«Еще бы, — подумал я про себя, — он ее плохо и не мог играть, поскольку был невиновен!» Я размышлял.
— Сколько раз ты выстрелила?
— Один раз, выстрел меня напугал!
— Он упал?
— Да… Однако на раненого он не походил… Я дотронулась до его груди…
— И что он сказал?
— Ничего, он был мертв!
— Ты уверена?
— Да, я встала на колени и пощупала пульс… Его не было…
Она прикрыла лицо рукой, стараясь отогнать это видение.
— Продолжай!
— Это все!
— Ты ушла?
— Да, очень быстро…
— Никто не приходил?
— Нет, никто…
— И по дороге ты никого не встретила?
— Нет…
— А консьержка?
— Ее не было у себя, когда я приехала, а когда уходила, у нее все еще висела на двери табличка «Закрыто».
— Короче, тебя никто не видел?
— Нет, никто.
— Дай мне твой револьвер…
Она была на грани обморока…
— Я… я его оставила там!
— Что?!
— Да, я была так перепугана, что бросила его и убежала…
Я тряхнул ее за плечи.
— Этого не может быть!
— Может…
Надо было что-то делать, или… Или примириться с мыслью, что Глория предстанет перед судом присяжных за убийство… Гнев мой был настолько сильным, что мысль эта доставила мне какую-то мрачную радость. Тем хуже для нее! Ей и платить! Но в этом деле была загвоздка, и немалая… Полиция начнет следствие и ухватится за шантаж. Станут искать мотивы, по которым моя жена совершила это убийство. И тогда все откроется. В уголовном плане я ничем не рисковал, во всяком случае, почти ничем, но в глазах Глории навек превращался в ничтожество… А вот если я разыграю роль спасителя, то смогу вновь обрести свою жену. Обрести полностью и сохранить для себя навсегда. Если мне удастся вырвать ее из лап полиции, Глория будет верна мне до гробовой доски. Я вновь ощутил прилив сил и вкус к жизни. Теперь я уже меньше думал о смерти Нормана. Он заплатил дорогую цену, но эта входило в условия его профессии соблазнителя.
Я взял с полки стаканчик для чистки зубов. Две трети его содержимого я вылил в умывальник. Затем добавил туда немного воды. Глория равнодушно следила за моими действиями. Я протянул ей стакан.
— На, выпей!
Она посмотрела на стакан, затем вскинула удивленный взгляд на меня.
— Зачем?
— Чтобы успокоиться, идиотка! Выпей и ложись, постарайся уснуть, а я тем временем попробую что-нибудь сделать, поняла?
Она покачала головой.
— Но, Шарль, ты… После того, что я тебе сделала?
— Всему свое время, об этом позже поговорим.
Она махом выпила все снотворное, которое я ей приготовил… Я помог ей раздеться и заставил лечь в постель.
— Ты заперла у него дверь за собой?
— Я не помню…
— А ключи у тебя есть от его квартиры?
— Да… В сумочке. Шарль! Неужели ты поедешь туда?
— Поеду!
— Но, Шарль!
— Замолчи…
Я достал из ее сумочки маленький плоский ключ. Я собрался было уходить, но вспомнил, что в глазах Глории я ведь ничего не знаю о ее любовнике.
— А теперь скажи мне его имя и адрес…
Она помолчала и назвала мне то, что я ее просил, но голосом тягучим и вялым. Сон уже охватил ее, и она погружалась в его глубины. Я смотрел на нее. С умиротворением сердца возвращалось умиротворение тела. Сползла маска страха, и я вновь видел ее такой, какой она существовала в реальности. Я вновь видел мою маленькую Глорию. Видел ее нежную кожу, маленький изящный носик, ее чувственный рот… Я спустился вниз и стал одеваться. Появилась наша служанка, Маринетта.
— Мадам заболела? — спросила она.
Я улыбнулся ей.
— Пустяки, нервы шалят. Когда она ехала домой, то проскочила на красный свет и поцапалась с полицейским… Тому не понравился ее тон, и он повез ее в комиссариат!
— Кого, мадам?
— Да… Поеду, попробую уладить это дело… Ох уж эти женщины! — И слегка ущипнул ее за подбородок. — Ужин не надо подавать. Мадам спит, я дал ей снотворное… Не будите ее. А я перекушу в Париже… Может, вы захотите пойти в кино?
— Хорошо, месье, спасибо, месье…
И я уехал, весь погруженный в мысли о той миссии, которая мне предстояла. С этого момента я становился сообщником Глории, которая сделалась убийцей по моей вине, я вел ее за руку, если можно так выразиться… И хотя настроен я был весьма решительно, миссия эта меня волновала изрядно.
Я остановил машину на приличном расстоянии от дома Нормана. Из «бардачка» достал шапочку, которую всегда надевая на охоте, и направился к месту преступления, предварительно затянув пояс плаща. Я постарался побыстрее проскочить мимо окошка консьержки. В комнатке горел свет, и я увидел, что все семейство расположилось вокруг стола. Я бросил взгляд на список жильцов и увидел, что Норман живет, вернее, жил на первом этаже. Не знаю почему, но это меня успокоило… Если придется удирать, с первого этажа сделать это значительно легче.
Я вставил ключ в замочную скважину и собрался открыть дверь, но вовремя вспомнил об отпечатках пальцев. Быстренько натянул пару старых замшевых перчаток, используемых при вождении, и вошел. Внутри горел свет. Квартира Нормана вовсе не походила на то, что я себе вообразил. Убранство ее оказалось более скромным, и, похоже, вкус у хозяина был отменным… Квартира состояла из маленькой прихожей, гостиной и спальни. Труп находился именно там… Я увидел разобранную кровать и уловил запах духов Глории. Запах ее духов и был ее запахом. Почему-то это меня расстроило… Я отбросил видения их любовных игр и приблизился к трупу. Норман лежал на ковре. Он был мертв и начинал остывать и коченеть. Пуля попала ему прямо в сердце, что само по себе являлось чудом, учитывая неловкость моей жены. На рубашке виднелось небольшое кроваво пятно, и все. Чистое, без всяких осложнений убийство.
Я взглядом поискал револьвер Глории, но не увидел его. Я перевернул тело, но и под ним револьвера не было. Улегся на живот и заглянул под кровать — опять ничего. Нигде его не было видно. Обыскал кухню, но и там ничего не нашел. Под вешалкой пусто… Глория ошиблась! В страхе и смятении она наверняка сунула его в карман, даже не отдавая себе в этом отчета. Или же он был у нее в руке, и она его выбросила у машины. Во всяком случае, в квартире у Нормана его не было. С нездоровым любопытством я взглянул на покойника. Мертвым он был не так красив, как мне увиделось вначале. Лицо его, казавшееся воплощением утонченности, при ближайшем рассмотрении оказалось асимметричным. Итак, что же делать? Труп обнаружат, следствие неизбежно приведет к Глории, чьи частые визиты не могли остаться незамеченными. Консьержка и другие жильцы вспомнят ее… Как она сможет доказать свое алиби? Уходя, она никого не встретила, но это не значит, что ее никто не видел. И если полиция появится у нас дома, Маринетта, несомненно, расскажет, что мадам приехала поздно и вид у нее был явно необычный…
По опыту, почерпнутому в газетах и журналах, я знал, что чаще всего убийцу выдает труп. Значит, надо первым делом надежно спрятать жертву. Но нет ничего труднее, чем перевозить и прятать мертвеца. Я решил рискнуть и проделать все это. Иначе нам с Глорией не выпутаться. Или я прячу Нормана, вернее, его труп, или я навсегда теряю Глорию. А я слишком любил ее, чтобы пойти на эту жертву.
На часах было без двадцати десять. Квартал казался пустынным, дом — вымершим… Я слышал звуки радио, далекие, приглушенные… Они успокаивали. Вокруг меня пульсировала жизнь — теплая, нежная, и мне как никогда захотелось жить, быть рядом с Глорией, любить ее, видеть людей, разные страны… Прежде всего, надо было навести на ложный след, пусть думают, что Норман уехал в путешествие. Это позволит выиграть время и сделает невозможным установить точное время, когда он исчез… Я включил радио. Поскольку этого было недостаточно, чтобы продемонстрировать присутствие человека в квартире, я включил еще и пылесос, стоявший на кухне. Не знаю, делал ли когда-нибудь Норман уборку в своей квартире, да еще в такое время, но не это было главным для меня. Необходимо было привлечь внимание соседей. В конце концов, есть какая-то логика в том, что человек, уезжающий надолго, наводит у себя в квартире порядок. Я, как мог, заправил постель, хотя всю жизнь испытывал отвращение к этому занятию. Достал из шкафа чемодан и набил его костюмами и бельем. Закрыв крышку, отнес чемодан к входной двери. Вернулся в спальню и замотал мертвеца в ковер.
Конечно, тащить покойника, завернутого в ковер, — дело нелегкое, но как иначе от него избавиться? Я бросил на него последний взгляд. Теперь, когда он умер, мне стало казаться, что выглядит он дурак дураком. И, кроме презрения к этим бренным останкам, другого чувства я не испытывал. Завернув тело Нормана в ковер, я перевязал веревками края. Подтянул этот рулон к двери, словно обычную груду тряпья. Осмотр места убийства доставил мне полное удовлетворение. В маленькой квартирке царила атмосфера отъезда. Я направился в ванную комнату и забрал оттуда бритву. Такой парень, как Норман, не должен путешествовать без бритвы. Затем перекрыл газовый кран, как это делают люди аккуратные и экономные, когда уезжают. Та же операция с выключателем. Это должно было соответствовать характеру Нормана, который, судя по окружавшей его обстановке, был человеком педантичным.
