— Бен Фуллер.
— Второго нет?
— Ну… меня еще прозвали Лаки. — Лаки — в смысле Счастливчик?
— Да, сэр. Лаки — в смысле Счастливчик.
Перевод с английского Натальи Рейн
Он проснулся сразу и резко — от холода. Но прошло еще какое-то время, прежде чем увидел и сообразил, что происходит. В открытую дверь товарного вагона хлестали струи воды. Дождь зарядил еще прошлой ночью и не выказывал ни малейшего намерения уняться. Посередине, по полу, растекалась лужа. Вода незаметно подобралась к нему, намочила одежду и разбудила. И он начал отползать от нее, сонно моргая. Затем поднялся на ноги, огляделся, и из груди его вырвался жалобный стон. За дверью, куда ни глянь, не было видно ничего, кроме коричневого кипящего водоворота воды, затопляющего деревья, кусты, даже дома, которые могли находиться за ними.
Поток двигался к мосту, справа от него. Волны лизали подножку вагона вот откуда взялась эта быстро заливающая пол лужа.
Расширив глаза, он точно завороженный взирал на эту открывшуюся картину. А потом заметил шпалы, сваленные у насыпи рядом с вагоном. Поток с легкостью подхватывал их одну за другой, точно слон бревна, и увлекал за собой, вертя и вращая на ходу. Шпалы врезались в стенку вагона, прямо под его ногами, затем отскакивали и плыли дальше, к мосту. Он проводил взглядом несколько, затем повернулся к двери спиной. Поднял руки и коснулся крыши вагона. Его так и подмывало забраться на крышу. Но он знал, что не получится, — никакой опоры под ногами.
Когда мимо проплыла очередная шпала, он наклонился, ухватил ее и кое-как втянул в вагон. Поставил поперек двери: один конец шпалы упирался в пол, другой — в косяк. И, подтягиваясь, полез по ней. Ему удалось ухватиться за железную скобу на крыше вагона. Он еще раз подтянулся и через несколько секунд вполз на крышу. Полежал, отдышался немного, потом встал во весь рост.
Кругом, насколько хватало глаз, одна вода. Поток бурлил и ширился, и слышно было, как под натиском воды гудят опоры моста. Примерно в четверти мили он разглядел разгрузочную платформу, за ней начиналась станция. Локомотива видно не было, — очевидно, он увез состав с пустыми вагонами на боковой путь и остался там. За станцией, на холме, виднелся поселок. Он разглядел, как там двигаются грузовики. Наверняка спасатели эвакуируют целые семьи. "Интересно, — вяло подумал он, — хватит ли мне места в одном из таких грузовиков". Минут десять, если не больше, он перескакивал с крыш товарных вагонов на пассажирские, затем снова на товарняки, пока наконец не добрался до разгрузочной платформы. Соскочил и побежал, размахивая руками, но спасатели уже уехали.
Он стоял и тупо разглядывал здание станции. Прочитал название: "Хильдаго, Калифорния". На время удалось укрыться от дождя, но облегчение было недолгим. Вода быстро прибывала и вскоре платформа оказалась затопленной. Пришлось отступить. Он увидел перед собой тропинку — та вела по насыпи вверх. Но и по этой тропинке тоже струилась вода, а ближе к мосту ручейки сливались, превращаясь в бурный поток. Однако между тем местом, где он находился, и поселком все же виднелся какой-то просвет, участки еще не до конца размытой почвы. Но чтобы добраться до домов, следовало войти в воду. А уж она точно достает до пояса. Секунду-другую он мрачно взирал на эту картину, затем присел на корточки, набрал в грудь побольше воздуха и спрыгнул с платформы.
Он выбрался на бетонку промокшим до нитки. Джинсы, сползающие с бедер, казалось, весили тонну. И затрусил по дороге, подгоняемый дующим в спину ветром. Он не знал, куда идет. Но одно знал наверняка: ему следует срочно найти какое-нибудь укрытие. Только кто приютит его?.. Вряд ли такие найдутся. Ибо горький опыт девятнадцатилетнего бродяги подсказывал: такие гости, как он, редко бывают желанны. Пусть даже они насквозь промокли под дождем.
Он прошел мимо припаркованной у обочины машины — в ней никого не было. Прошел мимо нескольких домов, возле которых видел грузовики. В домах, по всей вероятности, ни души. К тому же находятся они ниже уровня дороги и окружены озерцами желтоватой воды, испещренной рябью от продолжавшего хлестать ливня. Он хотел перебраться с проезжей части на тротуар. Но придорожные канавки превратились в бурные реки, и пришлось остаться посреди дороги. Кое-как он доковылял до автозаправочной станции, но и там никого не было видно, а колонки с бензином дюймов на шесть ушли под воду. Рядом с заправкой находился магазин — небольшая продуктовая лавчонка. Он двинулся к ней по колено в воде. Сила потока была такова, что еле удавалось удержаться на ногах, и он с трудом преодолел последние несколько ярдов, отделявшие его от цели. Наконец, выбравшись на тротуар, бросился к двери, ухватился за ручку и дернул изо всей силы.
Дверь была заперта. Он стоял, прижавшись лицом к стеклу, и вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье. Стоял, и бешено барабанил кулаками в дверь, и тряс ее. Внутри настенные часы — они показывали без десяти три. Но никто не ответил на стук, кроме дождя. Тогда, пнув напоследок дверь носком ботинка, он отошел — и буквально через секунду увидел: вот оно, убежище! То был недостроенный дом. И он, точно птица, влетел на крыльцо под навесом. Немного постоял, сердито взирая на дождь и пытаясь как-то отжать джинсы, с которых лило, затем прошел внутрь. Пол уже настлан, но отделка стен не закончена, и в помещении витал запах сырой штукатурки. В углу были свалены доски, рулоны просмоленной бумаги, стояли козлы для пилки дерева. Но окон и дверей еще не было, и ему показалось, что в доме куда холодней, чем на улице.
Он стоял, весь дрожа, в мокрых джинсах и ботинках, затем принялся стаскивать куртку. Но как только холод коснулся влажной кожи, тут же надел ее снова. Прикосновение липкой и мокрой ткани заставило его заскрипеть зубами от отвращения, и он снова снял куртку. Потом скинул ботинки и снял джинсы. Ни носков, ни нижнего белья на нем не было. Он остался лишь в старых рваных трусах. Развесил джинсы на козлах для просушки и, сотрясаемый дрожью, улегся на просмоленную бумагу. Вскоре дрожь немного унялась и возвратилась способность мыслить. И одной-единственной мыслью было: как же согреться? Он мечтал развести огонь и стал озираться в поисках подходящего топлива.
Слева находился камин. Скреплявший камни известковый раствор еще не просох. Но ничего, горящая просмоленная бумага высушит его. И доски тоже можно просушить и заставить гореть, но только сперва надо наделать из них щепок помельче, чтоб влезли в камин. Он заметил стоявший у стены ящик с плотницким инструментом и, морщась от боли — в голые ступни вонзались кусочки засохшей штукатурки, — пошел взглянуть, что там есть.
Главным инструментом в ящике оказалась пила. Он схватил две доски, торопливо уложил их на козлы и распилил пополам. Потом еще раз пополам и еще. Немного согрелся от работы и почувствовал себя лучше. Приготовил охапку дров. Взял два кирпича. Поставил в камин и принялся разводить огонь. Сперва мелко порвал бумагу, разложил ее на кирпичах. Затем нашел плотницкий нож и настругал мелкой щепы. Положил на бумагу так, чтоб более крупные щепки находились сверху. Но, взяв куртку и выудив из кармана коробок спичек, увидел, что серные головки размокли и превратились в вонючую кашицу.
Он тихо застонал от отчаяния, потом чертыхнулся и стукнул кулаком о стену. А затем кинулся обшаривать дом в поисках спичек, заглядывая в каждый мыслимый и немыслимый уголок. Его снова начала сотрясать мелкая противная дрожь. Поиски оказались бесполезны. И он подошел к входной двери и яростно пригрозил кулаком дождю.
И тут вдруг на дороге мелькнули огоньки. Машина медленно ползла под дождем с включенными фарами. Небольшой седан, он уже проехал мимо него. "Интересно, — с горечью подумал он, — что вообразил себе этот водитель? Неужто он надеется прорваться через эти озера и реки воды? Ведь у станции наверняка застрянет". Очевидно, водитель тоже заметил образовавшееся у станции море разливанное, потому как, едва миновав продуктовую лавку, машина остановилась. Затем, точно в замедленной съемке, заскользила вперед. Она плыла прямо навстречу потоку. Потом остановилась снова, и тут же выключились задние габаритные огни. "Наверное, — подумал он, — внутрь попала вода и произошло короткое замыкание. Да, видно, эта машина, как и другие, застряла тут надолго".
Он не сводил с нее глаз, размышляя над тем, есть ли у парня в седане спички, и туг дверца отворилась. Левая дверца, та, что ближе к проезжей части. Затем показалась нога. Не мужская, женская. Из машины вышла девушка, небольшого росточка, в дождевике. Захлопнув за собой дверцу, она, похоже, собиралась подняться на тротуар. Обошла машину сзади, приблизилась к канаве у обочины. Он открыл рот и заорал, пытаясь предупредить ее, но было уже поздно. Вода сбила девушку с ног, она упала. Забарахталась, хотела встать, но поток гнал ее под колеса машины.
