«Для кого? — Для кого так потрясающе пела сегодня эта вертлявая стерва?» — задал себе вопрос Сана, остановившись посреди темной аллеи. Ему ответил звон цикад и отдаленная матершина на вполне понятном родном языке. Скрипнув зубами, гитарист шагнул в темноту.
Снежина лежала у себя в номере, читая толстую книгу. Это был роман Митчелл «Унесенные ветром» на английском языке. Дело шло с трудом. Но спать не хотелось, а телевидение давно прекратило работу — население СССР должно ложиться спать до полуночи. Болгарская красавица с удовольствием думала о том, что до отъезда осталось пять дней.
Ей удалось деликатно улизнуть с директорского банкета, сославшись на головную боль. Американец проводил её до номера, намекнул на кофе, но послушно удалился, получив однозначный отказ. Пламен и Лара куда-то запропастились. Впрочем, Снежина догадывалась, куда — эти двое давно мечтали о близости. Она терялась в сомнениях по поводу перспективы русско-болгарской пары. Лара — дочь министра, к тому же, девушка строгих правил. Вероятно, ей нужен хороший муж. Нетрудно представить, что претендентов на эту роль достаточно. Лара выбрала обаятельного фотокорреспондента Бончева, наверняка клявшегося ей в самых возвышенных и пылких чувствах. Бедняжка здорово просчиталась, позволив себе потерять голову.
Пламену уже двадцать шесть, позади чреда бурных романов, впереди планы на контракты в Европе или Америке. Бончев далеко не в восторге от культурной политики социализма. Он видит себя в составе хорошей рекламной фирмы западного образца, знаменитым мастером, делающем снимки для «Плейбоя» и самых престижных журналов. Но парень хорош и опытен. В любом случае Лара запомнит эту ночь и может не опасаться последствий. Здесь, в СССР, в смысле секса — полная темнота. Девушки даже стесняются говорить о контрацептивах, а мужчины, похоже, вовсе ограничивают себя в удовольствиях. Наверняка и красавец-Нептун — грубоватый мужлан, не посвященный в тонкости эротических игр. Вспомнив Антона, Снежина фыркнула и обратилась к воспоминаниям о трех днях любви, которые провела в горах с Мирчо. Это произошло прошлой зимой и с тех пор она думала лишь о том, как повторить свидание. Сильный, изощренный в интимных ласках любовник, он был старше её на четверть века! Сколь нежной, бережной и бурной была его страсть! Тело Снежины превращалось в драгоценный инструмент, из которого Мирчо мастерски извлекал симфонию наслаждений. Стоило постараться, чтобы заполучить в мужья этого мужчину…
Снежина вздрогнула — у двери тихо поскреблись. Она босиком подошла и услышав: «Это я, открой», впустила Лару.
— Извини, скоро утро. Но я увидела у тебя свет. — Лара запахнула легкий халатик. В её глазах сияла безуминка. — Мы любим друг друга!
— Поздравляю. — Снежина перешла на английский. — Здесь все слышно. Она достала из холодильника «Нарзан». — Хочешь рассказать?
Лара кивнула, беря запотевший стакан.
— Скажи, я ведь могу пригласить Пламена в Москву? Мне надо познакомить его с родителями.
— Ты полагаешь, они будут рады?
— Ой, Снежа, я такая счастливая! — Девушки обнялись.
В коридоре послышались шаги, кто-то открыл дверь и прошел в ванную. Раздался шум включенного душа. Без стука в комнату влетел Пламен.
— Дамы, помогите крошке. Она там, я велел ей умыться.
Переглянувшись, Снежина и Лара кинулись в ванную и минут через пять привели укутанную в полотенце Анжелу. Снежина протянула ей банку с лосьоном:
— Этим надо снять грим. У тебя тушь помазана.
Всхлипывая, Анжела послушно принялась протирать лицо смоченным тампоном из специальной голубой ватки. И, похоже, ничего не собиралась прояснять.
— Что случилось? — Призвали Снежина и Лара курившего на балконе Пламена.
— Ночь чудес, мои дамы. — Он сел. Девушки заметили ссадину на левой скуле. — Я уложил Лару спать и вышел пройтись к морю, там такая красотища. Мне даже хотелось петь. Слышу крики… Нет, это были не стоны любви и не перебранка влюбленных. Прямо через кусты я рванулся на звуки… двое верзил волокли куда-то эту крошку. Она явно сопротивлялась. Пришлось вступиться. Он потер запястье и обратился к Анжеле. — Извините, если спугнул ваших кавалеров.
— Спасибо. — Девушка явно успокоилась. — Спасибо, вы оказались клевые ребята. Я вас давно заметила. Думала, заносчивые типы, привилегированная компания… Ну и всякое такое. — Она высморкалась в протянутый Ларой платок.
— Ты хорошо поешь, мы всегда обсуждали, как ты выглядишь. Ты очень милая, — ободряюще улыбнулась Снежина. — Будешь спать у меня. Мы тебя не отпустим. Страшно, и щека у тебя сильно поранена.
— Гад проклятый!.. — пощупала ушиб Анжела. — Сашка, наш руководитель ансамбля, гитарист, учился со мной в одной школе. Мы вообще соседи и долго дружили. Он решил, что имеет на меня права. А я не хочу!
— Выходит, мне надо было шугануть только его? — уточнил Пламен.
— Нет! Тот, второй, ещё хуже… Морда — во! Он здешний начальник, помог нашему ансамблю устроиться на работу в «Спутник». И теперь ждет, чтобы я расплатилась.
— Ужас какой! — искренне ахнула Лара. — Как его фамилия? Я расскажу отцу!
— Ой, нет, не надо! Спасибо, конечно… Я бы и сама вопрос уладила. Все шло мирно. Но Сашка как с ума сошел… Влепил мне пощечину, Роберта Степановича пониже живота двинул… А потом они стали тянуть меня в разные стороны, да ещё кричали всякую гадость. Господи, что теперь будет?
— Тебе нечего бояться. Я завтра с директором поговорю, все улажу. Пообещала Лара, переполненная счастьем. Ей так хотелось, чтобы и другие получили хоть частицу её радости. — Хочешь спать у меня?
— Лучше у меня, — коротко сформулировал Пламен, значительно посмотрев на Лару. — Я все равно собирался встречать рассвет у моря.
… Рассвет они встретили в номере Лары. За стеной спала измученная волнениями Анжела. Вся компания пропустила завтрак. А когда они выбрались к зданию столовой, держась тесной группой и чувствуя себя бойцами за справедливость, увидели двигающегося навстречу Юрия Кузьмича. Широко распахнув руки, директор улыбался:
— Ну, я рад — все в сборе и все здоровы! Ходишь здесь за каждым, как отец родной… Под утро шахматиста на корте нашел. Не трогайте, говорит, я гамбит какой-то разыгрываю… И Сашку-гитариста пришлось с дружинниками выпроваживать. Перебрал парень.
— Он дома? — Насторожилась Анжела.
— Все на своих местах, Градова. Никаких инцидентов. Поступила инициатива от старших товарищей. — Он задумчиво посмотрел на болгарина и Решетову. — предупреждаю, — строго закрытая информация… Товарищ Паламарчук пригласил американского друга отведать местной экзотики, но, конечно, не вдвоем. На ужин в ресторан «Аул» приглашен узкий круг друзей: Лара Решетова, Снежина Иорданова с сопровождающим её фотографом Бончевым и комсомолка Градова с чемпионом по шахматам Зиновием… — Овсеенко запнулся, не рискнув произнести фамилию Костержец, с которой все время путался. И добавил, обратившись к Пламену. — Фотографировать будем только официальную часть.
В комнате Арчи Гудвина воцарились густые сумерки. Щелкнув выключателем, он зажег три лампы под черными абажурами.
— В качестве подкрепления могу предложить яичницу с беконом. Моя история движется к потрясающему финалу. Эй, да ты не спишь, парень?
— Меня с детства интересовала история. Особенно, средние века, рыцари, король Артур и прочие примочки. Но семидесятые… Это, вроде, и близко, но совсем не понятно. Особенно, СССР. Дальше, чем средневековье. — Сид последовал за хозяином на кухню. — Мне два яйца.
Запахло жареной ветчиной, зашкворчали разбитые на сковороду яйца. Арчи достал тоник.
— Будем разбавлять джин сильнее. А то у меня язык заплетается.
— Неудивительно. Вещаешь, как диктор по радио. Без перерыва на рекламу. Скажи, Арчи, а где же в это время находилась карта?
— В том-то, малыш, и все дело! — Гудвин одним движением стряхнул со сковороды половину яичницы на тарелку Сида. Попал точно, не задев отшатнувшегося парня. — Этот дерьмовый пройдоха Паламарчук все десять раз взвесил, но решил по своим каналам проверить мою личность. И сказал: извини, друг, но такие деньжищи не дарят. Через пару дней я получу информацию и акт передачи состоится — я тебе слайд с картой. Ты мне — кусок зеленых.
— А если карта фальшивая? — на всякий случай поинтересовался я, хотя уже понимал, что этот трюк русскому ни к чему. — Может, её ещё при Сталине подменили.
— Тогда мы оба в полной жопе. У меня других способов подобраться к слиткам и изъять их нет. У тебя же нет других способов проверить меня. Согласись — тысяча баксов — не капитал. Скромная плата за надежду. Но… Он зашептал мне в ухо. — Я посылал аквалангистов в пещеру. Там что-то действительно припрятано в стальных контейнерах. Не мог же я предложить ребятам проверить… Сказал: фашистский архив, под опекой КГБ. Больше туда, думаю, не полезут. А вот что в пещере на самом деле — вопрос. Только маленький. Потому что все сходится! Все! — Приступивший к трапезе Арчи оторвал от тарелки задумчивый взгляд. — В этом человеке была какая-то сумасшедшинка. Может, пил много, может, наследственность плохая. Да будет ему земля пухом…
