— Мой сын вам покажет, где находится телефон, — сказала она, отступая в сторону. Очевидно у нее не было намерения приглашать в дом женщин.
Роджер первым вошел в широкий холл, который в любом обычном доме показался бы колоссальным, здесь же он был всего лишь своеобразным проходом в главный холл, который открывался за аркой. Роджер издали увидел высоченные закругленные сверху, как в церквах, окна, и две или три продолговатых картины. Пол был устлан потемневшим от времени паркетом. В глубине холла виднелась лестница с точеной балюстрадой и галереей для менестрелей.
Все это Роджер сумел охватить взглядом за те несколько секунд, пока Лайонел вел его к нише против одного из прямоугольных окон. У телефона оказался странно голый и будничный вид, он явно не вязался с пышной отделкой старинного здания. Возле него стоял стул, и на столике лежало несколько справочников.
Роджер назвал Арнткотт-51, то есть телефон сторожки, и кто-то из сотрудников Хупера ему сразу же ответил.
— Говорит Вест… Поступило сообщение, что молодой Картрайт находился на частной дороге к Фолей-Холлу. Я просил бы поисковые партии сосредоточить внимание на самом доме и прилегающей к нему территории по возможности скорее. Будьте добры передать это мистеру Хуперу.
— Сию минуту, сэр. Какие будут дополнительные указания?
— Я бы окружил имение, а потом принялся приближаться к центру. Вы знаете район лучше меня, поэтому я не сомневаюсь, что вы проведете операцию тщательно и аккуратно.
— Мы постараемся, сэр.
Роджер положил трубку на место.
Лайонел Фолей смотрел на него во все глаза. Как ни странно, сейчас у него вид был более решительный.
— Полагаю, это действительно было необходимо, — сказал он примирительно.
— Десять минут, возможно, могут спасти жизнь мальчику, — ответил ровным голосом Роджер. — Было бы смешно, если бы я стал тут разводить китайские церемонии и считаться с вашими обидами… Сколько у вас слуг?
— Трое.
— Тридцать три не было бы достаточно для такого дома! Могут ли они помочь в поисках?
— Я сейчас все устрою, — сказал Лайонел. Но тут вошла его мать, закрыв за собой двери. Снаружи раздалось цоканье удаляющихся лошадиных копыт. Очевидно, миссис Гейл и ее сестра ускакали.
Леди Фолей обратилась к Роджеру:
— По какому поводу вы хотели меня видеть, суперинтендант?
— Я хотел бы выяснить некоторые неясности относительно прошлой ночи, — уверенно заговорил Роджер, чувствуя, что он знает, как ему следует разговаривать с этой женщиной. — Полагаю, вам известно, что уже очень широко распространились слухи, что это вы убили или организовали убийство Сильвера?
Леди Фолей открыла рот, действительно, потрясенная. Она забыла о том, что недавно притворялась совершенно не заинтересованной в этом полицейском.
— Вот уж не ожидала, что вы мне это скажете!
— Леди Фолей, либо вам что-то известно о гибели лошади и конюха, либо нет. Если нет, то мы напрасно теряем время на бесплодные разговоры, так что чем быстрее я выясню правду, тем будет лучше и для вас. Где вы были вчера вечером?
Вмешался Лайонел:
— Может быть, мне лучше пойти и все организовать?
— Не сомневаюсь, что суперинтендант это разрешит, — сказала леди Фолей.
Роджер спокойно сказал:
— Через несколько минут я займусь вами, сэр. — И отвернулся, как будто молодого человека вовсе не существовало. — Ну, леди Фолей?
— Я была здесь, дома.
— Весь вечер?
— Со вчерашнего утра до полудня либо в доме, либо в саду около него. Я вообще выхожу редко, у меня слишком много дел по хозяйству.
— Вас кто-нибудь видел в период от 9 часов вечера и до 11?
— Вряд ли.
— Слуги?
— После восьми часов они меня не обслуживают, приходящая прислуга заканчивает работу к шести часам. Сейчас не прежние времена, суперинтендант. Прогресс одинаков решительно для всех.
— Да, некоторые так считают. А ваш сын был здесь?
— Нет. Он вернулся из Лондона только сегодня утром.
— Он вас не обвинил в смерти лошади?
— Если бы это была его лошадь и если бы она была убита здесь, возможно, он мог бы меня обвинить, — спокойно сказала леди Фолей. — И это было бы в известной мере оправдано. Но при данном положении вещей, такая мысль не пришла ему в голову.
— Знаете ли вы, где он провел прошлую ночь?
— Предположительно в клубе «Кантримэн». Спросите у него самого, так будет вернее.
— Вы никуда не выходили за период от 9 до 11 часов вечера?
— Никуда.
— Если бы свидетель заявил, что видел вас в это время в деревне или около нее, что бы вы сказали?
— Что он ошибся или врет.
— Благодарю вас.
Он поймал себя на том, что слегка улыбается. Ему понравилась эта женщина. Подумал он и о том, как далеко он может с ней зайти и как скоро жители графства, а они включали Главного Констебля и Лорда Лейтенанта, придут ей на выручку, если он усилит нажим?
— Известны ли вам какие-нибудь ваши враги, живущие по соседству?
— Враги — странное слово при данном положении вещей, не так ли?
— Пусть будет «недруги» или «недоброжелатели», во всяком случае, такие люди, которые пожелали бы вам навредить?
— Нет, — ответила она уверенно. — Мне известно большое число людей, которым я не нравлюсь, но ни одного, кто захотел бы мне «навредить», как вы выражаетесь. Разве что мой собственный сын при определенных обстоятельствах. Но он быстро раскаивается за свою невыдержанность.
Губы у нее улыбались, но взгляд оставался напряженным, как будто ей было очень тяжело все это говорить.
— Слухи были подхвачены с невероятной жадностью, ощущается злонамеренность и в том, как они распространяются, и в том, как воспринимаются.
— Люди вообще отличаются злопыхательством, — ответила она, — и с удовольствием обливают друг дружку грязью.
Роджер изменил тему разговора, продолжая беседовать с ней тем же ровным тоном.
— Понятно. Скажите, леди Фолей, насколько вы были серьезны в своем желании видеть Шустринга мертвым?
— Я этого желала всей душой, пока он принадлежал моему сыну.
— Почему?
— Разве из тех же сплетен вам не ясно, что я не сомневаюсь, эта лошадь разорит его окончательно, погубит его? Иными словами, что его ждет будущее других Фолеев, которые тоже с ума сходили по беговым лошадям.
— Слухи этого рода меня не интересуют. Скажите, у вашего сына в данный момент нет никаких особых затруднений, которые бы заставили вас так остро переживать его увлечение лошадью?
— Если и есть, мне об этом ничего не известно.
— Это вы поручили кому-то отправиться в Арнткоттские конюшни и застрелить лошадь? — спросил в упор Роджер.
Леди Фолей не отводила глаз в сторону и не спешила с ответом. Голос у нее не дрогнул, когда она принялась обстоятельно отвечать:
— Нет, я сама никуда не выходила из дома и не нанимала никого выполнить вместо меня эту неприятную работу. Если ходите знать, я собиралась сегодня нанести визит мистеру Гейлу и попросить его постараться убедить моего сына продать Шустринга за приличную сумму денег. К самой лошади, естественно, я не питала никаких плохих чувств, мне было важно одно: чтобы она не принадлежала моему сыну.
— Леди Фолей, у вас могут быть крупные неприятности, если вы не сумеете найти свидетелей, которые подтвердят, что вы на самом деле весь вчерашний день не выходили из дома.
— К сожалению, у меня нет поблизости любопытной старой девы, которая бы следила за нашим домом и его обитателями…
Она прижала обе руки ко лбу:
— Я вам еще нужна, суперинтендант? — Иными словами, она его выставляла.
Больше Роджер ничего не смог сделать и не хотел. Он допросил женщину, образно выражаясь, «под давлением», она перенесла эту процедуру прекрасно. То, что у нее действительно болела голова, было видно по ее горящим глазам. И все же она не отказалась его принять.
— Я не стану вам докучать больше, чем это будет необходимо, — пообещал ей Роджер. — До свидания, миледи, и благодарю…
Конец фразы потонул в громком телефонном звонке. Роджер был ближе к аппарату, чем леди Фолей, он совершенно машинально протянул руку к трубке, но сразу же отдернул ее, увидев, что подходит сама хозяйка дома. Он не мог понять, хотелось ли ей самой услышать голос звонившего или же с ее стороны это тоже было всего лишь естественной реакцией. Она назвала себя холодным безразличным тоном, но теперь уже Роджер понимал, что она всегда будет казаться холодной и бесстрастной, независимо от того, что испытывает в действительности.
— Да, он здесь, — сказала она и протянула трубку Роджеру, ничего не объясняя.
Он пробормотал привычное «благодарю вас» и сразу же сообщил в трубку:
— Вест слушает.
— Это Хупер.
Арнткоттский офицер говорил ворчливо, но в его голосе слышались необычные для него ноты, которые показали Роджеру, что Хупер сильно возбужден.
