восьмая
Трупное место
Челобитский, сильно шатаясь, вышел в коридор, где споткнулся о труп, а когда попятился в сторону, задел ногами и второй, после чего сам очутился на полу. Это второе мертвое тело ему что-то напоминало. Собственное пальто в клеточку наконец сообразил Владлен Владленович. Но почему из него торчат руки, ноги и голова с тремя дырками во лбу? Мало того, что воротник кровью измазан, еще, наверное, и подкладка испорчена! И вообще... Пока Челобитский усиленно старался понять, что все это означает, в дверь раздался противный стук. "Надо бы здесь подмести", - с тоской подумал хозяин, глядя на трупы, но сил подняться не было. Так барабанить в квартиру могли только милиционеры или бандиты. И то, и другое означало смену политического имиджа, возможно, вместе с ушами.
- Занято! - пискнул кандидат, не придумав ничего лучшего, но дверь отворилась и без его участия. Остатки замка вывалились внутрь, а порог переступил Косов.
- Фу ты! - выдохнул Челобитский, едва не крестясь. - Как ты меня напугал! Надо ведь по-интеллигентному.
- Лежит на полу рядом с двумя трупами и рассуждает о культуре общения, - изучив обстановку, после минутной паузы ответил Косов. - У вас тут что, собрание Фонда Рерихов проходило? Жарко поспорили с оппонентами?
- Не знаю, - утомленно признался Челобитский. - Голова трещит... Пальто испортили.
- Жена отстирает. А вот от мокрого дела тебе вряд ли отмыться. - Косов пребывал в некотором недоумении: в одном из покойников он признал киллера Васю, но второй был ему не знаком. В руке зажат пистолет с глушителем, шея свернута набок. Стрелял, очевидно, он. Еще один пистолет валялся возле тумбочки.
- Я спал, - сказал Челобитский, поднимаясь на ноги. - Ничего не слышал. Никого не видел.
- Это ты будешь следователю рассказывать, в гестапо, - похлопал его по плечу Косов. - Там спешить некуда, послушают. Только мой тебе совет: когда начнешь колоться, а по моим расчетам это произойдет после второго удара табуреткой, не бери на себя все сразу, включая подготовку взрыва Останкинской телебашни. Соглашайся только на десяток-другой серийных убийств.
- Что же мне делать? - пролепетал несчастный Долматин.
- Мохандас Ганди утверждал, что каждый политический деятель должен посидеть в тюрьме, - ответил Косов. Его вдохновляло смятение Челобитского, теперь можно было извлечь из этого пользу. - Ты не должен уклоняться от его заветов, если хочешь достичь вершин или хотя бы задней ножки президентского кресла. Сама судьба пошла тебе навстречу и готовит парашу. Радуйся, честолюбивый отрок!
- Я не хочу в тюрьму! - захныкал "отрок". - У меня вздутие мочевого пузыря.
- Это без разницы, суд у нас состоит не из медиков. В крайнем случае, вырежут. Ты бы пока носки и кальсоны складывал, не теряй времени.
Почувствовав, что Челобитский дозрел и готов вновь впасть в анабиоз, Косов дал задний ход.
- Но я могу тебе помочь, - задумчиво произнес Геннадий Семенович. Он тщательно прикрыл дверь и увел будущего каторжанина на кухню. - Если ты расскажешь мне все.
- А что тебя интересует? - заискивающе спросил тот. Будь у него где-нибудь в банке с крупой припрятаны планы стратегических ядерных шахт, он не задумываясь выложил бы их на стол.
- Прежде всего, ты знал, что дом рухнет?
Заданный в лоб вопрос заставил Челобитского измениться в лице: оно пошло пятнами и стало напоминать заснеженную площадку для выгула собак.
- Догадывался, - нехотя пробормотал он.
- И молчал. Никого не предупредил. Какая же ты сволочь, Челобитский. А ещё в управу лезешь! Впрочем, там только таким и место. Или тебе его обещали именно за то, чтобы молчал?
Кивнув, Долматин потянулся к бутылке пива, но получил по рукам.
- Потом, - сказал Косов. - Еще не время. А кто тебя надоумил копать под "Оникс"?
- Никто. Так вышло. Все сходилось само собой, - нервно ответил тот. Видишь ли, когда мне дали всю техническую документацию на этот дом, список жильцов и страховые полисы...
- Кто дал? - перебил Косов.
- Жена, это ведь по её ведомству.
- Ну, понятно. ДЭЗ заинтересован в том, чтобы их поскорее выселили.
- Им плевать. Дом уже перешел под опеку "Оникса". Тут очень сложная схема. В казну окружной управы идет лишь квартплата и деньги от сдачи внаем пустующих квартир - для временно прописанных.
- То есть ты хочешь сказать, что там в последнее время жили, в основном, беженцы?
- Ну да! В том-то и дело. И старики со старухами, которым податься некуда. В новые районы они бы уже не доехали, рассыпались бы по дороге. Хотя им и предлагали квартиры.
- И поэтому их нечего жалеть, так?
- Я этого не говорил, - сказал Челобитский, отодвинувшись на всякий случай подальше.
- Ясно, - произнес Геннадий Семенович. - Беженцы - тоже люди беззащитные, они любой страховой полис подпишут, любую бумагу, лишь бы не трогали.
- Я тебе и толкую, - согласился Челобитский. - А кроме того, все они мои избиратели. Я обязан позаботиться об их будущем.
- Позаботился, ничего не скажешь... Выходит, очищаешь Москву от лишних элементов. И никакого особого шума. Подумаешь, каких-то два десятка полубомжей-беженцев да пенсионеров, которым и так пора на кладбище!
- Я не знал, что все произойдет так быстро. Я думал, у меня ещё есть время, чтобы остановить...
- Какое время? Что ты хотел остановить, не гони гониво! Деньги ты мечтал содрать с "Оникса". Страховую компанию устроит любая удобная версия: оползень, взрыв газа, просадка грунта, а те получат бабки. Плюс выплата по индивидуальным полисам, которая уйдет в черную дыру, уверен. Да новенькие квартиры, которые теперь можно спокойненько продать, причем наверняка с юридического согласия управы. И главное, наконец-то освобождается площадь для быстрого строительства крематория. Чертово место, иначе не скажешь! И всем очень удобно: "Ониксу", управе, "Августину" и Челобитскому. Ты-то как в это влип?
- Я должен был вести определенную работу среди жильцов как представитель управы и кандидат, - выдавил Челобитский. - Там был один представитель корпорации "Оникс", который объяснил мне суть дела. Другой, работник страхового агентства, вручил полисы. Нет, тогда я ещё ни о чем не догадывался, все выглядело вполне пристойно. Но я задумался: почему мне надо уговаривать старух повременить с переездом, хотя для "Оникса" вроде бы выгоднее было, наоборот, ускорить этот процесс? Что-то не так.
- Погоди, а как звали человека из страхового агентства?
- Шепталов. Юрий, кажется.
Косов кивнул. Он знал его по работе в "Августине".
- Потом только я понял суть этой аферы с новыми квартирами, куда не надо будет никого вселять. Это - раз. Второе: мы как-то принимали с женой гостей, и её подруга - она тоже работает в ДЭЗе, только на другом конце Москвы - рассказывала, что у них рухнула "хрущоба", которая была передана под опеку "Оникса". И что потом стало. А в ихней управе даже лишние средства появились. Вот тут-то меня что-то и стукнуло в голову. Я начал собирать сведения обо всех обвалившихся зданиях, и всюду фигурировал "Оникс" либо его дочерние организации. Короче, вскоре для меня все встало на свои места. Изобличающих материалов у меня конечно же не было, если не считать этих страховых полисов, но я все равно встретился с Шепталовым и этим, Мокроусовым, из "Оникса", который был в управе советником по строительству.
