– Налетело воронье! – едко прокомментировала мать. – Глянь, сейчас из-за копеечных часов подерутся…
Завещание скоро нашли. Оно лежало на полке в обыкновенном конверте, и тетки просто смели его на пол и едва не затоптали. А когда разобрались, что к чему, чуть ли не с кулаками набросились на Сашу и ее мать. Оказывается, дед и квартиру, и дачу, и все, что находилось в них, оставил внучке. Скандал случился грандиозный. После пришлось отпаивать и мать, и теток валерьянкой. Завещание окончательно разделило родственников на два враждующих лагеря. Странная смерть деда и гибель бабушки отошли на второй план, и только Саша продолжала горевать о потере любимых стариков и до сих пор винила себя, что не почувствовала, не помогла, не предотвратила…
Ожидая журналиста, Саша выхаживала перед подъездом туда-сюда, как маятник, и вспоминала деда: не того сварливого старика, каким он был последние полгода, а прежнего, любителя обстоятельно перекусить, накормить внучку оладьями, которые она соглашалась есть только в обмен на сказку. Дед довольно крякал и расправлял пальцем усы, только его сказки вовсе не походили на сказки. Не было в них ни волшебства, ни фей с каретами из тыкв, ни хрустальных башмачков, хотя принцев и принцесс имелось в избытке. Жили венценосные герои деда не в какой-нибудь Выдумляндии, а в странах, которые она затем находила на карте, а чуток повзрослев, на уроках истории вдруг узнавала старых знакомых с непростыми судьбами.
Еще неизвестно, размышляла Саша потом, кто больше получал удовольствие от этих историй: она или дед, который нашел наконец благодарного слушателя…
Чтобы избавиться от горечи, которую вызывали воспоминания, она стала пересчитывать голубей, что слетелись на площадку перед домом. Бабулька с первого этажа высыпала пакет пшена, голуби ринулись в атаку, создав кучу-малу, а Саша раздраженно отвернулась: пустое занятие, все равно что считать овец перед сном. На душе было тревожно: вдруг в последний момент Шмелева отвлекут более важные дела и он не сможет приехать? Взглянула на часы, до назначенного им времени оставалось пять минут. Она отошла в сторону, чтобы голуби в пылу сражения за пшено ненароком не спикировали на голову, и присела на край железной оградки.
Тревога не оставляла, а ожидание превратилось в мучение. И тогда Саша загадала: если Шмелев не опоздает, значит, она на верном пути.
Шмелев подъехал к подъезду минута в минуту, на «Фольксвагене» немыслимо желтого цвета, небритый, в еще более дикой футболке кислотно-зеленого цвета с розовой надписью «I like Goa», в джинсах с дырками на коленках, вызвав тем самым жгучий интерес у бабок. Саша заторопилась навстречу, и они обменялись сдержанными приветствиями. Шмелев сразу выудил из кофра тяжелый фотоаппарат с длинным объективом и несколько раз быстро, почти не целясь, сфотографировал двор, чем окончательно переполошил старух. Озабоченно взглянув на них, Саша потянула Никиту за руку к подъезду.
– Я так благодарна вам, – быстро сказала она.
Шмелев повесил фотоаппарат на шею, закрыл объектив крышкой и поинтересовался с явным ехидством в глазах:
– И за что ж вы мне так благодарны?
– Хотя бы за то, что выслушали, – смутилась Саша. – Приехали ведь…
Никита прищурился и неожиданно добродушно предложил:
– Саша, я вроде ненамного старше. Может, на «ты» перейдем? Или неудобно?
Она торопливо и даже радостно закивала.
– Нет, нормально! Давай на «ты»! Я хотела предложить, но стеснялась. Ты все-таки личность известная. Откуда мне знать, какие у вас, акул пера, тараканы в голове?
Никита дернул плечом, скривился, мол, брось церемонии, а затем задрал голову и даже немного попятился, разглядывая окна. Саша заметила, что он шевелил губами, видно, считал этажи. Она махнула рукой в сторону подъезда.
– Там он лежал. На козырьке.
– И что тогда получается?
– Получается, что спрыгнул из кухонного окна, но каким-то образом при падении отклонился в сторону. Тебе не кажется это странным?
На лице Шмелева ничего не отразилось. Он сдернул болтавшиеся на вырезе майки солнечные очки, нацепил их на нос и, приставив ладонь козырьком ко лбу, стал увлеченно разглядывать небеса.
– А куда балкон выходит? – спросил он.
– На противоположную сторону.
– Пойдем, посмотрим!
– Зачем?
– Затем! Я не стану исключать версию самоубийства, как бы ты ни уговаривала. Может, там кусты под окнами, и он боялся, что жив останется? Или детская площадка, и он… того… Не хотел на глазах у детишек…
Подтянув двумя пальцами джинсы за шлевки для ремня, Никита вразвалочку стал обходить дом. Саша потопталась на месте, раздраженно что-то пробормотала и двинулась следом, ощущая спиной взгляды старух.
За домом Никита снова задрал голову и стал выискивать нужный балкон, пока Саша нетерпеливо не подсказала, какой именно принадлежал деду. Но даже после этого Шмелев не успокоился: долго ходил под балконом, поддевал носком спортивных туфель мелкий гравий, беспрестанно щелкал затвором фотоаппарата и многозначительно хмыкал, по мнению Саши, просто выпендривался. Она терпела минут десять, а затем рассердилась:
– Видишь, нет тут кустов! Такой же асфальт, как и на той стороне, а еще автомобильная стоянка. И детской площадки тоже нет, она во дворе. Да и какие дети ночью?
– Ночью?
Саша закусила губу, а затем неохотно призналась:
– Это случилось рано утром, но никто не видел, как он упал…
В носу защипало, и она торопливо отвернулась от Никиты, а тот, бросив на нее взгляд, как ни в чем не бывало спросил:
– А кто тело обнаружил?
Бессердечный, безжалостный человек! Саша с негодованием подумала, что первое впечатление оказалось обманчивым, а сегодняшнее легкое очарование журналистом растаяло, как пломбир на жаре. Поэтому она довольно сухо произнесла:
– Сосед с третьего этажа. Вышел утром на балкон покурить и увидел. «Скорую» он вызвал и полицию, кажется. У него можно спросить, только я не знаю, дома он или нет.
– Давай-ка в квартиру поднимемся! – предложил Никита, явно не обратив внимания на ее тон.
Саша повеселела и направилась к подъезду. Теперь-то можно будет ткнуть его носом в пустой тайник и указать на пару несуразностей, которым просто не место в квартире ее ненаглядного деда, пусть по какой-то причине и возненавидевшего весь белый свет.
У лифта им попалась соседка, та, противная, с кривошеим бульдогом. Саша все забывала, как ее зовут, а вот имя пса помнила. Пуся! Идиотское имя для собаки. И порода идиотская!
Соседка первой протиснулась в лифт, а собаку пристроила в угол кабины. Поздоровалась она сдержанно, но посмотрела на Сашу и Никиту с нескрываемым любопытством. Пес, притиснутый к стене мощной дамской ногой, вздыхал, шевелил влажным носом и смешно дергал ушами-лопухами, но агрессии не проявлял.
Саша вышла из лифта и оглянулась. Так и есть, соседка высунула голову из кабины и без всякого стеснения подглядывала за парочкой. Никита тоже бросил взгляд через плечо, ухмыльнулся и неожиданно попытался обнять Сашу за талию. Та отбросила его руку, а соседка, закатив глаза от возмущения, отпрянула в глубь кабины. Двери захлопнулись, лифт зашумел и пополз вверх, остановившись этажом выше. Саша, стараясь не смотреть на Никиту, открыла дверь ключом и впустила журналиста в дедову квартиру.
– С таким радаром никакой взломщик не прошел бы незамеченным, – небрежно прокомментировал Никита, пока они топтались в узкой прихожей, снимая обувь. – По-моему, она сейчас всему дому раззвонит, что ты привела в дом мужика. Видела, у нее уши больше, чем у пса? Подобные тетки – кладезь информации. Надо будет с ней потом отдельно потрындеть… Как быстро ты в квартире оказалась?
Резкий переход от небрежного тона к деловому на миг выбил Сашу из колеи. Она растерянно заморгала, не понимая, что он имеет в виду, но, сообразив, произнесла:
– Утром. В начале девятого. Мне мама позвонила, а ей полиция сообщила. Я еще до работы не успела добраться…
Она распахнула дверь в гостиную и пригласила:
– Проходи!
Никита прошелся по квартире, по-свойски заглядывая во все углы. Саша привалилась к косяку и решила ему не мешать. Только Никита, похоже, и без того не обращал на нее внимания: щурился, фотографировал и даже, встав на четвереньки, заглянул под стол. И только что носом не водил от усердия, как соседский бульдог. Наконец, выбравшись из-под стола, он отряхнул ладони и спросил:
– Квартиру вместе с мамой осматривали?
Саша покачала головой:
– Нет! Полицейские ее скрупулезно проверили в присутствии мамы еще до меня. Замок не сломан, ценности оказались на месте, я тебе говорила. А вот архив пропал. Мама о тайнике ничего не знала, да и дедовы бумаги ее мало интересовали. Это я выяснила, когда приехала. Полиция к тому времени уже слиняла.
