– Похож? – Миронов подмигнул Виктору, достал из-под плаща небольшой сверток, положил его на стол и спросил: – Владимир Иванович, данный предмет вам знаком?
Балясин встал, тронул сверток пальцем и смущенно улыбнулся.
– Деньги мои, – он кашлянул, – тряпку я от мешка отрезал. Надо же, нашли. – Балясин затряс головой и опустился на кровать.
– А вы не ошибаетесь, Владимир Иванович? Возьмите, приглядитесь.
Балясин хотел возразить, но не решился, послушно взял сверток, помял его, посмотрел бечевку и проверил пальцами, как завязано. Недоверчиво хмыкнул, понюхал и положил сверток на место.
– Он, – категорически сказал Балясин, – завязывал не я, но тряпица моя и бечева та же. Опять же, мылом пахнет. В ящике ж лежали.
– Спасибо. – Миронов спрятал сверток. – Деньги скоро вернем, Владимир Иванович. Прошу о нашем разговоре никому, ясно?
– Ясно, – ответил за отца Виктор. – У бати я и то слова не вытяну.
– И прекрасно. Пойдем, Виктор.
Миронов вышел из комнаты.
– Разговор есть, – сказал он, когда Виктор догнал его в коридоре.
– Ну вы даете, Сергей Иванович. – Виктор тронул Миронова за плечо. – Как нашли-то? И где?
– Деньги должны быть спрятаны так, чтобы взять их можно было в любую минуту. При себе носить не будешь, в номере не положишь.
– Не дурак. Кто ж краденое у себя держит, – подтвердил Виктор.
– И я так рассуждал. И нашел.
– Где же?
– Увидишь.
Миронов достал ключ и открыл дверь на кухню.
– И ключи у вас от всех дверей.
Виктор шел за Мироновым, который открыл еще одну дверь, и они проникли в столовую.
– Теперь смотри и запоминай, будешь свидетель. Позже я тебя допрошу. – Миронов достал из пиджака сверток и передал его Виктору. – Твой отец утверждает, что здесь его деньги, но, – он достал такой же сверток, – деньги здесь. Понял? А ты держишь подделку. Раз отец не распознал, то преступнику не узнать тем более.
– Это называется «кукла», – кивнул Виктор. – Помните, вы допрашивали...
– Помню, – перебил Миронов. – Времени нет, Виктор. Деньги мы завтра отошлем в управление, и вы их получите официальным путем. А из «куклы» мы сейчас сделаем ловушку. – Миронов достал из кармана небольшой пузырек с бесцветной жидкостью. – Красящий реактив, – пояснил он и обрызгал из пузырька сверток. – Теперь если его взять, то на руках останется след.
Виктор следил за Мироновым и качал головой.
– А так не видно? – спросил он.
– Нет.
– И не пахнет?
– Нет.
– Действительно химия. – Виктор уважительно протянул руку, хотел тронуть сверток, но передумал. – А теперь что?
– Положим его, где он лежал, и порядок. – Миронов вынул платок, обернул им руку, взял сверток и сунул его за батарею. – Все. Пусть лежит, теперь не обязательно задерживать преступника, когда эта штука будет при нем. Если он чуть дотронется до свертка, то доказательства у нас будут. – Миронов взглянул на часы. – Идем в кино.
– А я было решил, что вы только таких, как я, ловить умеете.
Миронов не ответил, запер столовую и кухню. Виктор стал открывать дверь в холл, когда Миронов его остановил:
– Подожди. – Он достал папиросы, и они закурили. – Не доверяю я тебе, друг мой.
– Сергей Иванович...
– Не кипятись. Больно ты сообразителен и эмоционален. – Миронов задумался и опять взглянул на часы. – Идем.
Он схватил Виктора за руку и повел к себе в номер.
В номере он снял телефонную трубку и набрал «02».
– Дежурного по МУРу... Капитонов, здравствуй. Миронов говорит... Все нормально, завтра кончаем. И просьба, – он посмотрел на Виктора и подмигнул, – вышли к пансионату машину и забери одного паренька... Нет, – Миронов рассмеялся, – просто он слишком сообразительный и может помешать. Он будет ждать на шоссе, забери его, и до моего возвращения чтобы в пансионате его духу не было. Определи в общежитие. Придумай, в общем. Да, Капитонов, передай, чтобы его подробно допросили. Спасибо.
Он повесил трубку, вытер ладонью лицо и вздохнул.
– Не верите, Сергей Иванович? – спросил Виктор и тоже вздохнул.
– Товарищи судьи! Вы вынесете приговор, основываясь на законе в согласии с вашим долгом и совестью. Да, мой подзащитный виновен! Да, он совершил тягчайшее преступление и лишил жизни человека. Мало того, он совершил преступление умышленно и с заранее обдуманным намерением. Но если бы приговор был автоматическим выполнением требований закона, то его выносили бы не люди, а машины. На перфокарту заносились бы определенные данные, и электронное устройство за долю секунды выбрасывало бы нам ответ. Но существует не только буква, но и дух закона, и поэтому в суде людские судьбы решаются людьми. Защищая жизнь обвиняемого, я защищаю социалистический гуманизм.
Обвиняемый жил по принципу: человек человеку – волк, жил, убежденный в своей правоте. Товарищи судьи! Именно вы имеете возможность доказать обвиняемому, что люди всегда остаются людьми. Карл Маркс говорил: «Еще со времен Каина известно, что мир нельзя переделать жестокостью».
Требование обвинения практически невыполнимо, так как данный приговор приведен в исполнение самим обвиняемым. Он мертв – этот человек! Он убивал себя долго и достиг цели. Он обречен не жить, а существовать и самим фактом существования быть назиданием для живущих.
Обвинитель несколько раз повторил жизненное кредо моего подзащитного: «Сила смеется над всем!» Товарищи судьи! Если вы вынесете обвиняемому смертный приговор, то подтвердите правильность данной концепции – то есть в конечном итоге правильность неправды. Разумно ли это?
Балясин проснулся, как обычно, в шесть, посмотрел в окно и заулыбался. Парк пансионата заливало солнце, значит, сегодня отдыхающие, оформившие вчера отъезд, останутся. Конечно, с обедом будет неувязка. Но Петровна как-нибудь вывернется, мудрая повариха, опытная. В дверь постучали.
– Входите, – сказал Балясин.
Дверь дернулась, но не открылась.
– Откройте, Владимир Иванович, – раздался незнакомый голос.
Балясин повернул ключ и удивленно посмотрел на улыбающегося Семина, затем смутился и пробормотал:
– Заходите, Валентин Петрович, запамятовал я, что дверь с вечера замкнул.
– С добрым утром, Владимир Иванович. – Семин прикрыл дверь и оглядел комнату. – Я так и рассчитывал, что вы рано встаете. А сын где?
– Уехал вечером, дело молодое. А вы что в такую рань поднялись?
Семин повернулся к двери, щелкнул ключом и сел к столу.
– Извините, Владимир Иванович, у меня к вам срочное дело. Кланяется вам майор Миронов Сергей Иванович и просит передать вот это. – Семин положил на стол перетянутый бечевкой пакет.
Балясин посмотрел на Семина, затем на пакет и пожал плечами.
– Не понимаю, Валентин Петрович, – сказал он. – Какой майор? – Балясин неуверенно ткнул пальцем в пакет. – Что это такое?
– Ваше наследство, Владимир Иванович, – быстро сказал Семин и взглянул на часы. – У нас к вам просьба: отвезите деньги в МУР, по адресу Петровка, 38 и сдайте, скажите, что дал их вам я, Семин Валентин Петрович. У нас изменились обстоятельства, и ни я, ни Сергей отлучиться из пансионата не можем. А держать у себя такую сумму не хотим.
Кузнец пробил шесть раз и застыл над своей наковальней. Семин взглянул на часы и спросил:
– Вам ясно?
Балясин не ответил и смотрел настороженно. Семин сдержал улыбку и продолжал:
– Возьмите с собой паспорт и ровно в двенадцать будьте в приемной, пропуск заказан, на пропуске указаны комната и фамилия товарища, к которому следует обратиться. Вас будут ждать, не опаздывайте. – Он встал, открыл дверь и, оглянувшись, добавил: – И аккуратней с деньгами, черт вас возьми.
Семин закрыл дверь, и Балясин услышал его смех и быстро удаляющиеся шаги. При чем тут смех?
Владимир Иванович стоял несколько секунд не двигаясь, смотрел на закрытую дверь, на пакет с деньгами, затем нерешительно взял его, положил в карман и только тогда опустился на стул. Все он мог представить, но что его гость из восьмого номера окажется оперативником – увольте, пожалуйста. Сергея Ивановича внешность, конечно, тоже подкачала, уклонилась, так сказать, от стандарта. Но Балясин майора видел не один раз, и в форме видел, привык, что есть такой чудной милиционер. Но чтобы гость из восьмого? Балясин прощупал пальцами пакет, который лежал во внутреннем кармане пиджака.
Марина взяла горсть талого снега и слепила снежок, оглянулась, подыскивая подходящую цель, и увидела Зотова, который шел к ней по аллее парка. Марина бросила в него снежком. Зотов поднял руку, и снежок приклеился к широкой кожаной перчатке, пулей просвистел над головой Марины и мокрой звездой прилип к ближайшей сосне.
– Вот и поздоровались, – весело сказала Марина.
– Здравствуйте, очень рад вас видеть. – Зотов твердо пожал руку и заглянул в глаза. И Марина увидела, что он действительно рад и действительно очень.
