Анжела ушла вскоре после четырех часов. В половине пятого в палату заглянул дежурный полицейский и сказал:
— К вам посетители, мсье Лукас. Мадам Хельман и мсье Либелэ. Разрешение врача получено. Я обыскал мсье, медсестра — мадам. — Наконец-то, подумал я. — Мадам Хельман хотелось бы сначала поговорить с вами наедине.
— Пожалуйста, — сказал я.
Тут в дверях появилась Бриллиантовая Хильда — без драгоценностей, небрежно подкрашенная, в дорогом летнем платье из белого шелка. В ее розовых глазках светился нескрываемый страх. Я указал на стул, она подтащила его к кровати и села вплотную ко мне.
— Тут нас могут услышать? Я имею в виду микрофоны и так далее…
— Не знаю, фрау Хельман, — сказал я. — Однако не думаю.
— А если все же?
— Вам придется рискнуть.
— Я буду говорить шепотом.
— Вот этого я бы делать не стал, — сказал я. — Полицейский знает ваше имя. И если микрофоны все-таки имеются…
— В том-то все и дело! — грубо вырвалось у нее.
— Не то, — сказал я.
— Что «не то»?
— Не тот тон. Я этот тон терпеть не могу, фрау Хельман.
— Простите, пожалуйста, господин Лукас.
— Нет тут никаких микрофонов, — сказал я и подумал: «Надеюсь». — Итак, выкладывайте, что вы собирались мне сказать?
Непривычное это было зрелище: Бриллиантовая Хильда — и вдруг одетая и не в кровати.
— Я уже сто раз пыталась поговорить с вами, но…
— Знаю. Что именно вы хотите мне сказать?
— Что это были не мы. Никто из нас не давал такого задания исполнителю. — Она говорила, торопясь и захлебываясь словами. — Что мы все были в совершенном отчаянии, когда узнали о покушении. Верьте мне, господин Лукас! Вы обязательно поверите мне! Я пришла к вам от имени… всех остальных. Я взялась за это, хотя знаю, как унизительна и, главное, как опасна моя миссия. Но вы должны мне поверить: мы не несем ответственности за это покушение на убийство! Мы надеемся, что вы скоро выздоровеете и будете жить долго-долго… Не смейтесь!
— Не могу удержаться, — еле выдавил я. От распиравшего меня смеха у меня даже слезы полились из глаз. — Мне уже ясно, что вы пришли пожелать мне скорейшего выздоровления и долгих лет жизни. Ибо что станется с вами, если со мной опять что-нибудь случится и я умру?
— Вот именно, вот именно! — Ее парик опять слегка съехал набок. Я подумал, что такая богатая женщина могла бы раскошелиться на более подходящий парик. — Мы все так озабочены… Мы в такой тревоге….
— С чего бы это?
— Но ведь мы знаем, что это произошло не по нашей инициативе… Значит, по чьей-то еще…
— По чьей же?
— Вот именно — по чьей? Мы этого не знаем. Что вы думаете по этому поводу?
Я сказал в шутку:
— А может, вам удалось подкупить моего нотариуса Либелэ, и он выдал вам весь материал. Тогда вы могли бы его попросить за особое вознаграждение организовать и это убийство.
— Вы с ума сошли! Нотариуса нельзя подкупить! А если бы даже было можно! То мы оказались бы просто еще в чьих-то руках! Вас бы не было на свете, зато Либелэ… — Она прикусила язык. — Вы шутите, теперь я вижу, а я, глупая гусыня, клюю на ваши шуточки. Нет, господин Лукас, наша версия звучит так: некто, задавшийся целью нас уничтожить, знает, что мы — в ваших руках и что случится, если вы погибнете насильственной смертью. Этот человек и нанял киллера.
— И кто бы это мог быть, по-вашему?
— Клермон и Абель.
— Чепуха! — было моей первой реакцией. Но потом я подумал: а может, и не чепуха? Хильда и ее друзья наверняка не заказывали убить меня. Но кто-то же это сделал. Почему бы не Клермон и Абель, владельцы французского промышленного гиганта, медленно, но верно вытеснявшегося с рынка компанией «Куд»? Мне вспомнилось, как быстро пришел мне на помощь Гастон Тильман после моего признания. Если он… Нет. Нет-нет, Тильман — человек порядочный, подумал я. Но подумал также: «А что это, в сущности, такое — порядочный человек? Вот я — порядочный человек? Видит Бог, уже нет. Итак?»
Итак!
— Вы молчите, — сказала Бриллиантовая Хильда. — Вы задумались. Господин Лукас, мы все находимся в ужасном положении. Что будет, если еще раз попытаются убрать вас и если эта попытка окажется успешной?
— Тогда произойдет то, о чем я вас предупреждал, — грубо ответил я. — И хватит уже копаться в подозрениях и предположениях. Что судьбой предназначено, то и будет. Что еще? Мне ведь покуда нельзя подолгу беседовать с посетителями.
— Вы… Вы нас не выдали? — Это было сказано шепотом.
— Нет.
— Ни во сне, ни в бреду, ни в полуобморочном состоянии?
— Этого я не знаю. Но думается, нет. А то вы бы не сидели здесь, фрау Хельман.
— И никому не передавали информацию — безразлично какую, безразлично кому?
— Не передавал.
— Спасибо. Спасибо вам.
— А, перестаньте.
— Либелэ…
— Что с ним?
— Мне бы хотелось, чтобы он ненадолго зашел в палату. — Она вышла, поговорила с полицейским за дверью, потом вернулась к моей кровати вместе с Шарлем Либелэ. Нотариус, как всегда, был корректен и немногословен. Он вежливо поздоровался со мной и выразил свою радость по поводу того, что я избежал верной гибели. Он сказал:
— Мадам Хельман приехала ко мне сразу после покушения. Я сказал ей, что данные мне указания сводятся к тому, чтобы передать дальше весь материал, который находится у меня на хранении, только после того, как я получу однозначное подтверждение того, что вы, мсье Лукас, действительно умерли насильственной смертью или же от последствий совершенного на вас нападения. То же самое, сказал я, относится и к мадам Дельпьер.
— Все правильно, мэтр, — кивнул я.
Он коротко поклонился.
— Но вы не умерли, — сказал Либелэ. — Долгое время похоже было на то, но вы все же не умерли.
— Хотя был близок к тому, — сказал я.
— Поскольку вы не умерли, я никуда материал не передал. Кстати, во время своего визита ко мне мадам Хельман передала мне для вас триста тысяч новых франков, которые я положил в тот же сейф в банке.
— Мы хотели побыстрее дать вам понять — то есть, не вам, а мэтру Либелэ — что мы не виноваты в том, что с вами произошло, — сказала Бриллиантовая Хильда умоляющим голосом.
— Большое спасибо за деньги, — сказал я. — Отныне с наступлением очередного срока обусловленную сумму прошу вручать мсье Либелэ. Не знаю, сколько мне еще придется здесь лежать. Расписок в получении, разумеется, не будет. Но мсье Либелэ немедленно даст мне знать, если вы не внесете очередную сумму до последнего дня текущего месяца.
— Я плачу точно в срок! Точно в срок! — взвизгнула Хильда.
— С этим все в порядке, мсье Лукас, — спокойно подтвердил нотариус.
— И вот еще что, — сказал я. — Хорошо, что вы оба здесь, так что мне не придется передавать вам это через мсье Либелэ, фрау Хельман. Я тут кое-что придумал.
— Что? — испуганно спросила Бриллиантовая Хильда.
И я сообщил им, что именно я придумал.
— Говорят, у тебя тут был визит, — сказала Анжела, входя. Было семь часов вечера. По пути она еще сделала кое-какие покупки. И теперь стояла возле моей кровати, только что причесанная и такая красивая, такая красивая, но все еще очень встревоженная.
— Да, здесь были фрау Хельман и нотариус Либелэ.
— Кто этот Либелэ?
— Это человек, которого мне рекомендовал мой адвокат Фонтана. Абсолютно надежен. Фрау Хельман обратилась к нему, после того как в меня стреляли, чтобы заверить его, что за этим выстрелом стоят не ее друзья и не она сама.
— И ты ей веришь?
— Да, — твердо ответил я.
— Почему?
— Ведь я все-таки разузнал кое-что о ней и ее друзьях, так? И что я знаю людей, которые хотели мне продать правду за большие деньги, тоже верно. Бриллиантовая Хильда тоже это знает. Все это я изложил письменно еще до покушения и оставил нотариусу Либелэ на хранение. Мы вместе с ним положили это в сейф одного из банков. Я доверил этот материал нотариусу, а не полиции. Ему поручено опубликовать его, если со мной что-нибудь случится. Так я надеялся обезопасить наши жизни, понимаешь?
— И как ошибся!
— Это была злосчастная случайность, недоразумение, нервный срыв. Больше не повторится, поверь, Анжела.
— Почему ты так уверен?
— Потому что кое-что придумал за эти дни и сегодня сообщил об этом Бриллиантовой Хильде и нотариусу.
— Что же ты придумал?
— Я напишу историю своей жизни. Нашу с тобой историю, если угодно. Историю того, что со мной приключилось, и того, что стало мне известно. Опишу все, как есть, без утайки. Это я и сказал сегодня Бриллиантовой Хильде. Врачи говорят, что мне еще несколько месяцев придется провести в больнице. Ну вот, за это время я и напишу эту историю — я прилично владею стенографией, в том числе и по-французски. Каждый вечер секретарша Либелэ будет забирать и перепечатывать то, что я написал за день. Машинописная рукопись будет тоже положена в тот же сейф. У Либелэ имеется второй ключ. Я буду работать очень сосредоточенно и быстро. Теперь Бриллиантовая Хильда знает, что эта история будет опубликована со всеми подробностями, если со мной или с тобой что-то случится. Я подумал о нас обоих. Здешние врачи знают, что то, что я здесь напишу, попадет к Либелэ. Следовательно, у меня есть свидетели. Мы хотим жить в мире и покое, как свободные люди, не боящиеся за свой завтрашний день. Бриллиантовая Хильда наверняка распространит известие о моем писательстве. Нет-нет, когда я зафиксирую на бумаге свою историю, мы оба будем в безопасности.
