Старший архивариус открыла дверь, но не одним из многочисленных ключей, что висели на поясе, а магнитным удостоверением, которое пропустила через сканер, отчего вместо красного огонька на индикаторе загорелся зеленый. Элис придержала дверь, я прошел в узкий коридор с низким потолком, и она закрыла ее, оттолкнув от ограничителя. Услышав характерное чпок, женщина скользнула мимо меня вперед, для чего нам обоим пришлось потесниться.
Вдоль стен шли двери, все до одной закрытые. В узкие, оплетенные проводами окошки я видел комнатки, целиком отданные под картотеки, или книжные шкафы от пола до потолка. Некоторые окошки были заклеены посеревшей от времени упаковочной бумагой.
— Чем занимается старший архивариус? — пытаясь завести разговор, спросил я.
— Всем, — отозвалась Элис, — я полностью отвечаю за архив.
— А мистер Пил?
— На нем общее руководство, финансирование и пиар, а на мне повседневная работа. — В голосе молодой женщины чувствовалось негодование: ее явно раздражали мои вопросы. Но, как я уже говорил, вопросы я порой задаю чисто механически, а важную информацию от второстепенной можно отличить лишь задним числом.
Поэтому я продолжал:
— Какую ценность представляет коллекция архива?
Хотя Элис одарила меня суровым взглядом, похоже, эта тема нравилась ей больше.
— Вразумительного ответа на подобный вопрос не дашь, — чуть снисходительно сказала она, позвякивая висящими на поясе ключами. — Ценность в первую очередь определяется рыночной стоимостью. Понимаете? Любая вещь стоит столько, за сколько ее удастся продать. Многие предметы из нашей коллекции не имеют рыночной стоимости, потому что не существует рынка, где их можно было бы продать.
В общей сложности стеллажи архива тянутся на сто двадцать километров, и в настоящий момент наши запасники полны процентов на восемьдесят. Самым старым документам девять веков, их мы посетителям показываем только во время выставок, но основная часть коллекции менее уникальная, за такие предметы больших денег не платят. Например, коносаменты со старых кораблей, свидетельства о праве собственности и регистрации компаний, письма и журналы, в большинстве своем принадлежавшие обычным людям и не очень строго охраняемые. То есть знающий вор может унести нечто ценное, но перепродать украденное будет весьма непросто. Наши реликвии хорошо известны. Любой дорожащий репутацией антиквар и тем более аукционный дом потребуют правоустанавливающий документ. На свой страх и риск действуют лишь скупщики краденого.
Беседуя, мы свернули за угол, потом еще раз. Похоже, внутренняя часть здания подверглась такой же непостижимой и беспорядочной перепланировке, как мой офис. Мы будто обходили комнаты или несущие стены, которые не удалось снести, и после строгого величия фойе бедность и убожество бесконечного коридора производили удручающее впечатление. Вот еще одна бетонная лестница — убогая копия центральной.
Старший архивариус снова пропустила меня вперед.
— Вы видели призрака? — осторожно взбираясь вверх, спросил я.
— Нет, — коротко, словно боясь сказать лишнее, ответила Элис.
— А разве не все?..
Нагнав меня на самом верху, женщина категорично покачала головой.
— Все, кроме меня. Я постоянно оказываюсь где-то в другом месте. Даже удивительно!
— Значит, при нападении на Ричарда Клидеро вы не присутствовали?
— Говорю вам, я никогда ее не видела.
Похоже, от Элис больше ничего не добиться. Что же, я почти всегда знаю, когда поднажать, а когда лучше занять выжидательную позицию. Еще один поворот, и коридор стал шире, а внутренняя отделка — чуть современнее. Мы шли по нему метров двадцать, потом увидели первую за все время пути отрытую дверь. Похоже на офис свободной планировки: шесть более или менее ровно расставленных столов, на каждом по компьютеру, сбоку полки, заваленные документами и файлами. Увидев нас с Элис, сидевшие поближе к двери мужчина и женщина подняли глаза; он оглядел меня с неприязнью, она — весьма заинтересованно. Второй мужчина увлеченно разговаривал по телефону и нашего появления не заметил. Его возбужденный голос летел за мной следом: «Да, и чем скорее, тем лучше. Я не очень хорошо говорю на этом языке. Правда, не получается. Нужно хотя бы в подлинности удостовериться!»
Через несколько метров Элис резко остановилась.
— Вообще-то вам следует подождать в мастерской. Когда все будет готово, я позову.
— Хорошо, — согласился я.
Коротко кивнув, старший архивариус двинулась дальше, а мне пришлось вернуться в офис свободной планировки.
— Привет! — воскликнул мужчина, только что говоривший по телефону. — Вы, должно быть, Кастор!
Он мой ровесник или чуть старше: тридцатипятилетие позади, сороковой юбилей впереди. Южный загар сходит неровно, а тут еще россыпь темных веснушек, светло-каштановые волосы всклокочены, будто их обладатель только что проснулся. Форма одежды, как бы сказать помягче... очень свободная: драные джинсы, футболка с символикой группы «Дэмидж-план» и спортивные туфли. Но ключей на поясе почти столько же, как у Элис, а на левой щеке аккуратная повязка квадратной формы.
Дружелюбно улыбнувшись, мой почти ровесник протянул руку. Пожав ее, я почувствовал скрытое за улыбкой напряжение; скорее даже напряженное ожидание. Итак, он не знает, как ко мне относиться, однако надеется что я оправдаю почетное звание специалиста по борьбе с нечистью. Естественно, он больше всех заинтересован в моем успехе.
— Рад познакомиться, мистер Клидеро!
Женщина за соседним столом изумленно присвистнула и тихонько напела первые аккорды саундтрека к «Секретным материалам»…
— Просто Рик, — попросил Клидеро. — Вы ведь по повязке догадались? В смысле, не по каким-нибудь эктоплазменным излучениям?
— Охотники за привидениями? Настоящие охотники за привидениями! — голосом мультяшного героя проговорила женщина.
Я повернулся к ней, и Рик, вняв моей беззвучной просьбе, нас познакомил.
— Это Щерил, Шерил Тилемаг, начальник службы ИТ.
Шерил — очень яркая, смуглокажая и миниатюрная. На вид ей чуть за двадцать. Стиль одежды прелюбопытный: балансируя на грани безвкусия, она явно предпочитает расшитые стразами топы от Фон Датча и большое количество массивных украшений.
— Ну, к какому типу принадлежите вы? — нахально спросила Шерил. — Зануда, душка или чудик с фиксацией на анальной стадии?
— Разве по мне не видно? — парировал я, снова пожимая руку. Ладонь у Шерил крепкая и сильная, и я тут же почувствовал тепло, удивление и присущее юности озорство. Не девушка, а оголенный провод, надо лишь угадать с напряжением.
— Пользуетесь свечами и пентаграммами? — с любопытством спросила она.
— Очень редко. Подобная атрибутика годится только для украшения витрин. Экономлю деньги клиентов.
— А это Джон Тайлер, — представил Рик, и я снова обернулся. Клидеро показывал на третьего обитателя офиса — того самого, кто окинул меня ледяным взглядом, когда я шел по коридору с Элис. Самый молодой и внешне наименее обаятельный: рост всего под метр шестьдесят пять и килограммов двадцать лишнего веса, багровое лицо испещрено лопнувшими капиллярами. На Джоне рубашка с коротким рукавом и пестрым цветочным орнаментом: есть и оранжевый, и зеленый, и розовый — просто джунгли и фруктовый салат.
— Привет! — сказал я и протянул руку.
Тайлер коротко кивнул, но на рукопожатие не ответил.
— Джон детишек обучает. — В голосе Шерил, хотя и насмешливом, мелькнуло неодобрение.
— Я специалист по образовательным программам, — с мрачной значительностью пояснил Тайлер.
— Какие у вас программы? — поинтересовался я, зная, что вкрадчивый голос способен умерить гнев окружающих.
— Ознакомительные. Приходят посетители, и я рассказываю им о коллекции. И не только детям, Шерил. У нас и для взрослых программы есть,
— Прости, Джон. — Шерил опустила глаза, изображая пристыженную школьницу.
Повисла неловкая пауза, которую поспешил заполнить Рик:
— Мы получаем субсидии от Комитета по качеству образования. Комитет — один из крупнейших правительственных спонсоров архива, поэтому и ставит перед нами определенные задачи. Например, обязывает проводить однодневные курсы для учащихся вторых, третьих и четвертых классов, а также готовить ознакомительные программы для взрослых. Этим и занимается Джон под руководством Элис с помощью двух работающих на полставки девушек.
Джон вернулся к своему прежнему занятию: принялся снимать копии с какой-то книги на большом и порядком устаревшем ксероксе. Он намеренно встал ко мне спиной, и я удивился: что его так обидело? Возможный ответ пришел на ум практически сразу, и я решил проверить свою догадку при первой же возможности, — естественно, если получу эту работу.
