Комнатка была маленькой и невыносимо душной. Сквозь открытое окно слышались шум гавани, пьяные голоса, визг женщин, музыка, топот ног.
Это, напоминала она себе снова и снова, можно было вынести лишь два раза в неделю. Но даже и в этом случае у нее не было никакой гарантии, что он не свяжется с какой-нибудь девкой. Но она с самого начала понимала, как будет трудно. Джеральд совсем не понимал, чего можно добиться в жизни, имея большие деньги. Он только понимал, что такое скука. Если ему дать немного денег, накормить, дать выпить и позволить поваляться в постели с хорошенькой женщиной, а потом потрепать языком с парнями его возраста, он будет счастлив. Шейла решила изменить характер этого прожигателя жизни, заставить его понять величие власти денег. И тем не менее были и такие моменты, когда она спрашивала себя, как долго ей еще удастся удержать его под своим контролем. Бромхид постоянно повторял: «Время на нашей стороне. Это долговременная операция». Но о чем это говорит? Ясно лишь одно, Бромхид знать не желает о ее трудностях. Бывали времена, когда она испытывала чувство острой тревоги, так как понимала, что Бромхид не доверяет ей, впрочем, так же, как и она ему. Она знала, что обладает талантом притягивать к себе мужчин, и ей было противно выполнять капризы этого юнца, еще ничего не смыслящего в сексе, каковым был Джеральд. Но что делать, если Джеральд ключевая фигура в их плане? Без него, как считала она, у нее не будет будущего, а раз так, то не будет и денег. Деньги? Бромхид как-то сказал своим невозмутимым голосом, что это дело может принести им полтора миллиона долларов, которые можно будет разделить на троих.
Она глянула на туалетный столик, где лежал светлый парик, то и дело освещаемый мигающей неоновой рекламой.
Бромхид хитер, подумала она. Его мысль о парике и плаще полностью себя оправдала. Для нее не составило особых трудностей встретиться с Джеральдом на автомобильной стоянке возле отеля, а затем вернуться в свою комнату в пентхаузе. Она не беспокоилась и о том, что миссис Морели-Джонсон может проснуться. Она подсыпала ей снотворное в стакан с молоком, который старая леди выпивала на сон грядущий каждый вечер.
Но все еще оставалась проблема Джеральда. Когда она подошла к «фольксвагену» Джерри, по всему было видно, что он не узнал ее в этом парике и плаще. И лишь когда она обратилась к нему, он расплылся в улыбке.
— Я люблю блондинок, бэби. Неплохая мысль.
Она была в шоке от комнаты, которую он нашел для себя, но она была не настолько глупа, чтобы сказать ему об этом. Это был верхний этаж многоквартирного дома, совсем рядом с гаванью. Ничего другого за семьдесят долларов в неделю на жизнь он не мог найти, объяснил Джеральд. Это беспокоило ее. Хотя он и был неприхотлив, и требовалось ему очень малое. Его можно было сравнить с животным, по части удовлетворения своих инстинктов.
Она не выразила никакого недовольства, когда он привез ее в эту конуру.
— Чертов город! — ворчал он. — Все о’кей, если у тебя деньги. Здесь бешеные цены, и совершенно нечем заняться. Как долго все это будет продолжаться?
Как она могла ответить на этот вопрос, если сама не знала. Если бы она дала ему достаточно денег, он бы уехал в Лос-Анджелес и, найдя там какую-нибудь девушку, жил бы в свое удовольствие и вернулся бы, когда пришло время, говорил он. А что можно сделать на семьдесят долларов?
Лежа на постели и слушая его ровное дыхание, она размышляла, сколько еще она удержит контроль над этим юнцом.
Она осторожно пододвинулась к краю постели и встала. Джеральд что-то пробормотал во сне, но продолжал спать. Она прошла в ванную и, встав под душ, включила холодную воду. Вытершись насухо, она обвязала полотенце вокруг талии и вернулась в комнату. Духота вновь навалилась на нее. Она быстро оделась и, подойдя к окну, глянула на часы, воспользовавшись светом неоновой рекламы. Было 1.15 ночи. Предстояла долгая прогулка пешком вдоль набережной, чтобы добраться до отеля «Плаза-Бич». На это уйдет много времени, а она планировала вернуться в отель к двум ночи. Но если попросить Джеральда подбросить ее на «фольксвагене», то он будет только хныкать. Мысль о том, что она будет совершать подобный марш-бросок два раза в неделю, заставила ее содрогнуться.
Надев светлый парик и плащ, она была вынуждена зажечь свет, чтобы убедиться, что парик сидит как надо. Но это разбудило Джеральда, и он сел на постели.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Спи, Джеральд. Все в порядке. Просто мне надо уходить.
— Сколько времени?
— Чуть больше часа.
Он нащупал выключатель ночника и зажег лампу. Сидя совершенно обнаженным на постели, он казался юным и беззащитным.
— Бог мой! Что делает парик! Совершенно другая женщина! — Он откинул одеяло и соскользнул с кровати. — Я отвезу тебя в отель.
— Нет… Спи. Я пройду пешком.
Он натянул джинсы.
— За кого ты меня принимаешь? — он глянул на нее. — Неужели ты думаешь, что я такой негодяй, что позволю тебе идти пешком?
— Нет. — Внезапно она почувствовала слабость. — Я думаю, тебе лучше поспать.
— А что я еще делаю в этом чертовом городе, как не сплю? — Он натянул свитер через голову. — Ты принимаешь меня за мальчишку, не так ли?
— Нет, Джерри.
Подойдя к ней, он обнял ее и прижал к себе. Заставив себя, Шейла тоже обняла его и поцеловала. Они простояли так некоторое время, прижимаясь друг к другу, и Шейла вдруг почувствовала, как в ней поднимается желание. Она крепче прижалась к нему.
— Я знаю, что я негодяй, — прошептал он, и его руки начали ласкать ее грудь. — Я знаю это, но ты самая лучшая женщина из всех, что встречались мне. Ты хочешь денег. О’кей, это твои трудности… но мне деньги приносят лишь неприятности… А я не хочу неприятностей… Я хочу тебя.
Она запустила пальцы в его густые, взлохмаченные волосы.
— Я должна идти, Джерри.
Он выпустил ее из объятий и открыл дверь.
— О’кей… уходим.
Хотя она смертельно устала и очень хотела спать, а на следующий день ей предстояла утомительная встреча с Петтерсоном, она почувствовала необходимость выразить признательность Джерри. Ведь он сказал самые желанные и прекрасные слова, какие только мог сказать. «Я хочу тебя!» Никакой другой мужчина так не говорил. Все они говорили: «Я люблю тебя!» Много, много раз… Но что это значит? Любовь? Ничто! Но «я хочу тебя»— это что-нибудь да значит!
Она сняла плащ и бросила его на пол.
— Я тоже хочу тебя, Джерри, — сказала она, улыбнувшись, и, закрыв дверь, протянула к нему руки.
Когда взволнованную и совершенно обессилевшую он вез ее в отель, Шейла вдруг вспомнила слова, которые любил часто повторять отец: «Что посеешь, то и пожнешь!»
Это можно было понимать как угодно: и как циничную фразу, и как жизненную философию.
Ресторан «Коук д’Ор» был расположен в десяти милях от города и заслуженно считался одним из лучших ресторанов на тихоокеанском побережье.
В воскресенье здесь бывало довольно много народа, но люди из круга знакомых Петтерсона никогда не появлялись здесь. Он всегда все тщательно взвешивал, прежде чем пригласить куда-нибудь свою подругу. Ведь любая сплетня, дошедшая до дирекции банка, могла стоить ему карьеры.
В пятницу, уже в конце рабочего дня, когда Петтерсон намеревался покинуть банк, ему позвонила Шейли. Она сказала, что может встретиться с ним в 18.00 в воскресенье. Звук ее спокойного голоса заставил его задрожать. Он тут же предложил ей встретиться в холле отеля «Сплендид». Это была не лишняя предосторожность, так как швейцар «Плаза-Бич» его хорошо знал.
Когда он зашел в холл, Шейла уже ждала его. Шейла вновь надела свое белое платье и слегка подкрасила губы. Но Петтерсон почувствовал, что между ними возник какой-то барьер.
Езда по запруженным автомобилями улицам в воскресный вечер требовала полного внимания, так что по дороге они практически не разговаривали.
Он заранее заказал столик в углу в ресторане «Коук д’Ор», и так как в баре было полно народа, то они, взяв коктейль, сразу же направились к своему столику. Хотя было чуть позже 19.00, посетители уже танцевали. Четверо музыкантов достаточно профессионально наигрывали танцевальные мелодии.
Метрдотель подвел их к столику. Тут же принесли шампанское. Петтерсон сказал метрдотелю, что пригласит его немного позже.
Оставшись наедине, они посмотрели друг на друга, но Шейла тут же отвела взгляд и осмотрела зал.
— А здесь мило… И оркестр на уровне.
Петтерсона совершенно не интересовал оркестр. Он буквально пожирал глазами Шейлу.
— Как дела? — спросил он. — Ты довольна?
Она кивнула.
— Да, спасибо. Миссис Морели-Джонсон чудесная женщина. Она мне очень понравилась.
— Да… очень эксцентричная старая леди. Но настроение ее меняется совершенно неожиданно, так что ты должна быть постоянно начеку… Иногда она бывает совершенно невыносимой.
