– Я не нуждаюсь в амнистии. Справедливый суд – вот что мне нужно. Я не виновен. Меня подставил Джонс.
Некоторое время мы все молчали. Первым заговорил я:
– Послушайте, судебные ошибки бывали всегда, но кто поверит в то, что Джонс пристрелил двух человек, один из которых полицейский?
– А кто же еще, если не он? Я, что ли? Вовек я такого не совершал! Мы только собрались линять. Я завернул за угол и вдруг – бац – полная отключка! Кто-то меня уложил, и, заметьте, не из парабеллума с глушителем. И никаких следов. Что скажете, а? Очнулся – вижу, что Деннис и коп – трупы. Сирены воют, как адские трубы, а вокруг – мерзоты этой полицейской, как грязи.
– Вероятно, вы работали не один.
– Я работал в одиночку.
– Говорилось, что, по всей видимости, инспектор Фуллав нашел вас и вы его убили.
– Говорилось… А не говорилось, почему это Фуллав вдруг там оказался?
– Вы убили инспектора, а потом схватились с Масгрейвом, который отключил вас прежде, чем вы выстрелили.
– Ну да, а пока я валялся на полу, миллион фунтов стерлингов утопал куда-то собственными ножками?
– Писали о каких-то не пойманных ворах.
– Вот именно! Пока я лежал без сознания, кто-то утащил деньги.
– Но при чем здесь Джонс?
– Кто ж еще? Все знали о его бесчестности. Он объяснил, что вышел на меня по наводке. Ха! Откуда, по-вашему, я получал информацию? Да от него же! Он вел двойную игру, а потом все повесил на меня.
– Значит, говорите, вы получали информацию от него.
Теперь Кинг смотрел на Марти.
– Не напрямую. Джонс передавал информацию еще одному человеку, а тот уже мне.
– И кто же был тот человек?
– Я не стукач. Выдай я хотя бы одно имя, они бы выжали из меня и все остальные.
– Поэтому ты предпочитаешь провести здесь остаток своей жизни, – ехидно заметила Марти.
– Да, – сказал Кинг. – Я знаю, что это был Джонс. Докажите это, и узнаете все остальное. Клянусь жизнью моей девочки, что Денниса и того копа убил Джонс. Вырубил меня и пристрелил обоих. Я даже не заходил в комнату, где их убили. Только к сейфу и обратно. В этом и была моя сила – в быстроте. В помещении с сигнализацией надолго не задержишься.
– Итак, Джонс пристрелил обоих, – медленно повторил я. – Понятно. Офицер криминальной полиции пристрелил двух человек, прикарманил денежки и остался вне подозрений.
– Именно.
– Был суд. Почему же там это не прозвучало?
Кинг какое-то время молчал. Протянув руки через стол, он прикоснулся к ладоням Марти.
– Тогда у меня были личные причины держать язык за зубами. Но я не признал себя виновным в убийствах и никогда не признаю. Марти, милая моя, я ведь говорил уже тебе. Ты только время зря тратишь, пытаясь вытащить меня отсюда. Я сам не выйду из тюрьмы, пока они не признают, что меня подставили, а этого не случится никогда.
– Папа, – снова взмолилась Марти. – Но ведь другие люди идут на компромиссы.
– Это не люди – отребье.
– Тебя освободят, и мы будем жить вместе.
– Здесь или в любом другом месте я не могу чувствовать себя на свободе, пока не докажут, что меня подставил Джонс. Эй, мистер детектив Кьюнан! Все мои адвокаты упирали на то, что я начал палить в состоянии паники. Неужто ты думаешь, что двадцать лет назад я не мог без пушки справиться с одним копом?
– На вид вы не такой уж крепыш.
– Достаточно крепок, чтоб за двадцать лет не задохнуться в этой тюряге.
– Это не означает, что всю оставшуюся жизнь ты должен провести здесь, – продолжала настаивать Марти.
– Я уже привык, солнышко мое. Я знаю, что ты беспокоишься, но лучше уж я тут сдохну, и пусть идут все к чертовой матери.
– Дейв, ну скажите ему…
– Что мне сказать? Он прав. Если он полагает, что его подставили, у него нет причин взваливать на себя вину за два убийства.
Кинг посмотрел на меня и громко рассмеялся. Не так надрывно, как Марти, а просто и от всей души.
– Ты уверен, сынок, что ты родом не из Йоркшира? Они все там скажут – что вмажут. Или тебе приятно сознавать, что я тут буду гнить до конца дней своих? Всем вам, копам поганым, это нравится.
– Лично я ничего против вас не имею. Возможно, вы убили двоих, возможно, все произошло именно так, как вы рассказываете.
– Именно так.
Я смотрел на Кинга. Его глаза все так же загадочно поблескивали, на лице была написана решимость. Мне хотелось ударить его – так он был самоуверен и нахален в своей прокламируемой невинности.
Марти рассчитала верно: во мне зажглось безумное желание во что бы то ни стало доказать или опровергнуть все, что говорил ее отец. Глупо, конечно, – но такой уж у меня характер. И я произнес фатальную фразу:
– В таком случае помогите мне это доказать.
– Чего ради? Ты сказал, что твой старик не сумел подцепить Джонса, а в его распоряжении были все средства, какими располагает полиция.
– Все так, но некоторые из его коллег не горели желанием помогать ему… понимаете, о чем я веду речь.
– Да уж как не понять? Мне прекрасно известно, за какую сумму можно было в те времена купить полицейского. Вы думаете, отчего все эти подонки так счастливы, что упекли меня сюда за преступление, которое я не совершал? Потому что у них не было ни малейшего шанса привлечь меня за те, которые я действительно совершил.
– С тех пор много воды утекло… Теперь кто-то, может, и расколется, – предположил я.
– Брось это, сынок. Старые хрычи, которых я бы хотел вывести на чистую воду, ни за что этого не допустят. Им есть что терять. Иди своей дорогой. Марти – чудесная девочка, она заслуживает лучшего, нежели этот дутый Карлайл. Может, ты – ее судьба, кто знает?
Тут он от меня отвернулся. Беседа была окончена. На свидание с нами ему был отведен час, и я обрадовался, что он не попросил больше. Свидание напоминало визит в больницу, когда вы приходите к больному, вручаете ему пакет с виноградом, рассказываете, что на дворе дождь, и обнаруживаете, что говорить больше не о чем. Все оставшееся время отец и дочь восторженно вспоминали детство Марти.
Наконец раздался звонок, и мы поднялись, чтобы попрощаться. Я пошел вперед, оставив Марти наедине с отцом. Свежий воздух помог привести в порядок мои мозги.
Мы не сразу поехали обратно в Манчестер. Визит к отцу не расстроил аппетита Марти, и мы остановились перекусить в ресторанчике на шоссе М6. Потягивая кофе, я вежливо наблюдал, как она уплетала цыпленка, запеченного на вертеле.
– Кого он подразумевал под «старыми хрычами»? – спросил я. – Членов Федерации полиции?
– Папа твердит, что в этом деле было замешано гораздо больше народу, чем предстало перед судом.
– И нам не следует знать, что это за люди?
– Я просила и умоляла его, но вы сами слышали, что он говорит.
– Не вижу шансов вытащить его оттуда, пока он не расскажет мне всю подноготную. Предположим, я поверил в то, что Джонс совершил двойное убийство, но мне необходимо знать закулисную сторону этого дела. Неужели офицер полиции решился на убийство только затем, чтоб засадить Кинга в тюрьму до конца жизни? Они захватили его на месте преступления, с поличным, неужели этого недостаточно? Неужели его нельзя было осудить без мокрухи?
– Вы рассуждаете так, потому что ваш отец полицейский.
– Не все полицейские – взяточники.
– Значит, вы не верите, что он невиновен?
– Боюсь, что большинство тех, кого мы видели в комнате свиданий, утверждают, что невиновны.
– Я знаю, что отец был вором, но он никогда бы не пошел на убийство. Кинг славился своей выдержкой и спокойствием.
– Вы еще скажите, что он величайший в мире пацифист.
– Почему же он столько лет отрицает свою вину?
– Не знаю. Есть люди, которые сами себе не могут признаться в некоторых вещах.
– Отлично! Психология домохозяйки! Вы говорите, что он чуть не двадцать лет прятал голову в песок? Дейв, я обратилась к вам, потому что считала вас человеком умным…
– А я-то думал, что приглянулся вам.
– Прекратите! Теперь вы должны понимать, что папа не такой, как все. Столько лет тюремной жизни не сломили его. Что бы вы там ни говорили, а я никогда не поверю, что он убийца.
– Вы его дочь. А я даже не дальний родственник. Кстати, о родственниках, что там произошло у него с вашей матерью? Она не поверила в его невиновность и бросила его, не так ли?
– Бросать родных – это маленькая слабость моей матери, – сказала Марти. Выражение лица у нее стало замкнутое, и я заткнулся.
Марти позвонила только неделю спустя и, не поздоровавшись, напустилась на меня со словами:
– У вас все тот же нафталин в голове или появились свежие мысли?
– И перестал ли я бить свою жену? – парировал я.
С тех пор, как мы расстались после визита к ее отцу, я успел тщательно изучить материалы судебного дела и документы по апелляции, но чутье подсказывало мне, что пока нужно держать язык за зубами.
– Несмотря на вашу репутацию крутого сыщика, на прошлой неделе вы были не на высоте.
