Он решил, что его никогда и ничто больше не остановит. Что пока порядочные люди робко жмутся к стенам, бандиты и прочая нечисть прут напролом, давя ноги и безжалостно толкаясь локтями.
И ещё он решил, что первым будет уничтожен именно этот тщедушный санитар, которого просто никак нельзя было оставлять в живых. Убивая именно этого уже искалеченного человечка, он убивал свой страх.
Он помнил, не мог забыть, его постоянные издевательства и истязания. Вспомнил, как ходил по коридорам ночной больницы этот садист и горланил, что он - санитар, что его задача - изводить нечисть вроде недоумков и педиков, недоделков всяческих, наркоманов и просто уродов...
Он не понимал, что вступил в порочный круг, когда малое зло порождает большее, а то в свою очередь - ещё большее, а на самом деле зло и есть зло. И если его уничтожать злом - оно не уничтожается, а только растёт и преувеличивается.
А тогда он закончил курс лечения, его ещё отправили на принудительное лечение в Белые Столбы, поскольку он упорствовал в своих заблуждениях по поводу поисков справедливости. Выйдя оттуда он поехал в Москву, домой. И там на вокзале встретил тех двух милиционеров, которых тоже решил убить. Они так задели его за живое, что он даже не выдержав решил начать прямо с них и убил первую свою жертву, привязав к железнодорожным путям.
А другой, как оказалось, жил рядом с санитаром-садистом Бугаевым. Это могло быть опасным. Убивать двоих в одном районе, - значило страшно рисковать. Вот поэтому он так тщательно готовился, всё расписав по минутам, решив убить их в один день. Накануне он написал им двоим одинаковые записки, которые потом регулярно посылал предварительно своим жертвам:
Извещение.
Ты мешаешь жить людям.
Ты подлежишь уничтожению и утилизации Чистильщик.
Выйдя утром из дверей своей квартиры милиционер Ступин даже не успел сообразить, что произошло. В лицо ему чем-то брызнули, и он потерял сознание.
Очнулся на полу своей квартиры, руки-ноги подёргивались в судорогах, голова кружилась и болела. Он сразу сообразил, что ему плеснули в лицо нервно - паралитическим газом. Во рту торчала плотно забитая тряпка, сверху ещё примотанная скотчем. Руки были до боли в суставах связаны.
- Ну вставай, чего лежать? - окликнули его.
Над Андреем наклонилась голова, черты которой расплывались, как и очертания комнаты. Кое-как он поднялся, поддерживаемый незнакомцем, который отвёл его, шатающегося, на подгибающихся коленях, в ванную, где в большой, высокой бочке он замачивал шкуры в специальном растворе. Бочка была пуста и лежала почему-то на боку.
- Заползай, - предложил незнакомец.
Ступин с трудом улёгся на пол и заполз в бочку, которая была выше его головы. Незнакомец с трудом поставил эту бочку вертикально.
- Ты сейчас будешь умирать, ты не спеши, время у тебя будет, ты вспоминай и кайся. Понял?
Ступин задёргался, пытаясь что-то объяснить, что-то сказать, но в узкой, сделанной на заказ, чтобы в ванной не так много места занимала, бочке, дёргаться было трудно. И тут полилась сверху вода. Это Чистильщик включил душ.
Вода текла медленно и времени, чтобы пережить весь ужас надвигающейся смерти, у милиционера было более чем достаточно. Пока вода подбиралась к подбородку, он пытался вылезти, потом тянулся на цыпочки, чтобы подержать нос над водой, подышать, пожить...
Василий Бугаев торопливо, почти бегом, завернул за угол, сгибаясь под тяжестью шевелящегося за спиной мешка, с очередной своей мох натой жертвой, которая тихонько скулила, словно в тоске, делая отчаянные попытки вырваться на свободу, которую потеряла из-за куска колбасы и глупой своей доверчивости.
Свернул он за угол и, поминутно оглядываясь поспешил к сараю на пустыре, который помог ему снять и оборудовать его работодатель, милиционер Ступин, который к тому времени уже смотрел сквозь воду в потолок ванной мёртвыми выпученными глазами. Возле сарая Бугаев огляделся и быстро проскользнул внутрь, так же поспешно закрыв за собой двери изнутри на запор.
Сарай был вместительный, вдоль стен тянулись клетки, поставленные одна на одну, в которых глухо лаяли большие мохнатые псы. Только сейчас Бугаев вспомнил, что со вчерашнего вечера не кормил собак, чтоб им пусто было. Он в сердцах шваркнул мешок об землю, представив, что ему придётся тащиться обратно домой, а потом плестись с едой для собак обратно. Мешок жалобно завизжал, и Бугаев со злобой пнул его.
- Вот это ты зря делаешь, - раздалось у него за спиной.
Васька даже вздрогнул от такой неожиданности, сам запирал засов на двери. Быстро оглянулся и увидел высоко под потолком, над дверями, невесть как туда попавшего мужика, смутно ему знакомого.
- Ну что, Васька-Живодёр, пора тебе собираться, - зевнул мужик под потолком.
Бугаев замычал, замельтешил в воздухе пальцами, что-то изображая. Мужик пожал плечами и равнодушно ответил:
- Я твоих мычаний и телодвижений не понимаю, да и не интересно мне твои слова слушать. А если ты спрашиваешь, куда тебе пора, отвечу - на тот свет тебе пора, Васька-Живодёр, ты уже лет сорок, если не больше, лишних на свете живёшь. Так что готовься, сейчас помирать будешь.
И не успел Васька опомниться, как мужик исчез с другой стороны. Бугаев бросился к двери, спеша отодвинуть тугой засов, но с другой стороны услышал лязг ключа, поворачиваемого в замке. Он ударился с разбегу всем телом о двери, но те только чуть пошатнулись. А снаружи вдруг раздалась громкая команда:
- Фасс! Фасс! Взять его!
И долгий свист в два пальца. Васька оглянулся, дверцы клеток открывались и из них выпрыгивали собаки, бросаясь к нему. Он заметался, пытаясь что-то придумать, найти выход, но собаки стремительно приближались, тогда он натянул на голову телогрейку, в которой всегда выходил на охоту, и сев на корточки, свернулся калачиком, уткнув лицо в колени. А собаки выпрыгивали и выпрыгивали из клеток, которые были открыты предварительно, и бросались и бросались на него, рыча и свирепея.
Он прожил на этом свете ещё столько времени, сколько озверелым собакам понадобилось для того, чтобы сперва порвать в клочья телогрейку, а потом, вырывая куски мяса, добраться до горла Васьки-Живодёра...
Глава одиннадцатая
Об убийстве Тамары Пушковой нам сообщил по телефону полковник Михайлов, как только поступил вызов с места происшествия. Когда мы приехали, там уже был и Лебедев.
Хотя кто-то и пытался имитировать самоубийство, никто не сомневался в обратном, настолько это было неумело инсценировано. Пушкову нашли в петле на кухне, на шее у неё были явные следы пальцев. Но несмотря на неумелое прикрытие преступления, никаких следов убийцы в доме обнаружено не было.
- Что думаешь, подполковник? - спросил Лебедев Капранова, когда они вышли на крыльцо покурить.
- Чего тут думать? - с тоской отозвался тот, - Резник это. Он, сволочь, требовал у неё, чтобы она забрала заявление у меня. А я просил её написать всё как есть про автобазу.
- А зачем ей писать? - усомнился Лебедев. - Она же наверняка тоже замешана. Не могли там никакие дела в обход бухгалтерии делаться.
- Могли, Андрей Макарович, могли, - возразил Капранов. - У них, похоже, был несколько отличный от других автобаз промысел, и потому они за бухгалтерией смотрели, чтобы там всё было чисто, чтобы ненароком не зацепили главное.
- А чем же они промышляли?
- Похоже, что были как бы наводчиками, информаторами. По крайней мере Резник требовал от всех бригад перевозчиков мебели подробных сведений о квартирах богатых клиентов, так сказала Пушкова. И ещё она сказала, что были и другие дела.
- И всё же я не понимаю, что ей был за резон ворошить это осиное гнездо?
- Она хотела, чтобы нашли и покарали убийц мужа, - пояснил Капранов. И я ей в этом верю безоговорочно. Я ей и сказал, что только полная правда может помочь поймать убийц.
- Хорошо, подождём результатов обыска и криминалистов, может что-то даст.
Но результатов не дождались. Никаких отпечатков убийцы обнаружено не было, равно как и каких бы то ни было записок Пушковой, подтверждающих правоту Капранова.
Когда мы собирались ехать обратно, Капранов сказал Лебедеву:
- Надо брать Резника. Это его рук дело.
- А на каком основании мы будем его брать? Наши люди ведут постоянное наблюдение за ним, правда, на автобазе это практически исключено, но за её пределами он полностью под контролем. К тому же добрый десяток человек подтвердили, что они видели его в предполагаемое время убийства в Москве. И что мы ему предъявим?
- Да ему выехать с автобазы незамеченным - раз плюнуть, десятки машин едут туда и обратно почти ежеминутно. Их же никто не досматривал.
- А свидетели, которые видели его на базе?
- Это его холуи, или забитые и запуганные рабочие. Я сам видел, как они боятся.
- Это всё слова, дорогой Михаил Андреевич. А слова, как ты сам знаешь, к делу не пришьёшь. У тебя же ничего нет. Нет даже записи разговора с Пушковой, хоть какого-то протокола с её подписью. Как я арестую Резника? Да меня его адвокаты на части порвут, да и прокурор санкции не даст. Да что я тебе рассказываю? Ты сам должен понимать.
