Утром она пришла к Фернану и взяла у него адрес Леона.
Оба друга только собрались выйти из дома, как вдруг у двери зазвенел колокольчик. Леон пошел отворить: на пороге стояла Анжель Бернье.
Молодой человек чуть не вскрикнул от изумления и ужаса, увидев, какие страшные перемены произошли в Анжель.
— О, madame Бернье, как вы, должно быть, страдаете!
И, не выдержав, молодой человек залился горькими слезами.
— Да, но это еще не конец: мне предстоит еще много и долго страдать.
— Mademoiselle Эмма-Роза? — вопросительно проговорил Леон.
— Увы! Я о ней ничего не знаю! — с отчаянием ответила Анжель.
— Да, но по крайней мере вы теперь свободны! Теперь мы будем искать вместе!
— Где искать? Мне дали две недели, в течение этих двух недель я должна отыскать дочь и доказать мою невиновность.
Анжель вкратце рассказала историю разбитого окна.
— Нет сомнения, что эти два человека действовали заодно. Это были или мои враги, или же их сообщники.
А пока мы бродим ощупью, в темноте, дочь моя пропала и, возможно, умерла!
И несчастная Анжель, горько рыдая, закрыла лицо руками.
— Умерла! — с пылкостью воскликнул Леон. — О, сударыня, не говорите так! Мои предчувствия никогда меня не обманывали! Ваша дочь жива!… Мы обыщем весь Париж!
— Это слишком долго! А у меня так мало времени, и я так сильно страдаю! Знаете что? У меня явилась мысль выброситься на мостовую и размозжить себе голову о камни.
С этими словами Анжель подошла к окну. Ее лицо выражало такую решимость, глаза блуждали так дико, что Леон бросился к ней, чтобы удержать.
Но как раз в эту минуту Анжель громко вскрикнула и отпрянула назад. Она дрожала и едва держалась на ногах.
— Что случилось? -.разом воскликнули Рене и Леон. — Что с вами?
Вместо ответа Анжель звонким, дрожащим голосом три раза крикнула:
— Моя дочь… Моя дочь!… Моя дочь!…
Молодые люди в испуге переглянулись. У них обоих разом мелькнула одна и та же мысль.
— Боже мой! Это безумие! — тихо проговорил Леон.
— Нет! Нет! Нет! — с силой воскликнула Анжель. — Это не безумие! Говорю вам, я только что видела у окна напротив молоденькую девушку, и эта девушка — Эмма-Роза. Говорю вам, это моя дочь!
И Анжель снова подошла к окну.
— Галлюцинация, — тихо сказал Рене Леону.
Анжель услышала его и на этот раз.
— Нет, не галлюцинация, — возразила она. — Я хорошо видела! И я уверена, что не ошиблась! Моя дочь жива, благодарение Господу! Она находится в доме как раз против этого, только по другой улице. Я в полном уме и не брежу! Сейчас вы увидите доказательство.
И несчастная мать крикнула изо всех сил:
— Эмма-Роза! Эмма-Роза! Ответь мне!
В тот момент, когда раздался материнский голос и робкий зов проник в пространство, занавеска окна, находящегося напротив, приподнялась, и в нем показалась белокурая головка девушки.
Теперь уж никакое сомнение не было возможно.
Радостное восклицание вырвалось у обоих друзей.
— Это она! Она! — воскликнул Леон. — Вы были правы! Господь возвратил вам ее! Идемте же, madame, идемте!
— Жива! Жива! — в восторге повторяла Анжель. — Моя дочь жива! О, как милосерд Господь!
И потоки слез потекли по ее бледному, истомленному лицу. Но как легки и приятны были теперь ее слезы! Леон и Рене повели ее вниз по лестнице.
Как только Анжель оказалась на улице, холодный воздух разом успокоил ее.
— Вот здесь! — сказала она, подняв руку и указывая на окно, в котором два раза показывалась Эмма-Роза.
— Да, — сказал Рене, — но большая часть этих домов выходит на улицу Генего. Значит, мы должны отправиться на улицу Генего.
Пришли на улицу Генего, но как найти тот дом, окна которого выходили на улицу Невер?
Пройдя шагов двадцать пять — тридцать, Рене остановился и сказал:
— Я войду сюда. Или я сильно ошибаюсь, или мы находимся теперь как раз против нашего дома.
Рене вошел в узкий и темный подъезд.
Консьержка немедленно выползла навстречу и самым грубым тоном осведомилась, что ему нужно.
— Навести справку.
— Какую?
— Относительно некоторых жильцов в вашем доме.
— Их имя?
— Не знаю.
— Да что вы, смеетесь надо мной, что ли? Осведомляетесь о людях, а сами и имени их не знаете!
— Я знаю, что несколько дней назад к ним приехала молодая девушка.
— Ничего подобного у нас нет.
— Это на третьем этаже, окнами на улицу Невер…
— На третьем этаже живут два старика, и у них нет детей. Никакой молодой девушки… Даже и прислуги-то нет.
— Значит, я ошибся домом.
Рене пошел назад. Он уже выходил из подъезда, как вдруг у самого входа наткнулся на молоденькую женщину, шедшую опустив голову и очень быстро.
Женщина круто обернулась и готовилась раскрыть рот, чтобы отчитать как следует неловкого юношу, как вдруг вместо готового крика «дурак» у нее вырвалось радостно: «Рене!»
— Софи! — крикнул в то же время Рене.
Сестра Оскара Риго остановилась.
— Откуда вас Бог несет? — с удивлением спросила она.
— Да вот, как видите, из этого дома, где я никак не мог найти то, что мне нужно.
— Что же вы ищете целых пять дней? Ведь уже пять дней прошло, как вы меня не удостаиваете своим посещением.
— У меня были очень важные и серьезные дела, моя дорогая Софи.
Софи посмотрела на Анжель Бернье и Леона, ответила легким кивком на почтительный поклон последнего и сухим тоном проговорила:
— И чудесно! Я оставлю вас предаваться вашим важным занятиям.
Она отправилась дальше.
Вдруг в уме Рене промелькнула внезапная мысль, и он снова окликнул Софи.
— Что вам нужно?
— Не знаете ли вы кого-нибудь на этой улице?
— Я знаю здесь моего брата и в настоящее время сильно о нем беспокоюсь, потому что его со вчерашнего вечера не было дома. То есть его еще не было тогда, когда я сегодня утром посылала к нему Мариетту. Теперь он, может быть, вернулся. Впрочем, я увижу все это, когда навещу мою бедную больную.
— Вашу бедную больную? — повторил Рене, встрепенувшись.
— Да, мой милый.
— Она ваша родственница?
— Нет, нет, это целая история, или, лучше сказать, роман, настоящий роман. Представьте себе, что дело идет об одной молоденькой девушке, которую я и мой брат спасли и взяли к себе.
Анжель и Леон разом вздрогнули.
— Молоденькая девушка? — переспросила дрожащим голосом Анжель, сердце которой, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
— Да, сударыня, прелестный, несчастный ребенок. Ее хотели убить какие-то злодеи.
— Боже мой, Боже мой! — воскликнула Анжель. — О, если бы это была… Если бы я смела надеяться! Сударыня, ради самого Бога, скажите мне, как ее зовут?
Софи Риго бросила на Рене вопросительный взгляд.
— Вы можете ответить этой даме, милая Софи!
— Ваша имя, сударыня?
Анжель хотела ответить, но Рене прервал ее:
— Ваш брат был замешан в дело этой дамы по поводу убийства на Лионской железной дороге.
— Значит, вы madame Бернье? — с удивлением спросила Софи.
— А вы сестра Оскара Риго? — проговорила не менее удивленная Анжель.
— О, сударыня, — с живостью заговорила Софи, крепко пожимая руки Анжель, — благодарите моего брата, благословляйте его! Ведь это он спас вашу дочь!
— Он спас мою дочь!
— Не будь Оскара, ее бы уже не было на свете пять дней назад.
— И она теперь у него?
— Да, сударыня, и туда-то я и наведываюсь — ухаживать за нею.
Леон повторял:
— Я был уверен, уверен, что Эмма-Роза не умерла!
— О, милая, милая, как я счастлива благодаря вам! Как отплачу вам за все то, что вы для меня сделали? Ведите меня как можно скорее к дочери, умоляю вас!
Они отправились вперед.
— Что, она больна? Очень больна? — спрашивала по дороге Анжель.
— Да, больна! Но радость увидеть вас будет для нее лучшим лекарством и ускорит ее выздоровление.
— Услышь вас Господь!
— Вот здесь, — сказала Софи, указывая на один из домов. Анжель пошатнулась. Она не могла стоять на ногах от сильного волнения.
— Будьте мужественны, сударыня! — ободряла ее Софи.
— В горе у меня всегда хватало мужества, — ответила Анжель, — но в радости у меня его нет.
Глава LXV ОСЛЕПЛА!Когда Эмма-Роза проснулась, ей показалось, что вся комната погружена в глубокий мрак.
— Еще день не наступил, — проговорила она. — Попробую уснуть снова. Может быть, это успокоит ужасную головную боль.
И она снова положила на подушку свою головку, всеми силами призывая сон. Но сон не являлся.
Время тянулось мучительно долго, как вдруг забили маленькие часы, стоявшие на камине.
Она прислушалась: часы пробили девять.
— Девять часов! — воскликнула Эмма-Роза и разом села на кровати. — В девять часов, даже в это время года, уже давно должно быть светло.
