- Готовы... - ответили Ванька и Фантик.
И я оттолкнулся...
Ух ты, что это было! В первый раз было ощущение совершенно подобное тому, которое бывает, когда летишь с американских горок - только ещё покруче! Фантик визжала, вокруг нас висело облако снежной пыли, Ванька отчаянно сжимал руль, чтобы он не завихлял у нас в руках, но в самом конце спуска все-таки не выдержал, крутанул его - то ли нечаянно, то ли что-то ему померещилось - и мы влетели прямо в снежный занос на льду реки - видно, образовавшийся там, где при ледоставе лед слегка ломало и образовался бугорок, задерживавший снег... Мы словно ухнули в надутый парус - с нашей стороны занос и был похож на парус - и, барахтаясь, стали выбираться из-под снегоката и из снега.
- Здорово! - орал Ванька. - Давайте ещё раз так?
- Может, теперь прокатимся по очереди? - предложил я.
- Я - ни за что! - ответила Фантик.
Ванька тоже отказался.
Мы стали и дальше кататься все вместе. С каждым разом мы все больше привыкали к головокружительному спуску - на второй раз он уже не казался смертельным, на третий - и скорость начала казаться нормальной, на четвертый - стало совсем, ни чуточки, не страшно. Хотя сердце продолжало екать и в пятый, и в десятый, и в пятнадцатый раз.
Мы по разику прокатились по отдельности, но нам это не очень понравилось. Во-первых, стоять и ждать уехавшего, когда он поднимется, было довольно скучно. И, во-вторых, гнать с горки одному оказалось совсем не так весело, как всем вместе, когда все дышат друг другу в ухо и орут наперебой.
Топа сначала принял участие в общем веселье, но потом утомился, бегая вверх и вниз по склону и, вырыв себе яму в снегу, устроился в ней. Иногда он вставал, по-хозяйски обходил ближайшие участки леса, оставлял свои метки, и возвращался в лежбище. Мы и подзабыли о нем, когда вдруг услышали его лай.
Мы как раз все вместе поднимали снегокат в гору, толкая его сзади, поэтому наши головы были опущены. Да мы бы все равно не разглядели, почему он лает - Топу закрывала от нас верхушка холма. Лишь добравшись до самого верха, мы увидели, в чем дело: на дороге остановились машины с милиционерами и с отцом Василием - надо понимать, возвращались в город, попив у нас чаю - и Михаил Дмитриевич вылез из машины и пошел в нашу сторону. Теперь Топа стоял перед ним и предупреждающе лаял - он знал, что этот человек был у нас в гостях и, по всей видимости, его надо считать другом, но, поскольку новый начальник городского ФСБ был ему ещё совсем мало знаком, счел долгом остановить его и дождаться нашего возвращения, чтобы мы сами решили, как быть дальше.
- Топа, свои!.. - крикнул я.
Топа отошел и улегся в свое снежное логово, но глаз от Михаила Дмитриевича не отрывал.
Михаил Дмитриевич рассмеялся и помахал нам рукой.
- Хотел сказать, что с таким охранником вам ничего не страшно, но, наверно, вы слышали эту фразочку уже тысячу раз... Он у вас и швец, и жнец и на дуде игрец - и катает, и охраняет, и играет с вами... Наверно, все его таланты я ещё не знаю!
- Это точно! - сказал Ванька. - Он столько всего умеет!
- Как вы думаете, он не возмутится, если я попрошу вас дать мне прокатиться на снегокате?
- Нет, что вы! - ответил я. - Ведь он увидит, что мы сами вам даем снегокат. Вот если б вы попробовали отнять его у нас - тогда другое дело!
- Отнимать не собираюсь! - с шутливой поспешностью заверил Михаил Дмитриевич. - А он меня выдержит? Не хотелось бы испортить!
- Он выдерживает нас троих... - я оценивающе поглядел на худенького Михаила Дмитриевича. - Так что можете не волноваться!
- Здорово! - начальник ФСБ сел на самокат и крепко взялся за руль. - С детства мечтал прокатиться на такой штуковине!.. Ну, с Богом!..
Он оттолкнулся ногами и понесся вниз. Мы смотрели с верхушки холма, как он на бешеной скорости летит по крутому склону. Как и мы в первый раз, он слишком поздно повернул руль, чтобы обогнуть снежный занос, и перевернулся прямо туда, где виднелись вмятины от наших тел.
Выкарабкавшись их снега и отряхнувшись, он полез вверх.
- Мне надо было сесть за руль впереди вас, - сказал Ванька, когда Михаил Дмитриевич опять оказался на вершине. - Я уже знаю, как надо огибать эту снежную кучу.
- Так было только интересней, - сказал Михаил Дмитриевич. Он подмигнул нам и Топе, который с большим интересом, чуть склонив голову набок, наблюдал за полетом фээсбешника вниз и за его возвращением. - Спасибо, ребята! Давно не получал такого удовольствия!
- Может, ещё раз хотите прокатиться? - предложил я.
- Нет, спасибо. Спешу, к сожалению. Да и моих спутников не стоит заставлять ждать. А то бы целый день катался, честное слово... Но как-нибудь в следующий раз. А теперь второе дело, из-за которого я хотел с вами побеседовать.
- По поводу министра? - догадался я.
- Вот именно. Как вы знаете... - он внимательно поглядел на всю нашу троицу. - Охране министра мы придаем особое значение. Сейчас мы ещё раз все проверили, я осмотрел дом, в котором он будет жить, прикинул, какие могут быть проблемы, с точки зрения охраны... Сегодня утром я уже связывался с Москвой. Думаю, все должно быть нормально... Но... Я вас очень прошу, если вам что-нибудь покажется подозрительным или странным - любая мелочь, любая нелепость, все, что хоть чуточку выбивается из обычного порядка жизни в заповеднике, который вам так хорошо знаком - немедленно сообщите мне. Глазки у вас острые, шныряете вы повсюду, и вы можете заметить то, чего не заметят взрослые. Мой телефон легко запомнить. Два-три-четыре-пять-шесть. Считать до шести, начиная с двойки, а не с единицы. Ладно?
- Ладно! - хором откликнулись мы.
- Вот и отлично! Ну, будьте здоровы!
И он заспешил назад к машине.
- Волнуется... - заметил Ванька, когда машины отъехали.
- Еще бы ему не волноваться! - сказала Фантик. - Ведь он только начал работать. Представляете, если с министром что-нибудь случится? Мы должны ему помочь!
- Для него лучше всего было бы, если бы министра действительно попытались убить - а он бы это вовремя предотвратил и схватил убийц! сказал я. - Ему бы точно поставили "пятерку" за преддипломную практику и направили бы служить в хорошее место - может даже, в Москву. А то и в звании сразу повысили бы.
- Вот мы и постараемся вовремя заметить все подозрительное! - сказал Ванька. - Чтобы помочь этому Михаилу Дмитриевичу. А то ещё выгонят его из училища, если он не справится.
- Наверно, он здорово волнуется, - сказала Фантик. - Представляете, каково ему? Временно назначили в "тихое место" - и тут на тебе, такая история!
- Мандражит, это точно! - с уверенностью заявил Ванька. - Что до меня, то я буду смотреть в оба! От меня ни один подозрительный тип не ускользнет!
- Подозрительный тип ни от кого не ускользнет, - заметил я. - В заповеднике присутствие любого лишнего человека сразу становится заметным. Вспомни этих браконьеров... Поэтому если здесь появится посторонний взрослые и без нас его засекут! Нет, нам надо приглядываться ко всему мелкому и случайному - к тому, что взрослые могут и не заметить!
- Что за браконьеры? - живо спросила Фантик.
- Перед самым вашим приездом мы наткнулись на следы браконьеров! объяснил Ванька. - Они убили лося!..
- Так что ж вы до сих пор не рассказывали? - возмутилась Фантик.
- Так времени не было! - ответил я. - Вчера мы Новый год встречали, а сегодня...
- Ну, ладно, понятно! - нетерпеливо одернула меня Фантик. - Теперь-то вы можете рассказать?
Я увидел, что Ванька напрягся - требовательный тон Фантика очень ему не понравился. Ваньку вообще раздражал малейший намек на то, что им собираются помыкать и "командирствовать над ним", как он выражался.
- Все очень просто, - поспешно сказал я. - Мы отправились за елкой... - и я рассказал ей, как вчера мы проследили браконьеров до шоссе.
- Угу... - Фантик присела на снегокат, в задумчивости положив подбородок на ладони. - Это надо обдумать.
- Чего тут думать? - брякнул мой братец. - Ловить их надо!
- Без думания ничего не получится, - возразила Фантик. - Ведь и твой папа думал и сопоставлял, прежде чем решить, где и как лучше всего ловить браконьеров... Кстати, что бы он с ними сделал, если бы поймал?
- Это зависит от того, кем бы они были, - ответил я. - Если б это оказались местные мужики, отец всыпал бы им по первое число и отобрал бы всю добычу, но в милицию сдавать их не стал бы. Не стал бы даже акт составлять и штраф им выписывать - какой штраф, когда у местного народа денег нет? Отец говорит, что они по дурости и от голодухи в заповедник прутся, но что спускать им нельзя, потому что если они хоть чуть-чуть почувствуют, что он их жалеет и готов на что-то сквозь пальцы смотреть, как они на шею сядут. И его, кстати, окрестные деревни очень уважают. Там говорят, что он хоть и даст такой втык, что небо с овчинку покажется, но зато подлянку никогда не подложит. Это в том смысле, что не капнет втихую в милицию, хотя и дружит с ней... С Алексеем Николаевичем, я имею в виду.
