спросила Татьяна, все выходные потратившая на выяснение самых разных приемов, используемых для поиска пропавших людей, — Может, с него звонили за это время. Можно установить примерную геолокацию собеседника! Я ведь дала Вам ее номер!
— Нет ещё, — немного раздраженно ответил Максим, поймав себя на мысли, что теряет квалификацию, и уже обычные люди обладают более развитым криминалистическим мышлением, чем он, — мне материал только сегодня отписали!
— Не забудьте, пожалуйста, проверить, — с едва заметным сарказмом кивнула Татьяна, — а отпечатки пальцев изучили?
— Эксперт занимается, — соврал Максим, придумав, как избавиться от назойливой всезнайки заявительницы, — это хорошо, что Вы пришли. Нам как раз нужны Ваши отпечатки пальцев.
После этого Максим, не медля ни минуты, повел Татьяну в кабинет экспертов. Вероятность встретить там Лупанова или его помощников была ровно пятьдесят процентов. Только что начался обеденный перерыв. А экспертно-криминалистический отдел уходил либо за минуту до этого, либо на минуту задерживался. Но, даже если все уже ушли, это было на руку Минину. Кабинет экспертов располагался рядом с выходом из отдела. В таком случае, Максим рассчитывал объявить Татьяне, что уже начался обед и, указав на дверь, попросить ее подойти с двух до шести. А сам он в этот период времени отправится на обход участка. Но эксперты еще не ушли и с легкой грустью, которая возникает, когда человек внезапно возвращается из грез в реальность, приняли Татьяну на процедуру дактилоскопирования [5].
Максим оставил посетительницу в руках экспертов, уже более получаса мечтавших уйти обедать пораньше. А сам помчался к себе в кабинет. Несмотря на то, что под ложечкой у него начало посасывать, он решил сделать ещё хотя бы одно дело. А именно назначить экспертизу по проверке отпечатков пальцев. Но в спешке перепутал материалы и стал набирать постановление по без вести пропавшей. Свою ошибку он заметил только, когда дошел до вопросов специалисту.
Максим был в определенной степени фаталистом, считая, что на все воля Божия. Поэтому он решил оставить постановление как есть и переключиться на материал по Комаровой, а к драке вернуться после обеда. Он прикинул план расследования по этому материалу, радуясь, что рядом нет Михаила Петровича Безгласного, который наверняка предложил бы пару мероприятий. Однако в голову ничего кроме ориентировок на без вести пропавшую не лезло.
Минин печально вздохнул, отметив про себя, что, похоже, ему нужен отпуск. Лучше в Крыму. Где-нибудь на Южном берегу. В Партените. Или еще дальше. Чтобы быть абсолютно беспомощным перед любой проблемой, возникшей дома. Максим закрыл глаза, представив, как он лежит на пляже с книжкой Эрнесто Сабато [6]. Или Набокова.
Тут в дверь снова постучали. Эксперты отработали очень быстро. Иногда чувство голода выступает лучшим мотиватором. На пороге стояла Татьяна Васильевна, у которой осталось еще полчаса обеденного перерыва и несколько важных сообщений.
— Я вот что подумала… — начала она.
— Извините, мне сейчас необходимо уйти, — перебил ее Максим, бросивший недоделанным постановление.
— Я быстро, — безапелляционно заявила Татьяна.
— Хорошо, — отозвался Минин, собирая материалы.
— Я вот о чем вдруг подумала, — повторила она, — я ведь про Лиду ничего не знаю! Вообще ничего, понимаете?
— Что Вы имеете в виду? — без особого энтузиазма уточнил Максим, отпирая сейф.
— Я знаю только ее фамилию, имя и отчество. И эту дикую историю с ее бывшим. И всё! Ну, ещё день рождения — 14 августа. А год рождения уже не знаю, где родилась, не знаю. Родных её никогда не видела, где живут, не знаю! Я тут анализировала…. В общем, может быть, она даже не тот человек, за кого себя выдавала… Может, она в большой беде?
— А как выглядел ее телефон? — спросил Максим, который не слушал Татьяну, опешив напротив открытого сейфа от внезапной догадки.
— Что?
— У телефона Лидии были какие-нибудь приметы, по которому Вы смогли бы его опознать?
— Да, на нем был чехол с гербом СССР. Она вообще была помешана на Союзе…
— Этот? — прервал ее Максим.
Он осторожно, словно стараясь не спугнуть начавшую материализовываться мысль, вытащил из сейфа телефон, найденный Геннадием Петровичем Солдатовым в лесу. Телефон прилежно провалялся с субботы в сейфе у Максима и теперь ловил свою минуту славы, радостно пустив солнечного зайчика по потолку кабинета участковых уполномоченных полиции.
— Он! Точно он! — воскликнула Татьяна, преодолевая желание выхватить этот телефон, единственное, что сейчас связывает ее с подругой, — Откуда он у Вас?
— Его нашли на испытательном полигоне, — ответил Максим, чувствуя необычайное волнение, как всегда, когда ему удавалось ухватить за самый кончик какую-нибудь запутанную интригу.
— В лесу? Что Лида там делала?
— Не знаю, — отрешенно ответил Максим, уже размышляя, какие перспективы открываются перед ним в расследовании обстоятельств исчезновения, — Вы уверены, что это именно ее телефон?
— Конечно. Я сама выбирала этот чехол. Вы его снимите. Под ним счастливый троллейбусный билет. Лида так очаровательно верила в эту чушь!
— Ладно, — кивнул Макс, убедившись в наличии билета, — мне надо пообедать. Как появится какая-нибудь информация, я Вас уведомлю!
— Но…, — начала было Татьяна, удивившись такой разительной перемене в поведении участкового, который вдруг стал брутально-привлекательным…
— Извините, но Вам действительно пора!
С этими словами Макс выставил немного ошеломленную Татьяну за дверь. Татьяна ощутила внезапно нахлынувшее волнение от твердого и одновременно ласкового прикосновения Максима к ее руке, ей хотелось продлить этот момент, но оперуполномоченный уже закрыл дверь и вернул на рабочее место один из своих материалов. Закончив постановление о назначении дактилоскопической экспертизы, он аккуратно упаковал телефон в бумажный конверт и отложил его вместе с постановлением. Планы на обед пришлось скорректировать.
Максим достал тревожный чемодан, где согласно инструкции должны находиться продукты питания в расчете на трое суток. Педантичный во всем, он всегда следил за содержимым своего тревожного чемодана. Эту привычку ему вдолбили в Академии МВД, где чемодан был в виде вещмешка. Бесчисленные «тревоги» выработали в нем уважение к этому предмету полицейского быта в отличие от тех сотрудников полиции, которые не учились в специализированных вузах или, еще хуже, не служили в армии. В свою первую «тревогу», встреченную Максимом в статусе офицера, когда тревожная торба приобрела по устоявшейся традиции вид неудобного на марше чемодана, он с ужасом наблюдал безответственность коллег. Они растерянно закидывали в свои пустующие тревожные чемоданы пакетики с чаем и кубики сахара, стараясь тем самым восполнить запас провизии, поделенную на всех пачку офсетной бумаги, вместо блокнота и ручки, сигареты со спичками вместо парафиновой свечи, наспех сорванную со стены карту и даже молоток вместо перочинного ножа. На их счастье, проверяющий почти всегда во время «тревоги», которые случались регулярно два
