– Здесь все очень просто. Я хочу оказать материальную помощь моей знакомой, Вере Прошкиной, точнее, ее сыну… Вера скромничает, отказывается от помощи, поэтому не отвечает на мои вопросы о здоровье Миши. А мне нужна кое-какая конкретика.
– Да, узнаю Веру, она действительно очень скромна. А Мишенька у нас самый лучший ученик, в смысле круглый отличник. Хорошо, – сказала директриса, приняв мое объяснение, – вы посидите здесь, а я схожу в медпункт и принесу медкарту Миши Прошкина.
Самойленко вернулась минут через десять. Я принялась изучать медицинскую карточку. Почерк у того, кто ее заполнял, был отвратительный. Тем не менее диагноз был ясен – детский церебральный паралич.
– Анна Петровна, скажите, а эти карточки вам родители приносят или вам их передают из поликлиники? – спросила я, подумав о том, что все эти записи можно подделать.
Мой вопрос удивил директрису, но она ответила:
– Родители приносят выписки из районной поликлиники, по которым наша медсестра заводит эти карточки.
– Скажите, а ДЦП – это исключительно врожденное заболевание или оно может быть приобретенным, например, после травмы головы?
– Полина, вы имеете в виду конкретно Мишу?
– Нет, это я уже так, для расширения кругозора спросила.
– Бывает по-разному. Детский церебральный паралич вызывается повреждением определенных зон головного мозга в момент их развития. Это может происходить и во время внутриутробного развития, и в момент родов, и даже в первый год жизни. Я не врач, а всего лишь директор коррекционной школы-интерната, – тактично напомнила мне Самойленко, – поэтому мне не хотелось бы дальше рассуждать на медицинские темы. Вы нашли там то, что искали?
– Да, спасибо, – я закрыла карточку, осознав, что ответа на свой вопрос в этих нечитабельных каракулях не найду.
«При желании все записи можно подделать», – эта мысль прочно засела в моем мозгу. Анна Петровна очень пристально смотрела на меня, будто сканировала своим взглядом мою подкорку. Я имела самые благие намерения, но была вынуждена хранить чужую тайну, поэтому старалась не встречаться с Самойленко взглядом.
– Полина, мне казалось, у нас с вами возникли доверительные отношения, но сейчас я вижу, вы что-то от меня скрываете, – справедливо заметила директриса. – Это так?
Мне было непросто ее обманывать, но все же я решила стоять на своем:
– Нет, вам показалось.
– Признаюсь, мне не дает покоя ваш вопрос о том, не угрожают ли мне. Нет, мне не угрожают, даже косвенно. Но у вас, Полина Андреевна, наверное, были основания, чтобы спросить об этом. Скажите, кто-то угрожает Прошкиной?
У меня нет привычки раскрывать тайны своих клиентов, поэтому я отделалась банальным вопросом:
– С чего вы взяли?
– Клавдия Никитична, Мишина учительница, сказала мне, что в последнее время с Прошкиным что-то происходит. То у него уже на первом уроке заплаканные глаза, то он сидит какой-то рассеянный. Это очень не похоже на Мишу. Его определенно что-то беспокоит, но мальчик не хочет откровенничать. Его успеваемость, к сожалению, понизилась. А ведь сейчас конец учебного года. Несколько «двоек» могут свести на нет все успехи за год. Клавдия Никитична разговаривала с Верой Ивановной. Мамочка на ходу придумывала какие-то объяснения, в общем, юлила. Полина, вы знаете, что происходит в этой семье?
– Анна Петровна, у них действительно есть проблема, я сама до конца не посвящена во все подробности, но я изо всех сил стараюсь им помочь, – ответила я, тщательно подбирая каждое слово.
Мне не хотелось обижать Самойленко своей скрытностью, но и выставлять напоказ частную жизнь Прошкиной я не имела права. Ситуацию спас телефонный звонок. Анна Петровна сняла трубку, а я жестом дала ей понять, что мне пора идти. Мы обменялись прощальными кивками.
Я вышла в коридор, запруженный детьми. Не все они могли передвигаться самостоятельно. Кто-то сидел в инвалидных колясках, кто-то ходил на костылях. Я остановилась в сторонке, пытаясь вычислить Мишу Прошкина. Но вскоре прозвенел звонок на урок, и коридор опустел. Каждый раз, когда я встречалась с учениками этой школы-интерната, каждой клеточкой своего организма я ощущала, что все мои проблемы бледнеют перед проблемами этих детишек и их родителей. На глаза невольно наворачивались слезы…
Вновь и вновь я задавала себе вопрос: какое отношение к Прошкиным имеет человек, так беспардонно вмешивающийся в их жизнь? Он не дает Вере работать, лишая ее средств к существованию. Он настроил против Прошкиной соседей, они достают Веру своими подозрениями и оскорблениями. Это были какие-то абсурдные действия, не поддающиеся рациональному объяснению. Ради ее величества Истины я была готова не только бесплатно заниматься распутыванием этого клубка, но и даже потратиться. Только пока купить информацию было негде и не у кого.
Возвращаться домой мне не хотелось, надо было где-то скоротать время до занятий в бассейне. Я позвонила Нечаевой и напросилась к ней в гости. Она буквально с порога стала трезвонить о Никите, том самом исполнительном директоре компьютерной фирмы, с которым познакомилась в супермаркете «Максим». Поскольку спешить мне было некуда, я слушала Алинку, не перебивая, даже если с ее уст слетали слишком интимные подробности, которые мне были малоинтересны. Мой взгляд случайно упал на туалетный столик, и я подивилась его пустоте. Кстати, полочка в ванной тоже выглядела как-то сиротливо. Моя подружка была не из тех, кто неусыпно блюдет чистоту и порядок в доме. Но куда же подевалась вся ее косметика?
– Алина, здесь стало как-то пусто, – заметила я, указав взглядом на туалетный столик.
– Ты права, – подружка встала, извлекла из сумки красочную картонку и продекламировала: – Долой горы баночек с кремами, пилингами и скрабами! Даешь современные технологии, которые помогают выглядеть на все сто!
– Не поняла, чем это ты размахиваешь?
– Это мой абонемент в лечебно-косметический салон «Алла». Теперь там ограждают мою кожу от возрастных изменений. Кстати, тебе я тоже рекомендую такой приобрести.
– А не боишься, что окажешься в очереди позади меня?
– Нет, не боюсь. Во-первых, ты моя лучшая подруга, а во-вторых, в «Алле» нет никаких очередей. Там все строго по записи.
– А где находится этот салон?
– Помнишь, где раньше был приют для бездомных собак? Ну мы еще в десятом классе относили туда овчарку со сломанной ногой, которую подобрали на улице, – напомнила Алина.
– Конечно, помню. Это на Астраханской улице. Значит, приюта там больше нет?
– Его снесли несколько лет назад, а на этом месте построили красивую высотку с переменной этажностью. Так вот, в цоколе как раз находится лечебно-косметический салон.
– Интересно, а куда делись все питомцы?
– Ну, не знаю, может, их всех пристроили в добрые руки, – предположила Алина. – Лучше скажи, что ты решила? Записываешься в «Аллу»?
– Ну, может, потом, когда разберусь со своими делами…
– Да, что там у тебя с интернатом? – запоздало поинтересовалась подружка.
– Похоже, что его снесут уже этим летом, а на том месте начнут строить торгово-развлекательный комплекс.
– Но это же здорово! – воодушевилась Нечаева. – Я давно этого ждала. Не надо будет так часто мотаться в областной центр. Вот мы с тобой недавно в «Максим» ездили, угробили четыре часа на дорогу туда и обратно, а могли бы и здесь все что нужно купить. Свободного времени было бы больше. Его как раз можно было бы потратить на всякие развлечения – кино, боулинг… Поля, я говорю что-то не так?
– В целом ты права, наверное, торгово-развлекательный центр нужен Горовску. Но почему его строительство должно идти в ущерб больным детям? Их переведут в иногородний интернат, а родителям придется мотаться, как ты выражаешься, каждый уик-энд туда-сюда или вообще сменить место жительства.
– Ну, прости, я ляпнула насчет центра, не подумав. Знаю, что для тебя дети и сироты – это больная тема. Но, Полина, нельзя же так зацикливаться на этом!
– Кажется, все мои усилия сохранить горовский интернат обречены на провал.
– Поля, ты должна избегать самоосуждения, чтобы не заработать каких-нибудь комплексов и фобий. Ты уже выглядишь устало. Тебе надо как-то расслабиться. Кажется, я знаю, что тебе необходимо!
– Алина, успокойся, я уже нашла способ для релаксации…
– Какой?
– Акваджоггинг.
Нечаева раскрыла рот от удивления. Разумеется, она понятия не имела, что это такое, но незнакомое слово ее впечатлило. Я была почти уверена, что Алина, раскинув своими гламурными мозгами, пришла к выводу – это какая-нибудь SPA-процедура.
– Ну вот, это совсем другое дело! Я что-то слышала об этом… ну как его там?
– Акваджоггинг, – напомнила я.
– Да, вот про него. А почему ты мне не предлагаешь эту штуку? – осведомилась подружка, похлопывая себя тыльной стороной ладони по подбородку.
– Я не уверена, что тебе эта затея придется по душе. Помнится, ты сбежала с первого же занятия по аквааэробике.
