— Дорогой, конечно же я поеду.
Пробыв неделю в Дип-Энде, мисс Силвер убедилась, что ее первое впечатление об этом семействе абсолютно верно. Ей пришлось вернуться к своему занятию, давно оставшемуся в прошлом, и она с легкостью это совершила. Каким образом ей удалось заставить Дженнифер, Мориса и Бенджи покориться ей, понять было невозможно. Просто одни люди умеют управляться с детьми, другие нет. Существуют качества, которые вызывают уважение. Если они у тебя есть, тебя уважают. Мисс Силвер всегда пользовалась авторитетом у своих питомцев. В свою очередь, она уважала в детях их личность, их права, ценила их доверие. Это всегда чувствуется и вызывает ответную симпатию.
Это не означает, что чада Крэддоков за два дня превратились в послушных ангелочков. Дженнифер по-прежнему держалась стороной, проявляя отдельные вспышки интереса. Мисс Силвер продолжала вести наблюдение. Оказалось, что Морис, простодушный крепыш, обожал поезда. Мисс Силвер покорила его сердце тем, что заранее прихватила для него книгу, на обложке которой красовался огромный красно-синий паровоз, а внутри было полно картинок — поезда, пароходы, с названиями и номерами — и невероятное количество информации о железных дорогах. Маргарет Морей, имевшая сына того же возраста, сказала, что ни один мальчишка в возрасте от четырех до восьми лет не устоит перед этой книгой. Девочкам будет скучно, но мальчики проглотят и попросят добавки. Сколько миль от Лондона до Эдинбурга, сколько от Эдинбурга до Глазго, история «Летучего голландца» и «Король Шотландии», бесчисленные сведения о привидениях, о топливе, о спуске на воду — это было как самое вкусное лакомство.
Миссис Чарлз Морей оказалась права. Раз взглянув на красно-синий паровоз, Морис уже не мог оторваться от книги. Он даже во сне бормотал названия любимых паровозов. За обедом он изводил всю семью техническими деталями, что было особенно досадно мистеру Крэддоку, который мнил себя кладезем знаний и не желал выслушивать лекции семилетнего мальчишки. Брови Зевса сходились на переносице, комнату наполняло тяжелое недовольство. Когда миссис Крэддок робко пыталась сменить тему, от волнения у нее дрожали руки. Как-то даже выронила чайник, обожгла руку и залила стол, но и среди возникшей легкой паники было слышно, как Морис перечисляет станции между Лондоном и Бристолем, а Бенджи, щебеча, его перебивает, говоря, что половину названий тот переврал.
Эти перепалки были утомительны, но зато оба мальчика милостиво согласились, чтобы им постригли ногти, и стали мыть руки перед едой, что раньше у них считалось девчачьим делом. Мисс Силвер позабавило это выражение, оно явно не принадлежало мистеру Крэддоку. Ее просветила миссис Крэддок. Оказалось, в Дип-Энде они живут меньше двух лет, мистер Крэддок — чуть дольше, он подготавливал дом для них и для своей Колонии.
— Раньше мы жили в симпатичном местечке под названием Вишмир, вернее, жила я с детьми. Мой муж часто бывал в разъездах. Он был художник. В Вишмире было несколько художников. Он погиб в авиакатастрофе. Детям пришлось ходить в деревенскую школу. Сама их учить я не могла, а денег не было, но потом умер мой кузен Фрэнсис Кроул и оставил мне немалую сумму. Признаться, я и не ожидала подобного великодушия, мы с ним и виделись-то всего два раза. Он приезжал на похороны мужа и все тогда оплатил. А потом еще раз приехал через год, сказал, что у меня нет ни капли здравого смысла, что дети бегают беспризорниками и что он переписал завещание и оставляет мне много денег. А после я вышла замуж за мистера Крэддока.
Мисс Силвер тут вспомнились слова Дженнифер: «Он не хочет, чтобы она умерла. Из-за денег». Оставалось надеяться, что у кузена Фрэнсиса хватило здравого смысла сделать эти деньги недоступными для всяких ловкачей. Вслух она сказала:
— Значит, мистер Крэддок — отчим вашим детям?
— О да! Просто замечательно, что они попали в руки такого человека. Он приехал в Вишмир в отпуск, уже после того как умер кузен Фрэнсис. И всех сразил наповал. Обе мисс Тремлет тоже там жили, знаете ли. Они его боготворили. Дженнифер тоже. — Она помолчала, глубоко вздохнула и добавила. — А потом…
— У детей свои причуды.
Эмилия Крэддок снова вздохнула.
— Да, не правда ли? Но он был так к ним добр, столько проявлял участия. Давал Дженнифер уроки декламации. Он сказал, у нее талант — но я бы не хотела, чтобы она пошла на сцену. — Она еще несколько раз тяжело вздохнула. — Что ж, никогда не знаешь, как все обернется, правда?
Они сидели в большой обветшавшей комнате на первом этаже, служившей детям для уроков и игр. Миссис Крэддок, как всегда, что-то латала, мисс Силвер перематывала голубую шерсть для детской кофточки. Дороти, жена шурина ее племянницы Этель Бэркетт, ждала третьего ребенка. Первенца судьба подарила им лишь через двенадцать лет, а теперь вот вся семья снова пребывала в радостном ожидании. Надеялись, что будет мальчик, потому и голубая шерсть.
Мисс Силвер с сочувствием посмотрела на Эмилию, склонившуюся над залатанными шортами, и сказала:
— Иногда все выходит гораздо удачней, чем ждешь. Мальчики у вас сильные и здоровые, а Дженнифер очень умная девочка.
— Вся в отца. У него был артистический темперамент. У нее тоже. — Она это сказала будто о какой-то болезни.
Мисс Силвер молча мотала шерсть. Потом осторожно заметила:
— Вы никогда не подумывали отдать ее в школу?
Миссис Крэддок испуганно вскинула глаза.
— О… да… я думала…
— Ей полезно иметь подруг своего возраста. Она так ранима, так вспыльчива. Ей необходимо общение с другими.
Миссис Крэддок покачана головой.
— Мистер Крэддок не разрешит. Он скептически относится к интернатам, к тому же это дорого. Видите ли, нам пришлось купить этот дом. Потом была масса переделок. Много денег ушло на переделку конюшни под жилье для Тремлетов. И еще на сторожку и два новых коттеджа. Конечно, это замечательно, у мистера Крэддока столь возвышенные идеи. Каюсь, я их не понимаю. Он говорит, я натура слишком приземленная, но когда столько домашних дел… а я с ними не очень-то справляюсь, и не остается времени для чего-то другого, правда? Но я, конечно, понимаю, что мне очень повезло, что он на мне женился. Все в Вишмире так считали, и для детей это великое благо.
В тот же вечер мисс Силвер написала письмо.
Дорогая Маргарет, Это очень интересный, старинный дом. Так жаль, что его разбомбили, но то крыло, где расположились Крэддоки, вполне комфортабельно. Дети несколько отбились от рук, но думаю, это дело поправимое. Вы были правы — книжка о поездах имеет большой успех у мальчиков. Мистер и миссис Крэддок бесконечно добры. Мистер Крэддок очень интересный человек и очень красивый. Насколько я поняла, он чрезвычайно занят какой-то важной работой. Жена его, к сожалению, слаба здоровьем, и я рада, что могу облегчить ей бремя хлопот. Надеюсь, что у вас все в порядке.
С любовью преданная вам
Мод Силвер.
P.S. Прошу вас, сообщите, можете ли вы достать шерсть, о которой я говорила.
Она наклеила марку и положила конверт на столик в холле. Почтальон приходил раз в день, он забирал письма из двух почтовых ящиков: один на воротах дома, который он, к возмущению мистера Крэддока, по-прежнему называя Дип-хаусом, а другой возле коттеджей, где дорога начинала идти на подъем. Колония получала много корреспонденции, Дип-Энд — практически никакой. Сестры Тремлет получали письма, журналы и газеты со всего света и в ответ рассылали стопы конвертов. Почта Миранды была не менее обширной, но в основном это была переписка, так сказать, домашняя. Почтальон, респектабельный мужчина по имени Хок, относился к ней с неодобрением. «У женщины должны быть и имя, и фамилия, как у всех граждан. И еще ей полагается называть себя мисс или миссис. А писать на конверте только имя — неприлично! Миранда, извольте видеть! Это все равно что выйти на улицу без одежды. А где фамилия? У всех у нас есть фамилия. Почему она ею не пользуется?» Вопросы были чисто риторические, но все понимали его недоумение. Он часто это повторял, пока в силу обстоятельств эта тема не утратила свой интерес.
Мисс Силвер могла не оставлять письмо на столике, а пойти к воротам и бросить его в почтовый ящик. Или, если бы захотела прогуляться, могла дойти до конца Дип-Энда и сунуть письмо, адресованное миссис Чарлз Морей, в щель красного ящика, висящего на коттедже старого мистера Мастерса. В любую погоду, будь то дождь или солнце, снег или град, мистер Мастерc в десять часов утра выходил на веранду, чтобы переброситься парой слов с мистером Хоком, завершившим обход ящиков, зная, как приятны почтальону их нехитрые беседы. Чаще всего это было простое «доброе утро, почтальон», краткая сводка о состоянии его ревматизма и в ответ — пара слов про деда мистера Хока, которому скоро стукнет сто лет, в то время как самому мистеру Мастерсу только девяносто пять, и не пытайтесь прибавить пару лет, потому что всем известен его возраст, а его невестка, которую все еще называют молодой миссис Мастерc, хоть ей перевалило за пятьдесят, сразу поставит вас на место. Она в основном молчит, но в делах вроде того, сколько тебе лет и сколько раз ты получал призы за лучшие в Дипинге кабачки, она может драть глотку сколько угодно. Кремень, а не баба, так считал старик Мастерc. Но в остальном она женщина весьма деловая, и за ним присматривает, и коттедж как новенький, дак еще ухитряется по три часа в день работать в Дип-хаусе, который ни она, ни кто другой в Дип-Энде или Дипинге никак не привыкнут величать «Гармонией».
