– Много чего… Что могло иметь отношение к истории с Животворящим Крестом? Попробуем прикинуть по ключевым словам: «Иерусалим, Константинополь, Крестовые походы, францисканцы». Для чего еще нужен Интернет, как не для оперативных справок?
Липатов подвинул к себе раскрытый ноутбук.
– Так, 1228 год… Родился король Иерусалима, Сицилии и Германии, герцог Швабии Конрад фон Гогенштауфен. Начался Шестой крестовый поход, Балдуин де Куртенэ стал последним императором Латинской империи, был канонизирован Франциск Ассизский.
– Вот, уже немало! – оживился я. – Возможно, надпись во францисканском монастыре связана с канонизацией основателя ордена.
Но Липатов скептически сощурился:
– Найдите место в рукописи, где пишется про эту дату. Как раз перед главой двадцать пять. Ничего не замечаете?
Я нашел указанное место. Четыре цифры, выписанные все тем же ровным почерком. Впрочем, не таким уж и ровным: между цифрами «1» и «2» большие интервалы, больше, чем между цифрами «2» и «8».
– Похоже, что это не дата 1228, а три отдельных числа: 1, 2 и 28! – осенило меня.
– Да, я тоже так думаю, – согласился Липатов. – Видимо, это ключ.
– Возможно. Но где в таком случае замок? Где его искать? – безнадежно вопросил я.
– Надеюсь, что не так уж и далеко. Откройте самую последнюю страницу, – посоветовал Липатов.
Я последовал совету и открыл самую последнюю страницу. На ней шел показавшийся мне обычным текст. Я ничего не понимал в венецианском языке, и, возможно, поэтому мне текст и показался обычным.
– Это шифр? – наугад спросил я.
– Совершенно верно! – подтвердил Липатов. – Если вы внимательно посмотрите на страницу с шифрованным текстом, то увидите, что когда-то она была вклеена в обложку. Шифрованную страницу обнаружил только мой дядя. Я надеялся, что он ее расшифровал, но… Увы! В тетради с переводом рукописи я не нашел перевода.
– Жаль! – огорчился я. – Теперь нам придется искать не только специалиста по шифрам, но и знатока венецианского языка. Может быть, ваш дядя сделал перевод на отдельном листке бумаги и спрятал его?
– Вряд ли. Хотя… – задумался Липатов. – Иногда дядя убирал очень важные бумаги подальше, чтобы они случайно не затерялись. Знаете, так бывает: самая важная бумаженция непонятным образом попадает в кучу черновиков и вместе с ними отправляется в урну. Да, я попробую порыться в дядиных архивах.
Я встал с намерением откланяться, но Липатов, наморщив лоб, вдруг сказал:
– Постойте, Мечислав Мстиславович. Я давно хотел спросить у вас одну вещь… Подождите минуту.
Он вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа в руке знакомый мне крестик.
– Вот здесь, видите? Это меня смутило сразу же, но все некогда было спросить… Похоже, что от нижнего торца крестика отрезано два-три миллиметра дерева. Причем срез выполнен очень аккуратно: практически перпендикулярно боковым сторонам, следов режущего инструмента не видно – срез словно отполирован. Видите? Так вот: когда я последний раз видел крестик в руках дяди, этого среза не было. Вы уверены, что этот срез уже имелся, когда вор выронил крестик?
– Разумеется! – заверил я. – Светлый торец очень хорошо заметен на фоне остальной части креста, почерневшей от времени. А что, если ваш дядя отдавал крестик кому-нибудь на анализ?
– Дядя никогда не доверял радиоуглеродной датировке, – скептически покачал головой Липатов. – А какой еще может быть анализ? И зачем? Ума не приложу. Но на всякий случай обзвоню дядиных знакомых.
– У вас есть их телефоны? – насторожился я.
– Да, я нашел дядину записную книжку в его столе.
– Надо бы отдать ее Таврову, – посоветовал я.
– Хорошо, – согласился Липатов. – Я отдам ее Валерию Ивановичяу, как только он изъявит желание ее получить. А пока, чтобы не терять времени, я попробую вычислить того, кому дядя мог бы отдать часть креста для исследований.
* * *
Покинув Липатова, я отправился к себе домой: пора было обедать. Однако, едва я переступил порог квартиры, раздался звонок городского телефона. Я взял трубку и услышал голос человека, которого менее всего ожидал услышать. Да и менее всего хотел услышать.
– Добрый день, Мечислав Мстиславович!
– Надеюсь, что добрый, – проворчал я после короткой паузы. – Уж и не ожидал вас услышать снова. Почему вы не пришли на назначенную встречу?
– Потому что вы оказались слишком торопливы, – пожурил меня собеседник. – Зачем вы так спешили познакомиться с настоящим Липатовым? Отдали бы мне крест – и все дела!
– Этот крест украден у академика Липатова, – сухо заметил я. – Следовательно, его племяннику, Липатову Владимиру Николаевичу, чьим именем вы представились, он принадлежит абсолютно законно.
– Это заблуждение. Крест должен принадлежать нам.
– Вам? – насторожился я. – И много вас?
– Я мог бы рассказать вам о нас, но это усложнит дело. Лишнее знание несет печаль. Зачем вам это?
– И поэтому вы решили упростить дело, представившись чужим именем?
– А вы догадливы! Да, именно так. Есть вещи, которые сложно объяснить. В жизни часто все именно так, как в одном из фильмов вашего любимого Дэвида Линча: «Совы не то, чем они кажутся».
Я вздрогнул: откуда он знает, что я люблю фильмы Дэвида Линча?
– Что вы этим хотите сказать? – сглотнув комок в горле, спросил я.
– Мне кажется несправедливым, что вы так подозрительны к нам и так безоглядно доверчивы к господину Липатову.
– И он тоже не племянник покойного академика? Но кто же тогда? Переодетая племянница? – съязвил я.
– Ценю ваше чувство юмора, – фыркнул в трубку собеседник. – Нет, с полом и паспортными данными у господина Липатова все в порядке. Но вот то, что он неискренен с вами, причем в важных вопросах, наводит на кое-какие мысли.
– И в чем же он неискренен?
– Спросите, например, где он был в день ограбления его дяди. Интересно, что он скажет. И что подумает по этому поводу господин Тавров. И не затягивайте: железо надо ковать, пока горячо. Всего хорошего!
* * *
Честно говоря, я не знал, что и думать. Неужели Липатов как-то причастен к нападению на квартиру дяди? Но это абсурд! Грабитель не взял ничего, кроме деревянного крестика, да и тот никому не успел передать. И я сам вышел на Липатова, а не наоборот. Так что звонок лже-Липатова можно было выбросить из головы. Крестик теперь не у меня, и я уже не представляю для этих ребят интереса. Однако червячок беспокойства продолжал шевелиться в глубине души, и я позвонил Таврову. Тавров, видимо, дремал. Выслушав меня, он зевнул и сонным голосом посоветовал:
– Позвони Липатову и спроси: где он был в день смерти дяди.
– Что? Прямо так, в лоб? – растерялся я.
– А что такого? Ты его боишься?
– Ну, а если он спросит: зачем мне это знать?
– Скажи, что спрашивал я. Или придумай что-нибудь. Ты писатель или кто?
– Хорошо, я скажу, что это вы интересуетесь. А сами ему не звоните, дескать, потому что сейчас в другом городе и не хотите тратиться на роуминг.
– Я похож на скупердяя? – после короткой паузы поинтересовался Тавров.
– Еще как! Так что все будет выглядеть очень правдоподобно. Ну, так что, я сошлюсь на вас?
– Шел бы ты, Слава… – буркнул Тавров и дал отбой. Обиделся. Ну и хорошо. Зато голос стал не сонный и безразличный, а бодрый и злой. Сыщик и должен быть бодрым и злым.
* * *
Решив не откладывать дело в долгий ящик, я позвонил Липатову и задал вопрос: где он был в день смерти своего дяди?
– Как где? – удивился Липатов. – В Новосибирске, в командировке. Хорошо, что у дядиных соседей оказался номер моего мобильного телефона, а не только городской. Я прилетел в Москву спустя три дня после смерти дяди: раньше не получалось. А что случилось?
– Нет, ничего. До свидания! – поспешил я дать отбой. После чего позвонил Таврову.
– Быстрый ты какой, – похвалил Тавров. – Подожди минуту, я тут смотрю кое-что…
Тавров замолчал, потом примерно через минуту я услышал его возглас:
– Вот оно что! Так-так…
– Что случилось, Валерий Иванович? – забеспокоился я.
– Да ничего особенного не случилось. Я тут проверил списки пассажиров. Так вот: врет твой Липатов. За сутки до смерти дяди он вылетел прямым рейсом из Новосибирска в Москву. А в день гибели дяди он улетел обратно в Новосибирск рейсом из «Внуково» компании ЮТэйр, в шестнадцать часов по Москве. А во сколько ты проходил мимо подъезда дома профессора Липатова?
– Около двенадцати дня.
– Из этого района ехать до «Внуково» на такси максимум час, даже с учетом затрудненного движения. Так что он вполне мог участвовать в организации нападения на квартиру дяди, – подытожил Тавров.
– Но зачем?! – поразился я.
– А это другой вопрос. Я думаю, что тот, кто посоветовал тебе проверить алиби Липатова, позвонит еще раз. Не отпускай его просто так: постарайся вытряхнуть из него максимум информации. И постарайся записать разговор с ним: попробуем проанализировать его голос, интонации, манеру разговаривать. Пока что этот лже-Липатов – единственная зацепка.
