«Игорь Олегович» рассмеялся. Абрамов не выражал никаких эмоций.
– А то я уже боялась, что у вас в фирме разные люди захотят разные вещи…
– Не волнуйтесь, Варвара: все решим. Вить, ты поезжай, а то я не знаю, сколько мы тут проговорим…
Абрамов посмотрел на меня.
– Я тоже не знаю. С разными клиентами переговоры занимают разное время.
Абрамов попрощался и ушел, а я как ни в чем не бывало разложила перед «Игорем Олеговичем» проспекты, он выбрал одну из предложенных турбаз, потом мы обговорили программу, бюджет, то есть все было, как обычно проходит с другими заказчиками.
– Варвара, у меня есть одна задумка…
– Говорите и не стесняйтесь. За годы работы я знаете чего наслушалась?
– Да уж представляю!
– Не представляете. Но желание клиента – закон. Удовлетворим любую прихоть.
– Я хочу, чтобы мои сотрудники подготовили номера.
– То есть никого из артистов не приглашаем, а устраиваем нечто типа художественной самодеятельности? Капустника?
– Да! Не нужно банальной пьянки. И кого из артистов приглашать? Клоунов? «Поющие трусы»? Или наоборот смазливых мальчиков? Так обязательно недовольные найдутся. Нет, корпоратив должен быть только для своих сотрудников, с участием сотрудников, без посторонних лиц.
– Обслуга все равно будет. Без нее никак.
– Ну, обслуга – это понятно. Но никаких заезжих казачков. В общем, объявите в фирме, что я приказал готовить номера. Кто умеет петь – пусть поет. Кто жонглировать умеет – пусть жонглирует. Пусть стихи читают. Свои, чужие – любые.
– Ваши сотрудники должны представить вам программу на утверждение?
– Нет, ни в коем случае. Я не хочу ничего знать заранее. И другие не должны. Они вам должны представить.
– Я должна всех прослушать? – в ужасе спросила я.
«Игорь Олегович» рассмеялся.
– Нет, они должны у вас записаться. Я думаю, что концерт мы сделаем в субботу. В пятницу заезжаем, ужинаем. В субботу с утра развлечения на ваше усмотрение, а часиков с пяти садимся опять за столы в столовой и начинаем. Пусть там какой-нибудь подиум установят…
– Есть подиум. На нем обычно приглашенные артисты выступают, – сказала я.
– Вот и отлично. Вы сами посмотрите, кому за кем выступать. Ну, чтобы перемежать стихи песнями. Варвара, вы лучше меня в этом разбираетесь! Посмотрите, когда выпивку подавать, когда горячее. Что народ может только пьяным слушать, а что только трезвыми будет восприниматься. Я вас для этого и нанимаю. Вы сами выступите в роли конферансье. Будете представлять сотрудников, их номера…
– Лучше, чтобы было двое конферансье. Один – из вашей фирмы. Например из отдела кадров. Тот, кто знает всех сотрудников. Если номеров будет много, мне будет сложно запомнить такой объем информации.
– Логично. Поговорите с нашими дамами в фирме – и с кадровичками, и с бухгалтерами.
– Сколько человек должно выступить?
– Все основные сотрудники, – как само собой разумеющееся заявил «Игорь Олегович».
«А ты таким образом всех запомнишь?»
Вообще-то идея была разумная – с точки зрения этого самозванца. Ему представят всех сотрудников, в неформальной обстановке он получит еще какую-то информацию…
– Теперь по срокам, – опять заговорил «Игорь Олегович». – Через выходные сможете организовать? Сегодня у нас понедельник. Я понимаю, что в эту пятницу заехать на турбазу невозможно, да и народ номера не успеет подготовить, а вот как насчет следующих?
– Я прямо сейчас позвоню на турбазу, – сказала я.
И позвонила. Нас были готовы принять через три недели.
– Ну, пусть будет так.
– Когда ваша бухгалтерия сможет перечислить аванс?
– Да хоть сегодня. Давайте я им позвоню. Простите, не одолжите мне мобильный? Жена должна в самое ближайшее время привезти мой, а пока…
«Игорь Олегович» развел руками.
Я протянула трубку. Номер он набирал по памяти. Неужели выучил?
– Оленька? Да, я.
«Кто эта Оленька?!»
– Вот, так получилось… Постараюсь побыстрее поправиться. Ну не могу же я вас бросить на произвол судьбы? Оля, скажи Людмиле Петровне, что сейчас к вам подъедет Варвара Николаевна… А, уже все в курсе? Отлично. Варвара Николаевна привезет договор. Прямо сегодня перечислите аванс, хорошо? Чтобы Варвара Николаевна уже турбазу заказывала. Через три недели будем гулять. Я точно поправлюсь!
«Игорь Олегович» отключил связь и протянул мне аппарат.
– Ничего в этой фирме нельзя сохранить в тайне, – показательно покачал головой «Игорь Олегович».
– А что тут скрывать? – удивилась я.
– Правильно, нечего.
В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошли.
Максим
– Как такое может быть? – спросил Максим у работников кладбища. – Как могила может быть пустой?
Все пожимали плечами.
Было свидетельство о смерти со штампом о захоронении, была могила, был памятник с фотографией, которая совпадала с фотографиями матери Максима, имевшимися у них дома.
Максим знал, что отчество у него по деду и фамилия дедова, какую носила и мать.
Он знал, что мать умерла, когда родила его.
Когда он спрашивал об отце, дедушка с бабушкой молчали. Когда он стал старше, дед сказал, что у отца Максима была другая семья, он крутил любовь с его матерью – молоденькой, неопытной девчонкой, влюбившейся впервые в жизни, а когда она забеременела, бросил ее.
Она родила мальчика, сама умерла, Максима вырастили дед с бабкой. Потеряв дочь, они по крайней мере получили внука.
Отца Максима бабушка с дедушкой представляли подлецом. Да и как они могли к нему относиться? Они не знали его фамилии – или так говорили Максиму. Хотя на самом деле могли не знать. Но ведь могли его найти ради Максима… Они явно этого не хотели. Они не хотели, чтобы внук с ним общался. Что ими двигало? Ревность? Страх? Ненависть к этому мужчине?
Когда слегла бабушка, Максим разобрал все документы – и не нашел ничего, что подсказало бы ему, где искать отца, как его звали. Не было ни одной записки, ни одного письма. От матери не осталось записных книжек, только школьные дневники с одними пятерками, которые регулярно демонстрировались маленькому Максиму, чтобы показать, как хорошо училась мама.
Но теперь Максим понимал, что со смертью матери связана какая-то страшная тайна. И он поставил себе целью ее раскрыть.
В палату вошла Лиза, супруга настоящего Игоря. Я видела ее в нашем дворе, но только сейчас рассмотрела как следует. Ничего общего с Ниной, как я уже говорила. Хорошая фигурка, светло-русые волосы стянуты в хвост, но никакого макияжа. Лицо усталое, синяки под глазами. Переживает? Боится?
– Лизонька, ты с Варварой Николаевной уже знакома?
Девушка бросила на меня настороженный взгляд и покачала головой.
– Нет, мы еще не пересекались, – сказала я.
Лиза удивленно посмотрела на меня. Не понимает, где мы могли пересекаться?
– Это наша новая соседка.
Лиза посмотрела на меня в ужасе. Что ее так испугало? Решила, что я – сообщница этого типа?
– Она у нас в квартире будет жить? – полушепотом спросила Лиза.
«Игорь Олегович» расхохотался. Я показательно улыбнулась.
– Ну что ты, дорогая! Она живет этажом выше. Помнишь бабушку Степаниду? С палкой еще ходила?
– Она же умерла.
– Да, и родственники продали комнату. Ее купила Варвара Николаевна.
Лиза в непонимании посмотрела на меня. На месте жены я бы тоже удивилась, увидев рядом с постелью мужа соседку. Хотя Лиза точно знает, что это не муж. Она считает меня его сообщницей.
Я решила вступить в разговор и пояснила, какое дело привело меня сегодня в больницу.
– А-а… – протянула Лиза.
– Ты телефон привезла? – спросил «Игорь Олегович».
– Его нет, – ответила Лиза. – И ноутбука нет. И кроссовок. И…
– То есть как это нет?! – взревел «Игорь Олегович».
Лиза вся сжалась и, по-моему, затряслась.
– Я все обыскала, – пропищала бедная девушка.
Неужели ей не к кому обратиться за помощью? У нее есть родители, подруги? Кто-нибудь, кому можно довериться?
– У вас разве не украли телефон? – спросила я. – Насколько я поняла из слов вашего начальника службы безопасности, вас избили и обокрали на улице, и в больницу вас доставил какой-то совершенно посторонний человек. Добрый самаритянин. Вообще-то я слышала, что и в больницах воруют. Мне, конечно, не хочется никого обвинять, но если человека привозят в бессознательном состоянии…
– Варенька, я был в сознании. То есть на какое-то время я, конечно, сознание терял, но в больнице уже нет. И телефон, я к счастью, оставил дома. И ноутбук.
