– Это моя цена. Не нравится – не нужно. Ес ли у вас речь идет о больших деньгах, – заплатишь, – спокойно ответил Кий.
Я покачала головой:
– Я не согласна. Ты же сам только что сказал, что не знаешь эту женщину. Значит, сказать о ней точно ты ничего не сможешь.
Кий насупился. Он уже забыл, что не узнал лицо на фотографии.
– А может, я просто очень осторожен, – проворчал он.
– А может, просто пытаешься меня надуть, – подхватила я. – Слушай, Кий, мне и так пришлось сегодня здорово раскошелиться. Я могу тебе заплатить сотню прямо сейчас, не советуясь с клиентом. На большее мне нужно спрашивать разрешения. Сомневаюсь, что он захочет выложить полкуска человеку, который даже не знает Мойру. Так что или сто, или вообще ничего. Ты подумай, что тебе предпочесть.
Кий откинулся на спинку и засмеялся.
– Скажи-ка, леди, а визитная карточка у тебя есть?
Я кивнула – несколько озадаченно, – достала визитку и протянула ему.
Он поизучал ее и сунул в карман.
– А ты крепкий орешек, Кейт Брэнниган, – одобрительно сказал Кий. – Ладно, в конце концов мало ли когда понадобится частный сыщик… Давай свою сотню.
Я достала пять банкнот по двадцать фунтов и выложила на стол, но не убрала руку с денег.
– Адрес Мойры, – потребовала я.
– Она ушла с улиц полгода назад и отправилась прямиком в «Чайку». Это чистка.
– Что? Чистка? – На секунду я представила себе Мойру, работающую в химчистке.
– Ну, место, где тебя прочищают как следует. Очищают от наркоты. Короче, лечебница для наркоманов. – Кий усмехнулся.
Это уже было больше похоже на правду.
– И где находится эта «Чайка»?
– За фотомузеем. Не помню, как называется улица, но это третий или четвертый поворот налево, если ехать в гору. Там два корпуса с террасами.
Я поднялась:
– Спасибо тебе, Кий.
– Да не за что. А как найдешь Мойру, скажи ей, что она Кию должна четыре сотни за ценные сведения.
Перед Национальным музеем кинематографии и телевидения была удобная платная парковка. Я оставила там машину и зашла в музей. В качестве приятного сюрприза в телефонной будке в холле обнаружился справочник, в котором я нашла клинику «Чайка». Я переписала адрес и телефон клиники, взглянула на часы и решила, что вполне заслуживаю чашечку кофе. Я поднялась наверх, в бар, села за столик у окна и стала смотреть на улицу. Тем временем из-за облаков выглянуло солнце; в его лучах серые викторианские здания смотрелись куда менее мрачно и даже, пожалуй, романтично.
Когда-то Брэдфорд был крупным, богатым промышленным центром – здесь выделывали шерсть и этим жили, но сейчас город, как и многие другие, превратился в туристский центр, рассчитанный на посетителей, и походил, опять же как и многие другие города, на кусок большого тематического парка. Соседний Йоркшир давно уже стал «страной сестер Бронте», а Брэдфорд старался не отстать: половина здешних кафе и закусочных были названы в честь Бронте. Но, конечно, по-настоящему облик города определяла азиатская община – арабы перестроили прежние трущобы в процветающие торговые и промышленные районы. Я проезжала по этим местам несколько раз за последние полмесяца, следуя за Смартом.
В конце концов я оторвалась от окна и раскрыла записную книжку с адресом клиники «Чайка». Я взглянула на карту. Кий не соврал – «Чайка» находилась на третьей улице налево от музея, если ехать вверх по холму, где стоит театр «Альгамбра». Я допила кофе и встала.
Спустя пять минут я стояла перед двухэтажным строением, состоящим из двух соединенных корпусов с террасами. Большая вывеска гласила: «КЛИНИКА «ЧАЙКА». Я колебалась, не зная, как следует себя вести. Одно было ясно – если я назову себя и прямо объясню, что мне нужно, я, скорее всего, ничего не добьюсь. У меня есть печальный опыт общения с благотворительными организациями.
Решение пришло в голову само собой: побольше вранья, вот и все! Наговорить им столько неправды, чтобы обеспечить себе теплое местечко в адском пламени, которое, если верить учительнице из воскресной школы, гарантировано всем лжецам.
Я повернула ручку и вошла. В просторном холле с белыми стенами и серыми коврами я увидела табличку со стрелкой влево и надписью: «Просьба посетителям зарегистрироваться у администратора». В виде исключения я сделала так, как меня просили, и направилась налево. Коридор привел меня в маленький чистый кабинет; над широким столом нависала огненно-рыжая голова, обладательницу которой целиком скрывала наваленная перед ней гора бумаг. Я искренне посочувствовала: сама я ненавижу бумажную возню до дрожи и стараюсь держаться от всяких документов на почтительном расстоянии, пока наша Шелли не выкладывает мне под нос внушительную стопку. Тогда она просто не дает мне выйти из кабинета, попутно объясняя, что именно мне грозит, если я не просмотрю все бумажки до одной. То же и дома – раз в месяц мне удается заставить себя сесть за стол и просмотреть счета, но это только потому, что знаю – иначе ко мне на порог явится когорта судебных приставов.
Едва за мной закрылась дверь, администраторша – бледная веснушчатая девица – подняла на меня глаза.
– Добрый день. Я могу вам помочь? – устало спросила она.
– Я очень надеюсь, что можете, – ответила я, улыбаясь самой радужной улыбкой, на какую только способна. – Скажите, пожалуйста, не нужны ли вам сейчас волонтеры?
Усталость и безразличие мгновенно сошли с ее лица. Она просияла улыбкой самого неподдельного счастья:
– Ох, ну просто бальзам на мое сердце! – воскликнула девица. – С утра не слышала ничего приятнее! Садитесь же, устраивайтесь поудобнее! – Она махнула рукой на два вытертых кресла для посетителей. Я села в то, которое казалось слегка устойчивее, и администраторша представилась:-Меня зовут Джуд, я постоянная сотрудница клиники. Нас тут всего трое – остальные работают за почасовую оплату. Если бы вы знали, как сильно нам сейчас нужны добровольные помощники! – Администраторша вынула из ящика анкету. – Не возражаете, если мы прямо сейчас выполним все формальности? Вы извините, что я так сразу начинаю, просто мы можем сэкономить время, если запишем ваши данные сейчас, пока разговариваем.
– Ну что вы, конечно. Меня зовут Кейт Баркли, – сказала я, зная, что Ричард не обиделся бы на меня за то, что я присвоила его имя. Уж он-то понимает: я никогда не возьму его навсегда.
– Где вы живете, Кейт? – спросила Джуд, быстро заполняя бумагу.
– На Лидс-роуд. – Я назвала первый попавшийся номер дома: Лидс-роуд – улица очень длинная, так что Джуд вряд ли помнит все стоящие на ней здания.
Дальше пошли обычные вопросы, на которые я отвечала быстро, почти не задумываясь: я жила за границей, работала учительницей в школе, а недавно мы с моим женихом переехали в Брэдфорд, в городской благотворительной службе я услышала о клинике «Чайка» и вот пришла предложить свои услуги. Джуд кивала, занося мои ответы в анкету.
– У вас есть опыт подобной работы? – спросила она под конец.
– Да, есть, потому и пришла именно сюда. Последние три года мы жили в Антверпене, и там я как раз помогала в благотворительном реабилитационном центре для бывших наркоманов.
– Понятно, – кивнула Джуд. – А я и не знала, что в Антверпене есть такой центр.
Ну, разумеется, она не знала! Про Антверпен я соврала не просто так: я давно заметила, что ни один англичанин почему-то ни разу не был в Антверпене. Не знаю уж почему, но это так: хотя Антверпен, по-моему, один из самых прелестных и уютных городов Европы. Билл оттуда родом. Там живут его родители и целая армия теток и двоюродных братьев. Билл регулярно ездит к ним в гости; пару раз мы ездили вместе, и я влюбилась в этот городок с первого взгляда. А теперь я каждый раз называю Антверпен, если нужно выдать о себе какую-нибудь легенду. И никто меня ни о чем больше не спрашивает.
Вот и Джуд вполне удовлетворилась моим ответом, заполнила последний пункт анкеты и встала.
– Давайте я вам сразу покажу, как у нас все устроено, – сказала она. – Завтра у нас будет еженедельное совещание, на которое я вам предлагаю сходить. Послушаете, решите, подходит ли вам наша клиника… Ну и мы решим, подходите ли вы нам, – добавила она, открывая дверь.
Тут я, признаться, дрогнула – очень уж не хотелось идти на это собрание. Ненавижу производственные совещания, на которых часами пережевывают одно и то же. Решения нужно принимать логически, взвесив все «за» и «против» Всякие теории насчет того, что при общем обсуждении быстрее рождаются решения и в принятии решения участвует каждый член коллектива, – все это, по большому счету, ерунда. На самом деле после таких совещаний каждый чувствует, что его обошли вниманием, а то и просто обдурили. Ну и понятно, что совещания в клинике «Чайка» вряд ли как-то отличаются от остальных.
Джуд я, конечно, не стала посвящать в свои сомнения, а, наоборот, с реверансами поблагодарила.
