– Анна Ефимовна, – представилась бабка, усаживаясь на стул. – Я из Погарья, по делу, про убийство которое. Тут, стало быть, такое, что я-то знаю, кто его, но вы ж не поверите.
Шукшин подобрался: неужели повезло? Да быть такого не может, не тот он человек, которого везучим называют, скорее уж наоборот. Но бабка имела вид человека серьезного. А ну как и вправду знает что-то?
– Я комсомолка. Коммунистка. И грамоты имею. И награды, – пощупала орден, проверяя, на месте ли. – И не в маразме еще.
Начало не вдохновляло. С чего это она так?
– Это к тому, чтоб не говорили, будто Анна Ефимовна на старости лет совсем разум потеряла. Не волнуйтесь, не потеряла, я еще поразумней некоторых буду. Но только дело такое... в общем, Гришку не человек убил.
Она перешла на громкий шепот и глаза выпучила.
– А кто? – также шепотом спросил Антон Антоныч.
– Водяница.
– Кто?
– Ну водяница, русалка, стало быть, – раздраженно повторила бабка. – Опять зашевелилась, покою ей нету. Людей мутит, к себе манит, бывает, кого и отпустит, если попросить и при настроении, а так-то, если попался, пиши пропало.
– Погодите. – Шукшин жестом оборвал поток речи. – То есть вы хотите сказать, что Кушакова убила русалка?
– А кто ж еще? Остальным-то Гришка без надобности, дурень и балабол, а ее, может, и обидел. Он ведь ходил к озеру, верно?
– Ну ходил.
– И туман в ту ночь подымался? Я еще подумала, с чего б ему быть, когда деньки ясные, где ж это видано, чтоб на ясной погоде туманы стлались? Это она намутила. И дачницы песню слышали.
– Какую песню? – Антон Антоныч с тоской подумал, что все ж таки с везеньем у него дело обстоит туго и пользы от бабкиного визита никакой. Русалки... это как он в деле-то напишет? Подозреваемое лицо – русалка, она же водяница, читай мифологический словарь?
– Так и знала, что не поверите. А глядите, смерть-то первая, да не последняя, наплачетесь еще... – Cвидетельница поднялась с явным намерением покинуть кабинет, когда Шукшин, сам удивляясь тому, что собирается сделать, сказал:
– Погодите. Расскажите-ка поподробнее, если вам несложно.
И улыбнулся. Хотя, по выражению его драгоценной тещи, улыбка ему совершенно не шла, но на Анну Ефимовну подействовала. Та мигом подобрела, вернулась на стул и, взгромоздивши локти на стол, принялась рассказывать.
– По-моему, бабка чокнутая. – Ксюха забралась в гамак и поставила на живот миску с вишней. Косточки она собирала в кулак, а потом – в кружку. – Русалка... в этой луже и русалка?
В кои-то веки Ольга согласилась с племянницей. Ну конечно, чушь, русалок не существует, это она знала совершенно точно. Но вот завелся внутри червячок, нет, не сомнения, скорее уж исследовательского зуда, который мешал просто валяться на солнышке, читать книгу и перебрасываться с Ксюхой ничего не значащими фразами. И в конце концов, Ольга не выдержала, поднялась и велела:
– Пойдем.
– Куда? – спросила Ксюха, выбираясь из гамака.
– Искать.
Пусть в доме и не было библиотеки, зато имелся компьютер с выходом в Интернет.
– Под русалками понимают совокупность всех упоминаемых в фольклоре и в сообщениях очевидцев разнообразных человекоподобных существ или духов, ведущих водный или полуводный образ жизни. Русалки могут внешне почти не отличаться от людей, а могут иметь в нижней части тела вместо ног плоский хвост, похожий на хвост рыбы, – прочитала Ксюха, нависая над Ольгиным плечом. – Восточнославянские русалки по преимуществу – женщины, западноевропейские – обычно женщины с рыбьими хвостами. Прикольно, а я думала, что они все с хвостами. А если без хвоста, то как понять, русалка она или просто купается? Вишни хочешь?
– Нет, спасибо. – Ольга разглядывала картинки, думая о том, что занимается глупостями, никаких русалок тут нет и быть не может, не существует их в природе, выдумки все, сказки.
Но, как оказалось, весьма и весьма разнообразные сказки. Оказывается, существовали русалки и полевые, именовавшиеся полуденицами, и древесные, и даже – вот ведь невидаль – огненные. Имелась неделя в году, когда русалки особую силу забирали, она так и называлась – русаличьей, а самый опасный день – четверг.
– По четвергам не купаюсь, – сделала вывод Ксюха. – А ты знаешь, как полынь выглядит? Может, надерем?
– Надерем, – пообещала Ольга, пролистывая место, где говорилось, что полынь – самое верное средство против русалок.
Ну и чушь же все!
Русалки, лоскотухи, водяницы, берегини, купалки, вилы, ундины, сирены... Список водяной нечисти был бесконечным. Может, стоит в церковь сходить, к батюшке? Ну нет, она же не суеверная старуха, и вообще... Что именно «вообще», Ольга додумать не успела, поскольку со двора донесся сигнал автомобиля, и Ксюха, бросив:
– Иди, встречай, явился, однако, – потянулась к клавиатуре.
Одернуть бы ее, но Ольга, радуясь возможности ненадолго вынырнуть из русалочье-водного омута, встала из-за стола.
Вадик уже выгружал пакеты с эмблемой супермаркета, каковых Ольга насчитала штук шесть, а может, и больше, поздоровался кивком и, указав на крайние, велел:
– Эти на кухню.
Вот тебе и джентльмен, мог бы и сам потаскать, она что, лошадь? Хотя нет, не лошадь, а прислуга, такая же, как и сам Вадик, а потому и церемониться с ней нечего. Проглотив обиду, Ольга ухватилась за ручки – к счастью, пакеты оказались легкими – и понесла на кухню. Судя по количеству еды, планы не изменились, и торчать на дачах предстояло до конца лета.
– Как поживает Георгина Витольдовна? – осведомилась Ольга в целях поддержания беседы и установления хоть каких-то связей с этим типом.
– Хорошо. Просила передать, что надеется на ваше благоразумие, – ответил тип, выгружая бутылки с минеральной водой, банки с консервами, пакеты с крупами, прозрачные упаковки с колбасной нарезкой, сыром и замороженными полуфабрикатами. – И еще, чтобы по ночам не гуляли.
Доложил. Ну да, как ему не доложить, если такое случилось, но все равно обидно, будто уличили в чем-то до крайней степени неприличном.
– Тетя Оля! – Ксюха сунула голову в дверь. – Тетя Оля! Можно тебя? На минуточку всего... теть Оль, – зашептала она на ухо. – Там такое... такое...
Статья называлась «Призраки озера Мичеган» и была датирована серединой девяностых годов. Ни название газеты, ни уж тем более фамилия репортера ни о чем не говорили.
– Только тихо, – предупредила Ксюха, косясь на дверь. – Если этот увидит, то привет. Садись, читай...
«Лето 1989 г. надолго запомнилось жителям подмосковной деревни Погарье: в период с июля по август в местном озере утонуло ни много ни мало – девять человек».
– Сколько?
– Тише! – шикнула Ксюха. – Дальше читай.
«Все погибшие – мужчины в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, не имевшие проблем со здоровьем, не злоупотреблявшие алкоголем, не...»
– Быть того не может, – пробормотала Ольга, пролистывая дальше.
«Особый интерес, на наш взгляд, представляет тот факт, что озеро, собравшее столь обильную жатву жертв, не относится к разряду опасных. Около трех километров в длину и полукилометра в ширину, оно обильно заросло камышом и ряской, изрядно обмелело и являет собой пример водоема, совершенно к купанию не располагающего. В то же время, согласно заявлению правоохранительных органов, на телах погибших нет признаков, которые бы свидетельствовали об утоплении. Все они вошли в воду добровольно...»
– Это она пела, заманивала, – подсказала Ксюха, облизывая испачканные вишневым соком пальцы.
«...независимое журналистское расследование выявило, что, по мнению местных жителей, виновницей многих смертей является водяница, она же русалка, обитающая в озере. Сама она на берег не выходит, но приманивает жертв к воде пением и, полностью лишив воли, топит».
– Круто, да?
Скорее страшно. А ведь и они вчера хотели пойти, посмотреть на певунью. И еще бы немного и... но они-то с Ксюхой не мужчины! А Вадик? Вадик слышал что-нибудь? Должен был слышать, но почему не сказал? Хотя он же неразговорчивый, бирюк. И подхалим.
Сделав такой вывод, Ольга вернулась к статье.
«Некогда на берегу озера стоял дом чародея и алхимика, который слыл человеком жадным и жестоким. Согласно легенде, крестьяне окрестных деревень восстали и зарезали его, а дочь утопили в озере. Она-то и превратилась в русалку с тем, чтобы мстить обидчикам и их потомкам».
– Чушь какая...
– Но бабка-то нервничала! Значит, не чушь, – возразила Ксюха.
«Теперь время от времени дух дочери колдуна просыпается и собирает кровавую дань, как некогда ее отец...»
– Я Пашке позвоню, – сказала Ксюха. – Он историк, пусть покопается. Если тут усадьба была, значит, и документы остаться должны. Правильно?
– Неправильно. Правильно было бы уехать отсюда.
Ольга пробежалась взглядом по последним строчкам, в которых, в сущности, не было ничего полезного, кроме рекомендаций, как избежать встречи с русалкой и что делать, если все-таки эта встреча случилась.
