– Ничего не имею против Розы. Очаровательная барышня. И я понимаю, почему ты ею увлекся. Но, сынок, на таких не женятся.
– Ты так говоришь, будто она проститутка.
– Она танцовщица.
– Ты тоже.
– Не оскорбляй меня. Я классическая балерина. А она пляшет полуголая на потребу мужикам.
– Мама, она не стриптизерша, ты путаешь.
– Ну и что? Видела я всех этих современных танцовщиц. От стриптизерш они отличаются только тем, что грудь не показывают. Но дело даже не в этом. Работу всегда можно оставить. Роза не сможет тебе соответствовать. Никогда. Она совершенно не твоего уровня.
Как будто он сам этого не знал! Он кандидат наук. А она, окончив восьмилетку, поступила в какое-то столичное ПТУ, чтобы получить общежитие. Через год Роза благополучно его бросила, найдя работу и жилье, и не получила даже аттестата. При этом девушку нельзя было назвать глупой. А среди своих товарок она вообще считалась интеллектуалкой, потому что читала не любовные романы, а классику. Однако ж недостаток образования чувствовался. Да и манеры Розы оставляли желать лучшего.
– Сынок, подумай, о чем я тебе только что сказала, – попросила мама. – Ты далеко пойдешь. Я знаю это. Вскоре тебе надоест быть просто богатым и даже очень богатым. И тогда ты пойдешь во власть. Не исключаю, что когда-нибудь станешь министром, как твой отец, а то и президентом. Поэтому, выбирая спутницу жизни, прикидывай, получится ли из нее первая леди.
– Мама, я не собираюсь становиться президентом. А жениться я хотел бы по любви.
– Только так и надо жениться, дорогой. – Она похлопала сына по руке. – Но на достойных женщинах. Чтобы любовь быстро не иссякла…
Виктор тогда ушел от родителей расстроенный. Не то чтобы мама открыла ему глаза. Нет, он и сам понимал, что Роза недотягивает до его уровня, но гнал от себя эти мысли. Ему с ней хорошо, он влюблен, так разве этого мало?
После того Рождества их отношения немного испортились. Не сильно, но все же ощутимо. Роза после знакомства с семьей Виктора решила, что ее представляют как будущую жену, и стала ждать от любимого предложения руки и сердца. А оно все не поступало. Тогда девушка открытым текстом спросила: «Ты собираешься на мне жениться?» И Виктор, собравшись с духом, твердо ответил ей: «Нет!» Роза расстроилась, конечно. Поплакала. Но в глубине души она всегда была уверена – их отношения не закончатся свадьбой. Просто мечтала об этом и надеялась на лучшее.
Чтобы как-то загладить свою вину, Виктор подарил Розе машину. Красную, спортивную. Идеально ей соответствующую. Девушка радовалась, словно ребенок. Но, как все детские радости, Розина была недолгой. Ей захотелось не какую-то там «Хонду», а «Феррари». А еще квартиру и кучу всего по мелочи. Типа новой шубы и бриллиантов. Виктору стало грустно. Он понимал Розу, решившую захапать побольше, пока ее не бросили, но ему от этого не стало легче. Саврасов продержался еще полгода и расстался с Розой. В качестве прощального подарка она получила квартиру.
Сказать, что ни разу не пожалел о том, что не женился на ней, Виктор не мог. Когда в тридцать семь накатила депрессия (по всей видимости, всему виной был кризис среднего возраста), он думал о том, что сейчас, даже если бы не сложилось с Розой, у него уже мог быть ребенок-школьник. И наверняка красивый и умный, потому что дети, зачатые в любви, другими не бывают. Но даже если б он получился обычным, все равно Саврасов считал бы его самым-самым. Таковы уж родители, им любимые чада всегда кажутся исключительными.
После Розы была череда женщин. Некоторые запомнились, но большая часть не очень. Просто девушки для секса. На раз, два, три или даже пять, неважно. С кем-то он встречался на протяжении нескольких месяцев. Делал подарки, возил куда-то, и барышни (имена или внешность которых по прошествии времени стерлись из памяти) находились на седьмом небе, считая Саврасова своим кавалером. Многие после того, как он их оставлял, давали пространные интервью желтой прессе, немного на этом зарабатывали, получали толику внимания и опять были счастливы… В отличие от Виктора, которому было нестерпимо скучно, а порою тошно. Особенно в тридцать семь с половиной, когда накатила депрессия. Именно тогда он встретил еще одну женщину, тронувшую струны его души. Ее звали…
А вот как ее звали, Виктор не знал. Она не представилась ему. Когда он обратился к ней: «Незнакомка», она сказала: «Вот так меня и называй!» И Саврасов удовлетворил ее просьбу.
Он познакомился с ней на вечере, посвященном празднованию юбилея его альма-матер. Народу было море – учащихся, выпускников разных лет, педагогов, просто почетных гостей. Но в этой веренице лиц Виктор умудрился рассмотреть одно, показавшееся ему невероятно притягательным.
Девушке на вид было лет двадцать пять. Гладкое скуластое лицо, миндалевидные серо-зеленые глаза, изящный нос, аккуратный ротик, накрашенный алой помадой. Волосы шоколадные, постриженные под каре с густой, закрывающей брови челкой. «Родинки не хватает, – подумал тогда Виктор. – Над верхней губой…» А потом представил девушку с тонкой сигаретой, вставленной в мундштук, хотя он терпеть не мог курящих женщин, но незнакомке с каре она бы пошла.
В следующий момент он потерял ее из виду. Расстроился. Испугался, что больше не встретит, а очень хотелось. Но опасения его были напрасны. Прекрасная незнакомка вновь попалась ему на глаза, когда Виктор уже собирался покидать мероприятие. Стояла в фойе рядом с одной из многочисленных пепельниц-урн, курила. Ту самую тонкую сигарету, с которой Виктор ее представлял, но без мундштука. Держалась в стороне от всех у самого выхода. То ли собиралась уходить, то ли любила быть одиночкой.
Виктор заметил ее издали. Приостановился, чтобы рассмотреть. Пары секунд оказалось достаточно, чтобы понять: девушка само совершенство! Среднего роста, стройная, ладная, с потрясающими ногами. Виктор всегда был неравнодушен к женским ножкам. Наверное, потому, что у его матери они до сих пор оставались точеными. Ему нравились именно такие, как у нее, длинные, худощавые, с тренированными икрами и тонкими щиколотками. А вот к ступням он относился спокойно (иначе не увлекся бы Розой). Пожалуй, тоже из-за мамы. У балерин обычно избитые, мозолистые ступни с корявыми пальцами. Многие их стесняются и не носят открытые босоножки. А вот его родительница нисколько не комплексовала. Говорила, трудовых мозолей не надо стесняться. И выставляла свои, как она выражалась, обезьяньи лапы на всеобщее обозрение.
Незнакомка, почувствовав пристальный взгляд Саврасова, чуть повернула голову в его сторону. Ее лицо в полупрофиль так и просилось на фото. Черно-белое. Виктор улыбнулся незнакомке. Она ответила тем же. Но сдержанно. Губы чуть дрогнули, а глаза оставались серьезными и задумчивыми.
– Добрый день, – поздоровался с девушкой Саврасов.
– Добрый…
Голос ее оказался очень мелодичным. Виктор представлял его другим. Низким, чуть хрипловатым. Такой больше бы соответствовал ее внешности.
– Уже уходите?
– Да.
– Позвольте проводить вас до машины?
– Я собираюсь вызвать такси.
– Не надо такси. Я с радостью подброшу вас до дома.
Ее лицо стало очень серьезным, даже чуть напряженным. Виктор решил, что девушка опасается садиться в машину к незнакомцу. Ведь не каждая же «собака» знает Виктора Саврасова!
– Вы извините, я не представился, – поспешил исправиться он. – Меня зовут…
– Я знаю, как вас зовут. Вы Виктор Саврасов. Вас ректор представил, перед тем как вы речь толкнули.
– Ах да… – Виктор испытующе посмотрел на девушку. Пытался угадать, как ее зовут. Но не смог. Поэтому спросил: – А как вас величать, незнакомка?
– Так и величайте, – улыбнулась она.
Виктора ее ответ не удовлетворил, но он не стал настаивать на том, чтобы девушка озвучила свое имя. Если не хочет говорить, то и не надо. Лучше так, чем называть вымышленное.
А незнакомка между тем докурила, затушила «бычок» и весело спросила:
– Так что, Виктор, едем?
И они поехали!
– Куда вас везти? – поинтересовался Виктор, когда машина вырулила на шоссе. Необходимо было задать водителю направление.
– А куда бы вы хотели меня отвезти?
«Смело!» – подумал Виктор, а вслух сказал:
– В ресторан. Выбирайте любой.
– Не оригинально, – покачала головой Незнакомка.
В общем-то она была права. Саврасов никогда не оригинальничал. Был традиционен в ухаживаниях. Цветы, подарки, рестораны, курорты. И никаких поездок в карете по ночному городу, полетов на воздушном шаре, фейерверков, красных дорожек к кровати из лепестков роз. Ванны из шампанского были. Но наполнялись они обычно не для одной, а сразу для нескольких и в таком состоянии, когда уже мало что соображаешь. Главное – покуражиться!
– Могу предложить театр, оперу, кино… – Лицо Незнакомки сохраняло скучающее выражение. – Боулинг, каток, аквапарк. – Девушка фыркнула. – Катание на лошадях по парку, на кораблике по Москве-реке, на вертолете над городом? – Она наморщила носик. – На ракете в космос? Только, увы, сегодня это не смогу организовать…
