— Да что вы, он вполне солидный господин. Кроме того, он рад снова повидаться с Маршелом. Я сама позабочусь отдать все распоряжения насчет ужина.
Миссис Мур что-то проворчала и спросила:
— А главное, Изабелла?! Продает он дом или нет?
— Кажется, еще не решил, — ответила она рассеянно.
Явно недовольная, тетушка опять что-то невнятно пробормотала и собралась вставать.
В пятницу в семь вечера все шестеро сидели за столом в ресторане отеля. Джадж оказался между двумя девушками, а миссис Мур — между братьями. Изабелла сидела напротив Маршела, а Бланш — напротив своего мужа.
В вечернем платье цвета морской волны с серебром Бланш — высокая, стройная, модно одетая блондинка — выглядела просто великолепно. Неудивительно, что она привлекала всеобщее внимание. Джадж и Маршел тоже начали долгое куртуазное состязание за ее благосклонность, которое лишь позабавило Изабеллу — насчет «личной собственности» между подругами существовало полное взаимопонимание, а еще днем Изабелла поделилась с Бланш своими планами в отношении Джаджа.
Предоставив Бланш разбираться с кавалерами, Изабелла болтала с Роджером обо всяких пустяках, хотя и не находила в этом особого удовольствия; Роджер ей нравился, но она прекрасно знала: для него во всем мире существует только одна женщина — его жена. Историк по профессии (которой он, к счастью, имел возможность заниматься бескорыстно), он обожал немного актерствовать в обществе и особенно любил изображать Мефистофеля. Четырьмя годами старше Маршела, ниже его ростом, он несколько походил на младшего брата задиристым и добродушным лицом. Правда, Роджер обладал хорошим чувством юмора, да глаза у него смотрели веселей.
Новое, цвета красного вина платье Изабеллы оттеняло ее лицо странной, светящейся бледностью, которая почти заменяла красоту. Джадж время от времени задумчиво посматривал на нее, и все-таки чары Бланш были сильнее.
В разгаре ужина, когда несколько бутылок уже опустело, пошли громкие беседы на общие темы. У миссис Мур не выходило из головы поместье Ранхилл, и она уже опасалась, что так и не удастся затронуть этот вопрос. Вряд ли возможно начать переговоры прямо сейчас, за столом, поэтому она решила по крайней мере хоть что-нибудь разузнать. При первой же паузе миссис Мур обратилась по имени к Джаджу и, когда тот удивленно взглянул на нее, заговорила о Шеррапе. Джадж сосредоточенно нахмурился.
— Припоминаю, о ком речь, правда мы никогда не встречались. Мы переписывались. Он собирался в Англию и просил разрешения посетить поместье. Когда-то этот дом принадлежал предкам его супруги.
— Именно так он нам и сказал. Мы познакомились в Ранхилле.
— Он музицировал на вашем рояле, кстати сказать, — добавил Маршел.
Джадж вопросительно посмотрел на него.
— Барабанил Мендельсона, — пояснил представитель Ллойда.
— Точнее, седьмую симфонию Бетховена, — улыбаясь, поправила Изабелла. — Вы разбираетесь в музыке, мистер Джадж?
— Боюсь, не очень. Вы, конечно же, — да?
— Почему «конечно же»? Я настолько предсказуема?
Роджер налил полный бокал сотерна и произнес:
— Одни женщины имеют достоинства, а другие — сплошь состоят из достоинств. Белла относится к последним.
— Роза с шипами, не так ли, Роджер? Тех из нас, которые не отличаются умом, ты милосердно наделяешь обаянием. Ну а я, возможно, не обладаю ни тем, ни другим.
— Или, возможно, и тем и другим, — галантно предположил Джадж. — Я, кстати, не понимаю, почему обязательно либо то, либо другое. История учит: многие умнейшие женщины были в то же время поистине обаятельны.
— Но история написана мужчинами, а они не беспристрастные и компетентные ценители женщин. Когда-нибудь все просто необходимо заново переписать квалифицированным женщинам-экспертам.
Джадж засмеялся.
— И все-таки мужчины лучше подходят на роль ценителей женщин. Следуя природному инстинкту, женщина ищет в своих сестрах недостатки, тогда как мужчина стремится прежде всего отыскать достоинства.
— Возможно, это и по-рыцарски, зато абсолютно не объективно! — возразила Изабелла. — Отыскивая одни только достоинства, вы никогда не поймете женского характера.
— Если характер состоит из одних недостатков, вы правы. Я по-прежнему настаиваю: именно излишнее внимание к недостаткам скрывает истинную женскую природу. Поэтому мужчины лучше разбираются в женщинах.
— Позвольте перевести на более простой язык, — вмешался Роджер. — По-моему, очень разумно наделять женщину добродетелями: если она и не обладает ими, то постарается приобрести, как только поймет, что окружающие приписывают ей оные. Как вам такая мысль?
— Похвалите платье женщины, и она впредь будет носить его с удовольствием, — ответила его жена. — Почему же с добродетелями должно обстоять иначе? Пусть вы долго не носили какую-то вещь, она все равно остается вашей собственностью и вы можете смело ее надеть.
— Следовательно, нельзя подделать свойства характера? — серьезно спросила Изабелла.
— Любая подобная подделка всегда очевидна, — ответил Джадж. — Развивая образ миссис Стоукс, следует добавить: краденую или взятую напрокат одежду легко распознать, так как обычно она не к лицу. В жизни очень просто отличить правду от лжи.
— Применимо ли это к любому свойству характера?
— Несомненно, по моему мнению.
— И к отношениям между мужчиной и женщиной?
— Разумеется. Подлинную любовь — а я думаю, вы имеете в виду именно это, — подделать труднее всего на свете.
— Вы уверены?
— Да, практически невозможно, если, конечно, мужчина и женщина сами не хотят себя обманывать.
— Однако всегда существовали и существуют кокетки.
Джадж поднял бокал и задумчиво поглядел на мерцание световых бликов в вине.
— Поймите меня правильно, мисс Ломент. Я вовсе не утверждаю, что умная женщина не сможет, коли захочет, провести влюбленного мужчину. Я лишь уверен, что искренность ее чувства поддается проверке — существуют своего рода тесты.
— Какие тесты?
— Кокетка, например, всегда сумеет польстить мужчине и сумеет в нужный момент страстно заглянуть ему в глаза, но вряд ли она согласится ради него покинуть общество. Это — один тест… Кроме того — жертва. Любящая женщина всегда не просто готова, она горячо желает пожертвовать своим счастьем ради любимого человека: и не где-то когда-то однажды, а в любой ситуации и в любой момент жизни…
— Великолепный тест! — подмигивая, воскликнул Роджер. — В случае удовлетворительного результата возлюбленная может быть с полной уверенностью признана раненной в самое сердце, и наш приятель может на полных парах мчаться дальше и без всяких опасений вести ее к алтарю.
Бланш облокотилась своей изящной ручкой на стол и коснулась пальцами лица.
— Вы настаиваете, мистер Джадж, что роман несовершенен, если в нем отсутствуют указанные вами экстремальные симптомы? Проявляемые с обеих сторон, разумеется?
— Между прочим, я не имел в виду роман в обычном смысле слова, миссис Стоукс. Я подразумевал глубокое и, возможно, полное страданий взаимное влечение сердец, к чему слово «роман» едва ли применимо.
Подошел официант, и, пока убиралась посуда, все молчали. Затронутая тема перестала интересовать общество, однако ее продолжили Изабелла и Джадж, тихо беседуя между собой.
— Вы исходите из собственного опыта, мистер Джадж?
— В моем возрасте человек обладает богатым опытом, мисс Ломент, но дело не только в этом.
— Если вы говорите не о себе, то позвольте вас поздравить. Вряд ли можно позавидовать человеку, охваченному изображенной вами глубокой страстью.
— Отнюдь не все люди способны на подобную страсть. — Джадж принялся вертеть ножку пустого бокала. — А способные, наверное, устроены так, что мучительно стремятся к ней по своей природе. Хорошо это или плохо — вопрос весьма непростой.
— Я думаю, женщинам это более свойственно, чем мужчинам.
Он, улыбаясь, взглянул на нее и спросил:
— Вы имеете в виду женскую склонность к самопожертвованию?
— Нет, я о другом: для женщин важнее всего голос сердца, важнее даже самой высокой морали.
— Так оно и есть.
— А самое худшее, — столь же тихо продолжила Изабелла, — что ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности, пока сама не испытает страсти.
Она добавила с беспокойной улыбкой:
— В любой момент может появиться человек, который докажет, что до сих пор она жила в заблуждении… Впрочем, я плохо представляю подобные чувства. Девушкам свойственно увлекаться разного рода фантазиями и забывать о реальности.
— Самое разумное — вообще не думать об этом. По мудрому предначертанию природы сильная страсть — удел относительно немногих, поэтому нет особого смысла убеждать себя в принадлежности к столь трагическому сообществу. Шансы ничтожно малы.
