трубке, он ехал по автотрассе. В голосе Робина слышалось напряжение, однако он сообщил, что в первой половине дня будет в Стокгольме, на совещании в Управлении судебной медицины, и сможет уделить ей полчаса ближе к обеду, до отъезда домой, в Линчёпинг. Там ему предстоит работа с «весьма занятной автомобильной аварией» в районе Вестйэдра, недалеко от Вестероса.
Блум вкратце изложила Робину суть своего вопроса, прекрасно осознавая, насколько нежелательны для официальных учреждений контакты с частными конторами. Она разыграла единственную имеющуюся у нее карту. Ди. Блум знала, как трепетно Робин относится к Ди. Не вдаваясь в подробности, она намекнула ему, в чем дело. Здоровяк издал громкий протяжный стон. Наконец, он сказал:
– Думаю, я смогу притащить на встречу и Роклунда.
Неожиданный бонус. Судмедэксперт Роклунд подписывал все три заключения, так же, как Робин проводил все три криминологические экспертизы.
Интересно, они обсуждали эти убийства? Возможно, обнаружили что-то еще? То, чего не заметило НОУ и этот жалкий Конни Ландин.
Несмотря на то, что за это дело Молли Блум взялась неохотно, она не без надежды вошла в мрачноватый конференц-зал, окрашенный ощущением непосредственной близости смерти, в Управлении судебной медицины в самом центре Стокгольма.
И даже десять минут ожидания в одиночестве не смогли приглушить этого чувства.
Наконец, в зал вошла Ангелика Роклунд, одетая в белый медицинский халат. При виде Молли у нее челюсть отпала. Пялясь на Блум, статная дама лет пятидесяти удивленно произнесла:
– Но мне сказали, придет полицейский.
Она села на почтительном расстоянии от Молли и отвела взгляд. Поняв, что разумного ответа на реплику Роклунд ей не подобрать, Блум предпочла просто промолчать. Она уткнулась в свои записи, делая вид, что читает.
Минуты до прихода Робина показались Молли настолько долгими, что она задумалась о значении понятия субъективного времени. Но разве время не замедлилось чисто объективно? Как будто какой-то космический феномен исказил все четвертое измерение.
– Почему вы сидите так далеко друг от друга? – прогремел голос Робина над ними.
Он вошел, расставив руки, словно для горячих объятий.
– Придвигайтесь, мои дорогие.
Его огромное тело как будто излучало гравитацию. Обе женщины невольно подсели ближе. Наконец, троица устроилась поудобнее.
Покачав головой, доцент Ангелика Роклунд произнесла:
– Робин, ты же говорил, что придет полицейский. Что открылась новая перспектива. А у нас тут сидит частный детектив.
Покивав головой, Робин ответил:
– Так же как и тебе, Ангелика, мне бы хотелось, чтобы мир оставался таким, каким он был в моем детстве и в ученические годы. Чтобы всегда было понятно, что хорошо, а что плохо. Но даже в те времена все было не так просто, хотя существовали некие непререкаемые авторитеты. А теперь нас вынуждают думать самостоятельно, разумеется, на основе научных знаний.
– И все-таки в самом сердце Управления судебной медицины сейчас сидит частный детектив. Хотя ты прекрасно знаешь, что значит неразглашение, Робин.
– Ангелика, мы оба были несколько встревожены тем, как полиция отнеслась к этому делу, помнишь? И, кстати, я, в отличие от тебя, отношусь к Полицейскому департаменту.
Роклунд поджала тонкие губы, поморщилась и скрестила руки на груди. А Робин продолжал:
– И тут вдруг появился человек из полиции, который заметил в деле то же, что и мы.
Молли Блум откашлялась, чтобы напомнить о своем присутствии, и сказала:
– Я первая соглашусь, что, будучи консультантом по безопасности, сталкиваешься с самыми необычными работодателями. Приходится заниматься самыми странными делами. Поэтому я, на самом деле, никогда не хотела оказаться в этом мире, ведь я, как бывший сотрудник отдела безопасности, тоже воспитана на нормах старого мира. Но в данном конкретном случае все просто. Женщину-полицейского отстранили от ее непосредственных обязанностей только из-за инвалидности. Она пострадала на службе, с ней ужасно обошлось начальство, и ей нужна помощь извне.
– Только тут уже речь не о нормах правового государства, – возразила Ангелика Роклунд. – Вся разумная иерархия разрушится, если каждый полицейский, считающий, что с ним несправедливо обошлось начальство, побежит к частным детективам. Вы можете быть сколь угодно лояльными. Мы относимся к государственным органам власти, откуда нам знать, какой вирус вы занесете нам в систему.
Блум опешила. Все, что она хотела сказать, просто застряло в горле. Потому что, по сути, Роклунд была права. Но тут в разговор вмешался Робин:
– С другой стороны, вся наша деятельность строится на здравом смысле. На здравых идеях умных и образованных людей. Мы считаем, что АО «Эллинг Секьюрити» работает на иностранное государство? А даже если так, какие такие секреты мы можем раскрыть?
Роклунд медленно покачала головой.
– А есть хотя бы контракт? Чтобы можно было посмотреть, кто заказчик?
– У нас устный договор, – ответила Блум.
– Это не подойдет, – поморщилась Роклунд.
Тяжело вздохнув, Блум сказала:
– Моя личная история слишком длинная, чтобы рассказывать ее сейчас – Робину скоро на поезд – но я думаю, он может поручиться за меня. И за АО «Эллинг Секьюрити».
– Да, – четко ответил Робин и замолчал.
Взгляды Роклунд и Блум пересеклись – два сильных умных взгляда – и что-то произошло.
– Чего вы хотите? – спросила Роклунд.
– Три трупа на побережье, в очень похожих местах, все трое убиты где-то в другом месте в ночь на пятое марта, пятое апреля, пятое мая, потом привезены на пляж, никаких следов, никто из убитых не опознан. Почему?
– Начни ты, Робин, – сказала Роклунд, опустив взгляд.
Откашлявшись, Робин начал:
– У нас нет ничего конкретного. Разные типажи жертв, различные способы убийства, никаких признаков издевательств или побоев, кроме непосредственных причин смерти, никаких следов сексуального насилия, никаких типичных для серийных убийц ритуалов, ни трофеев, ничего такого. Как нет и признаков участия организованной преступности или асоциальных элементов. Но уже одного факта, что следы во всех трех случаях были так тщательно заметены, должно было хватить, чтобы оставить дела в НОУ и объединить их в одно. И это мы еще не начали говорить о датах.
– Ко всем трем местах обнаружения есть автомобильные подъезды? – спросила Блум.
– До определенной степени. Но до самого места трупы тащили. Примерно сто-двести метров.
– Если преступник действовал в одиночку, он, должно быть, очень сильный?
– Мужчина в самом расцвете сил, если хочешь знать мое мнение, – ответил Робин. – Ничто не указывает на то, что убийц было несколько, но доказательств обратному тоже нет. Никаких пригодных следов протекторов. Что касается записей с камер наблюдения за пределами мест обнаружения, это надо запрашивать у полиции. Поблизости камер не было.
– Ничто не указывает на то, где их убили? Их же должны были где-то погрузить в машину?
– Сведения крайне скудные, – произнес Робин неторопливо. –
