— Значит, он даже порносайтов не посещает, — нервно прохрипел Каспер.
— Фу! Конечно же, нет, — задрожала Элиза.
— А ты — да, — заржал Туукка. — Я в некотором роде весь твой компьютер избороздил.
— Однажды, наверное, случайно очутилась, когда один приятель послал мне ссылку и я на нее сдуру кликнула, — оправдывалась Элиза.
Белоснежка не могла слушать этот бред. Ее бесил голос Элизы, который в присутствии парней становился все приторнее, и комментарии, которые становились все тупее. Она знала этот феномен, и с удивлением наблюдала его зарождение в старших классах. После лета между седьмым и восьмым классами часть девочек пришли в школу в таком состоянии, как будто уронили во время каникул половину своих мозгов в озеро. Раньше они были умными девочками, а теперь внезапно не могли решить даже самый простой пример или пробежать стометровку без того, что «они умрут». «Ой, мамочки, сейчас сдохну!».
Так девчонки вскрикивали и визжали много раз на день, от восторга или мнимой беспомощности. Они таращили глаза и жевали жвачку. Белоснежка сразу же поняла, что тупость девчонок предназначена мальчишкам. Что девчонки подают им сигналы, какие они маленькие, миленькие и беззащитные. Что, как известно, по мнению мальчиков, сексуально.
Они зудели и тупели, чтобы самые привлекательные парни класса чувствовали себя умнее, сильнее и способнее. Белоснежку всегда удивляло, что мальчики это не замечают. Или они не могут смириться с тем, что девочки видят достаточно, чтобы показать, что они испытывают чувство собственного превосходства? Часть парней распознавали эту игру, но представление было не для них. Они слишком умны, чтобы быть сексуальными.
По непонятной причине, в старших классах ум не сексуален. Если хочешь быть секси, нужно избегать сообразительности, как чумы. Сообразительность — это скучно, занудно, раздражает, и если и не уродует, то, по крайней мере, не красит.
Белоснежка думала, что после школы это исчезает. Частично — да, частично — нет. Она видела, что и сейчас некоторые взрослые, состоявшиеся женщины нарочно тупеют в мужском обществе. Наблюдать это было мучительно. Она надеялась, что у Элизы данная привычка сформировалась в старших классах, и что ее поведение связано только с этим, а не с более глубокими чертами характера или окончательно сформированной моделью поведения.
— Дай я еще раз проверю этот компьютер, — попросила Белоснежка у Каспера.
Парень посмотрел на нее с сомнением.
— Нет там ничего, — заявил он.
— Дай я все-таки посмотрю, — мягко потребовала Белоснежка. — Иногда в компьютерах спрятано больше, чем кажется сначала.
— Ууууу, наша сыщица еще, оказывается, и чертов компьютерный гений, — оскалился Каспер.
— Ага, тайная дочь Эркюля Пуаро и Лисбет Саландер, — ответила Белоснежка.
Не меняя выражения лица, она уселась за компьютером, освобожденным Каспером с напыщенной миной. Троица встала у нее за спиной. Белоснежка это ненавидела.
— То есть ты тогда получаешься Белоснежка Пуландер? — попытался продолжить шутку Каспер.
Никто не засмеялся.
— Белоснежка, Белоснежка…
Каспер, казалось, усердно пытается вспомнить имя, растягивал каждый слог.
— Должен быть какой-то сокращенный вариант, — предложил он.
— Нет, — сказала Белоснежка, не поворачиваясь.
— Белла?
— Нет.
— Белка?
— С чего ты взял?
— Окей, опять не попал. Снежка?
Белоснежка отъехала назад на стуле так внезапно, что его спинка толкнула Каспера, и развернулась на стуле.
— Упс! Чуть-чуть осторожнее. — Каспер раздраженно тер колено.
— Остынь. Это займет совсем немного времени, — сказала Белоснежка и значительно посмотрела на Элизу.
К счастью, до девушки дошло.
— Пойдемте в гостиную, допьем кока-колу, — сказала Элиза. — Позови, если найдешь что-нибудь.
Белоснежка уставилась в монитор. Она услышала, как сзади закрывается дверь. Благословенный покой.
Надо быстро действовать.
Покой не продлится долго.
12.Терхо Вяйсянен поднял воротник пальто и натянул на рот связанный дочерью зеленый шарф. Как только он вышел, мороз впился острыми когтями в незакрытые участки его кожи. Он задумался, может быть, стоило домчаться из полицейского участка до дома на машине, но все же решил идти пешком. Вдруг холод освежит мысли, недопустимо вязкие уже два дня.
Терхо Вяйсянена волновали два вопроса.
Где его деньги?
Где Наталья?
И правильный ли порядок по важности у этих вопросов? Нет, конечно, но Наталья может молчать несколько дней, а иногда даже недель. Она не всегда успевала отвечать на звонки, сообщения и мейлы Терхо. К этому он привык. Это не имеет большого значения. А имело значение то, что Борис Соколов собирался по мобильным волнам примчаться к нему буйствовать, когда он, Терхо, спросил о деньгах. Что деньги якобы были доставлены.
Не были.
Либо врал Борис Соколов, либо эстонцы врали Соколову. Последняя версия более вероятна. Терхо вообще удивлялся, как они продержались столько времени без попытки смошенничать, найти себе маленькую выгоду. Он думал, что такая дисциплина в рядах эстонцев — заслуга Бориса. Никто не хочет вызывать в Соколове желание наказать его. Соколов, в свою очередь, принимает приказы свыше. Иерархия страха и власти должна работать, как часы.
Только не сейчас. Кто-то решил взять себе лишнее.
Терхо приводила в ужас мысль о том, что система, действующая до этого момента, рушится. Он всегда, не спрашивая, делал свои вклады. Но он впутался во все это прежде всего из-за денег, и их ему надо получить. Если они не придут, у него немного шансов. Он не соорудил для себя защитный буфер на будущее, хотя надо было бы. Но в запасе есть гигантская сумма. Он, конечно, мог бы из мести сжечь Соколова и его шайку, но тогда и сам непременно обожжется. И останутся только дымящиеся руины.
А так не должно быть.
Так как переговоры с Соколовым прервались, ему надо попробовать договориться прямо с Белым Медведем. Это будет непросто. Белый Медведь создает свои правила игры. Если кому-то они не нравятся, он просто устраняет игроков.
Терхо шел по обочине тамперского шоссе и ругал себя за то, что вечно попадает в неприятности. Преступные и аморальные неприятности. Бывало так, что часто по утрам, когда остальные члены семьи еще спали, он стоял в одиночестве, уставившись в окно, и пытался найти для себя в этой системе положительные стороны. Полиция и граждане. Он получал от Соколова сведения, помогающие полиции ловить дилеров и распространителей дури. Работая в таком симбиозе, они столь основательно зачистили Тампере, что лично Терхо была принесена благодарность от шефа. Терхо вспоминал это, глядя на пробуждающиеся соседние дома. Медленно поднимающееся солнце злорадствовало над его самообманом. Он отводил взгляд от солнца, наливал в чашку кофе еще молока и продолжал врать себе.
Раньше, несколько лет назад, хвататься за подобные предложения казалось единственным шансом. На шее игровые долги, должки и недоимки. Терхо незаметно втянулся в игру. Сначала это было неплохим способом расслабиться и освободить мысли после трудного рабочего дня, но постепенно пришла зависимость. Особенно от онлайн-игр. Терхо играл на деньги, чтобы прочувствовать азарт, чтобы получить необходимую порцию адреналина. Кроме того, у него дома жена, которая любит дорогие вещи и которой Терхо хотел преподнести все самое лучшее. И, конечно же, дочь, которую он обожал так, как и представить себе невозможно.
Ради Элизы. Он делал все ради Элизы. Чтобы девочке никогда не было стыдно за дом или одежду. Чтобы никогда не задумываться о том, есть ли у них деньги. В детстве и юности Терхо был вынужден лгать, что джинсы из секонд-хенда якобы совсем новые, а куртка двоюродного брата привезена из-за границы. Весь доход семьи — весьма средний — отец пропивал. Этого Терхо стыдился больше всего. Это сделало его максималистом, и он пошел работать наркополицейским, поскольку с убивающим, законным наркотиком под названием алкоголь нельзя ничего сделать.
Однако от отца он унаследовал склонность к разного рода зависимостям. Желанию получать удовольствие быстро и не напрягаясь. Но все-таки Терхо следил за тем, чтобы его тяга к игре никак не навредила семье. Это был его собственный личный грех. Иногда него даже получалось играть значительно меньше, что вовсе не значило, что ему не надо было систематически получать порцию игры.
В последний год Терхо продолжил работать с Борисом Соколовым еще и из-за Натальи. Он безнадежно влюбился в эту молодую девушку, барахтаясь в своих чувствах, как школьник. Он знал с самого начала, что это безумно, бессмысленно и опасно, но не мог устоять перед ее улыбкой и невинным взглядом огромных глаз, по которым никогда не было понятно, что она видит. Ему уже тогда было тоскливо, потому что все равно придется расстаться с Натальей, ее шелковой кожей и ямочками на щеках. Потому что так должно быть. Отношения не могут продолжаться — не готов он жертвовать браком, семьей и, в конце концов, карьерой. Он не был к этому готов, хоть в сладкие минуты и говорил девушке о том, как бросит жену и останется жить с ней. Глупости. Обещания влюбленного мужчины, которые нельзя сдержать. Естественно, Наталья это понимала. Она была умной девушкой, умнее, чем казалась.
