— А, махнул рукой Папа Карла. — От компостера отойти не успел. Там и накрыли, волки позорные!
… В этот счастливый для недавнего зэка Рогова день пили и гуляли ещё много и долго. И разошлись далеко за полночь.
Проводив последних гостей, Виктор небрежно завалился на старенький свой диван:
— Ну, здорово дружище… Давно не виделись.
Усталость и хмель застолья ломили тело, но сон отгоняла череда мыслей о прошлом и будущем. Очень хотелось Рогову в ту ночь, чтобы будущее его оказалось светлым и ласковым.
Незаметно, Виктор все же задремал.
В следующий понедельник, ближе к обеду, на квартиру Роговых заявился участковый.
Позвонил в дверь, представился по всем правилам и без приглашения проследовал на кухню. Разложив бумаги, он с плохо скрываемым интересом уставился на Виктора.
— Что? — В свою очередь спросил тот, усаживаясь напротив.
Неприятный холодок пробежал по телу и замер под сердцем. Конечно, следовало ожидать, так уж заведено, хотя…
— Формальность.
— Неужели без этого нельзя?
— К сожалению, — развел руками участковый. — Не обессудте! По закону положено.
— Ну, раз положено… Меня что — под надзор?
— Нет-нет! — Поспешил успокоить незваный гость. — Ни о каком надзоре речи не идет. Это раньше было, а сейчас… В общем, никому ничего не надо. Хотя, условно-досрочное освобождение…
— Извините! — Поднял палец вверх Рогов. — Не совсем так. Я освобожден не досрочно, а по решению Верховного Суда.
— Как это?
— Срок мне «срезали», в чистую!
В недоуменном молчании участковый вновь перелистал свои бумажки:
— Да. Так точно! Ну, тем более — вам беспокоиться не о чем. А с меня уж не взыщите — работа такая.
— Чего уж… — немного отмяк душой Рогов. — Слушайте, а может — пивка?
Гость неожиданно легко согласился:
— А что? Можно. Время к обеду, почему бы и нет?
Виктор сноровисто чмокнул дверцей холодильника, и место казенных бланков на столе заняли две бутылки «жигулевского». Появился и огромный вяленый лещ.
Слетели пробки:
— Ну-с, начнем!
— Да вы подлещика, подлещика оцените, — порекомендовал хозяин, опустошая вслед за участковым стакан золотисто — пенной жидкости.
— Чудно… Знатная рыба! Высушена авторитетно.
— Еще бы! Украинский подлещик-то, не просто так. Там солнце палит будь здоров!
— Прислали?
— Вчера. Посылку поездом получил от родственников. По отцу…
Полтора часа застолья промчались легко и быстро.
Первую пару бутылок сменила вторая, а уже потом, как-то вполне естественно и незаметно, вслед за пивом в ход пошел выставленный Роговым самогон.
— Ты знаешь, Серега, как хохлы его называют?
— Не-а, — участковый давно уже снял и туфли, и китель, и галстук, но вел себя вполне прилично.
— Чамар!
— А, гы-ы! Круто. Главное — соответствует…
— Считаешь?
— Конечно. Его же иначе и не назвать. Нет, Витя, ты только вслушайся: ч-чамар-р!
— Сильно, — кивнул Рогов. — Иначе и верно — никак… Восемьдесят «оборотов», это же уважать надо!
— Да-а, — протянул участковый и вслед за хозяином опрокинул в рот очередную стопку. — Бр-р-р! Умеют делать, собаки.
— Обязаны уметь, — строго подтвердил Виктор. — Национальное ремесло. Это тебе не поляки какие-нибудь, или немцы — хохлы! Звучит гордо.
— Слушай, — спохватился гость, — так, все-таки, на хрена ты из армии ушел? Чего не хватало?
— Бляха-муха… Обьясняю же тебе, обьясняю, а все как об стенку горох. Меня же прямо из армии — фьюить! — и посадили.
— Да ты что?!
— Ну, точно.
— Дела-а… Ни с кем не считаются! Эдак, скоро дело и до министров дойдет. Как думаешь?
— Вряд ли, — поморщился Рогов. — Ворон, Серега, ворону в зад не заглядывает.
Участковый прыснул, но тут же осекся:
— Ты поосторожнее на такие темы… Слушай, а если бы не посадили остался служить?
— Нет. Вряд ли… Не остался бы!
— Почему?
— А ты почему не остался? Говоришь ведь, тоже военное училище закончил? Танковое?
— Ну, я… — развел руками гость. — У меня совсем другое дело, сугубо частный случай, можно сказать. Посмотрел бы я на тебя, где бы ты оказался, если бы дочку командующего округом трахнул! А после ещё и жениться отказался.
— О, — уважительно наполнил стопки Рогов. — Серьезное дело… За такие шалости папашка её мог тебя и к стенке поставить. Говорят, и такое случалось!
— Случалось, — приосанился бывший танкист, а теперь участковый инспектор:
— Считаю, ещё повезло, что меня только из доблестных вооруженных сил поперли.
— Может, стоило все-таки жениться? Служил бы сейчас у тестя-генерала под крылышком…
— Ни за что! Свобода дороже. Я бы скорее сам с себя погоны лейтенантские сорвал, чем силком в ЗАГС, понял? Лучше бы под собственный танк лег, чем ещё раз с этой… Квазимордой.
— А чего же ты её тогда трахнул?
— Пьяный был, — вздохнул гость. — В говнище.
— Ну, тогда ясно, — Виктор кивнул. — Тогда уж лучше танк.
Посмеялись, и под тост за содружество родов войск выпили ещё по стопке. А к пяти часам вечера последняя бутылка печально звякнула в ведре для мусора.
— Слушай, Витек…
— Ну?
— Мне все-таки что-то написать надо.
— Пиши, — согласился Рогов.
— А что писать-то?
— Хер его маму знает… Кто из нас мент — ты или я?
— Не-е… Не я — это точно! — Заверил гость. — Путаешь ты все… Я офицер бронетанковых войск, понял?
— Был. Был офицером… А теперь ты, Серега, обыкновенный участковый милиционер.
— Да? — Расстроился собеседник.
— Абсолютная правда, — вздохнул Виктор.
— Печально, печально. А ты тогда кто?
— Я? Я — офицер железнодорожных войск. Был… А теперь — зэк! Но вообще-то, тоже бывший. — Теперь настала очередь Рогова прослезиться:
— Из «бывших» я, Серега!
— Не, Витек, перестань… Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты — Витек. Мужик, настоящий вояка!
— Был. Да весь вышел… Поэтому — пиши!
— Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю… Что я тебе, писарь, что ли?
— Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих… внутренних органов.
— Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.
— Пиши, говорю.
— Ладно, уломал, — согласился Серега. — Чего писать-то?
— Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок…
— Хорошо. Фамилия?
— Чья? — Вытаращился Виктор.
— Ох, извини… Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная… Так ты Левшов или Рогов?
— Левшов по отцу, а Рогов — это по материнской линии. Она вчера уехала.
— Кто уехала? Линия, что ли?
— Балда, — обиделся Виктор. — Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался… Хата.
— А-а, — понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:
— Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля… Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?
— Чего умудрился?
— Сухим из воды выйти, вот чего.
— Не понимаю.
— Хорошо, сфыр… сфру… сформулирую. Статья у тебя тяжелая, «мокрая» — умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.
— Пять.
— Чего — пять?
— Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.
— Ну, конечно, — сыронизировал участковый, — теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?
— С чего это? — Опять обиделся Рогов. — Я что, похож на него?
— С чего? Да все с того же.
Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:
— С поста дежурного по части сбежал с пистолетом — раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули — два! Тебе «вышка» корячилась, а дали трешник. Много заплатил?
— Ни копейки, — покачал головой хозяин. — Откуда? Хочешь, верь, хочешь — нет… Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!
— Бывает, — не стал спорить участковый.
Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.
— Чем теперь заниматься-то станешь?
— Не знаю пока, — ответил Виктор. — Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще…
— Может, помочь? С трудоустройством?
— Нет, спасибо. Попробую сам.
— Только не сорвись, гляди! Хватит уже.
— Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся — по самое не хочу! Зарекся… Я сейчас чуть «феню» блатную услышу — тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто — пожить.
