– Один хрен. Что еще тебе о нем известно?
– А чего это ты так разволновался? Я в отличие от Стрельникова личность не государственная, военных тайн не храню, так что, даже если Михаил окажется агентом ЦРУ, я ничем не рискую!
– Во всяком случае, ты рискуешь не тем, чем он, – согласился Захар. – И что теперь будет? С этим дурацким саммитом… или форумом, если история с его женой просочится в прессу?
– Это – не наша проблема. Где вообще мой десерт, а?
* * *
Регина впервые попала к Михаилу домой, и ее удивило то, что она увидела. Ей казалось, ее новый любовник должен придерживаться минималистского стиля, однако квартира выглядела так, словно в ней обитал посол какой-нибудь европейской страны, причем лет эдак сто с полтиной назад. Здание сталинской постройки, четыре просторные комнаты, обставленные тяжелой мебелью из натуральных пород дерева в стиле неоклассицизма, огромная кухня – отличная хата, даже на ее придирчивый взгляд. Однако все, что находилось внутри, мало соответствовало образу Михаила Крымова, который она нарисовала в своем воображении после нескольких встреч.
– Квартира не моя, – словно в ответ на ее размышления сказал Михаил, когда Регина подошла к большому портрету в кабинете, сделанному масляными красками. Помимо портрета, в помещении располагались дубовый стол, покрытый зеленым сукном (боже, как пафосно!), пара стульев и диванчик из того же гарнитура, а три стены занимали раздвижные шкафы и полки с книгами. – Вернее, теперь она моя… по завещанию.
– Она ведь ему принадлежала, да? – уточнила Регина, указывая на портрет мужчины с красивой седой бородой, одетого в строгий темно-зеленый костюм. – Твой отец?
– Можно и так сказать. На самом деле, это – мой учитель, Сергей Антонович Безбородко.
– Случайно, не из тех Безбородко…
– Из тех, из тех. Потомок светлейшего князя Александра Андреевича[2].
– Так он твой родственник?
– Нет. Сергей Антонович опекал меня после гибели моих родителей. Взял к себе, ведь мне тогда семнадцать лет было…
– Прости, я не знала о твоих родителях! – всполошилась Регина.
– Разумеется, – пожал плечами Михаил. – Как ты могла знать, ведь я не рассказывал!
– Авария? – предположила она.
– Я говорил тебе, что мать с отцом работали в нефтяной сфере – отсюда и наши путешествия то в Сирию, то в Ливию и так далее. Но их страстью был альпинизм: ты не представляешь, как оба любили горы! Кстати, они ведь и познакомились во время одного из восхождений… Каждый отпуск мы обязательно проводили в горах. Там они и погибли во время схода снежной лавины. С тех пор я в горы – ни ногой.
– Ужасная смерть! – пробормотала Регина, представив себе, какой ужас, должно быть, испытали люди, обреченные на гибель, перед тем, как их поглотила вечная тьма.
– А я думаю, хорошая, – возразил Михаил. – Во всяком случае, для моих родителей, ведь они навсегда остались там – тела не нашли. Остались в местах, которые так любили! А Сергей Антонович дружил с отцом. Он занимался совсем другим делом – работал переводчиком в МИДе, потом преподавал в университете, знал восемнадцать языков и еще кучу всего, что просто не уместится в голове обычного человека!
– Ты им восхищался?
– Им нельзя было не восхищаться.
– И поэтому ты тоже занялся языками?
– Так как мое детство прошло в арабских странах, я поневоле выучил несколько языков. А воспитание Сергея Антоновича решило дело.
– У тебя была интересная жизнь! – с завистью произнесла Регина. – Столько впечатлений… А как получилось, что квартира досталась тебе?
– У Сергея Антоновича нет близких родственников, и он составил завещание на мое имя. Я живу здесь не так давно, но не думаю, что захочу что-то изменить: по-моему, все и так хорошо. Как ты считаешь?
С учетом истории человека, который проживал тут раньше, возможно, так и было. Поэтому Регина ответила почти искренне:
– Абсолютно с тобой согласна!
Неожиданно раздавшийся звук, напоминавший хриплый человеческий смех, заставил Регину вздрогнуть.
– Мы что, не одни? – удивилась она.
– Совсем забыл тебе сказать, мне ведь в наследство не только квартира досталась, но еще и жилец!
– То есть жилплощадь с обременением?
Регина была заинтригована: впервые в жизни она слышала о применении подобной практики – оставлять кому-то квартиру с проживающим в ней человеком. И кто же это – отец покойного профессора СПбГУ? Судя по смеху (или кашлю?) из соседней комнаты, речь о ком-то о-очень старом!
– Пошли, я тебя познакомлю с Карлом! – предложил Михаил.
– Погоди, может, не стоит его беспокоить? – растерянно пробормотала Регина.
– О, мы не побеспокоим Карла, он обожает гостей. Идем!
Войдя в гостиную вслед за хозяином, Регина поняла, чем был услышанный ей странный звук: посреди комнаты стояла огромная клетка, явно сделанная на заказ. На толстой жерди, долженствующей изображать ветку дерева, гордо восседала огромная черная птица. При виде вошедших ворон встрепенулся, расправил крылья (Регина прикинула, что размах их не менее метра) и четко и раскатисто произнес:
– Бонжур-р-р-р!!!
– Он по-французски болтает? – изумилась Регина, во все глаза разглядывая диковинного соседа Михаила.
– А еще по-испански, по-португальски и на фарси, – усмехнулся тот.
– Он только здороваться умеет?
– Да нет, Карл весьма разговорчив – правда, не всегда к месту. А еще он меломан. Особенно любит классику, предпочитает Вагнера.
– Да ну тебя!
– Нет, правда!
Михаил подошел к музыкальному центру, стоящему на массивной тумбочке с резными узорами, и нажал на кнопку. Заиграла какая-то легкая попса. Карл заерзал на своей «ветке», вытянул голову и заорал как потерпевший. Звук был такой противный и громкий, что Регина заткнула уши. Михаил рассмеялся и выключил музыку.
– А теперь – гляди! – сказал он и снова нажал на кнопку.
Регина не слишком разбиралась в музыке, но даже она не могла не узнать знаменитую тему «Полет валькирий» из оперы Рихарда Вагнера. Поведение Карла мгновенно изменилось. Он прикрыл свои круглые, как пуговицы, черные и блестящие глаза, запрокинул голову и принялся раскачиваться взад-вперед на жердочке, словно впал в транс.
– Вот это да! – шепотом, из страха потревожить балдеющую птицу, восхитилась Регина. – И что, он всего Вагнера узнает?
– Трудно сказать, – пожал плечами Михаил. – Карл любит марши и другую ритмичную классику – к примеру, Сибелиуса…
– Потрясающе!
– Сергей Антонович слушал такую музыку, поэтому и Карла приучил.
Михаил погрустнел, снова вспомнив своего учителя.
– А сколько лет Карлу?
– Сергей Антонович подобрал его еще вороненком на даче. Так что, наверное, лет двадцать.
– А сколько живут вороны?
– И не спрашивай – придется мне его своим потомкам по наследству передавать!
Регина никогда не интересовалась птицами. То есть ей нравилось, как они весной щебечут на деревьях – и только. Она вообще была достаточно равнодушна к животным. Да, котята и щеночки – милые создания, однако они требуют ухода и общения, а на это ей вряд ли хватило бы времени и терпения. Но Карл ее заинтересовал – возможно потому, что вел себя не как обычная птица. Что ж, питомец под стать хозяину, ведь Михаил – тоже личность весьма неординарная, и Регина в очередной раз поздравила себя с тем, что встретила его.
– А где спальня? – спросила она, облизывая губы. Ворон, упоенный звуками музыки, не обращал на людей ни малейшего внимания, раскачиваясь туда-сюда и щелкая клювом, будто бы причмокивая от удовольствия. – Надеюсь, там нет портретов выдающихся государственных деятелей и клеток с попугаями?
* * *
– Так мы что, не станем искать Ольгу? – огорченно спросила Алена. – Значит, зря ездили к ее сестре?
– Мы же не полиция, – возразила Регина. – И не частные сыщики: то, что я взялась за дело Стрельникова, являлось всего лишь услугой подруге. (Тут Регина определенно покривила душой, ведь они с Вероникой никогда не дружили.) Наша задача выполнена, жена министра обнаружена… жаль, что в таком виде, но это – не наша вина, верно?
Почти все присутствующие одновременно кивнули. Регина даже самой себе боялась признаться в том, какое испытала облегчение, поняв, что женщиной на прозекторском столе является не кто иная, как Анна Стрельникова. Наверное, это нехорошо… да просто отвратительно, но не успела она согласиться на просьбу Вероники, как сразу начала об этом жалеть. Смерть жены министра освобождала ее от необходимости иметь дело с высокопоставленными особами. Нет, все-таки прав Захар: люди, для которых нет ничего невозможного, так как выше них только Бог, плохие клиенты – того и гляди закатают тебя колеса государственной машины в асфальт, и уже через неделю о тебе никто и не вспомнит! Правда, как адвоката, ее все же интересовало, почему погибла женщина, никому не причинившая зла. Если таким образом кто-то хотел воздействовать на ее мужа, то почему Стрельникову не предъявляли требований? Не просили ни о выкупе, ни о выдаче государственных секретов – к чему убивать Анну просто так? Действительно ли у нее был любовник, о котором упоминала Елена Лаврова со слов сестры?
