— Добрый день, — обратилась я к ней. — Я ищу Анну Грачеву, не подскажете, где я могу ее увидеть?
— Она только что поднялась к себе, пятый этаж, комната 513.
Поблагодарив степенную матрону, я нажала кнопку лифта. Он начал свое медленное движение вниз. Последовательно загорающиеся лампочки с номерами этажей определяли его местонахождение. Наконец двери с глухим скрипом раздвинулись, и я шагнула на его слегка покачивающуюся площадку. Большой холл пятого этажа встретил меня прохладным полумраком. Справа и слева от лифта располагались двери с номерами и названиями фирм. Увидев металлические цифры 513, я прочла: «Туристическая фирма „Солнечный остров“». Вот это да! Агентство «Дартур» и фирма «Солнечный остров» занимаются туристическим бизнесом, значит, так или иначе являются конкурентами. Может быть, Грачева решила загребать жар моими руками, подбросив мне версию о якобы ложном самоубийстве Зайцева, и думает, что я накопаю компромат на Венедиктова и тем самым избавлю ее от конкурента? Решая, что делать, я спустилась на один лестничный пролет и остановилась в раздумье. Эта новость принесла мне одновременно удовлетворение оттого, что я не зря потратила время, и легкую досаду по поводу скрытности Грачевой. Если бы я знала раньше о ее месте работы, расследование могло бы идти немного в другом ключе. Из нынешней ситуации выходов могло быть два: сейчас же поговорить с Грачевой начистоту или, сжав в кулак свои взбаламученные эмоции, отложить этот разговор на ближайшее будущее, когда, не отказывая себе в удовольствии расставить пару логических капканов, я оказала бы на Грачеву более сильное психологическое давление. Находясь в подобном подвешенном состоянии, я чувствовала внутренний дискомфорт, от которого можно было избавиться, приняв незамедлительное решение. Может, метнуть кости? Достав свои магические додекаэдры, я бросила их прямо на пол рядом с собой: 33 + 19 + 8 — «Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Зная, что кости никогда не врут, я не стала думать о чьей-то ранней смерти, а решила сформулировать вопрос по-другому и снова метнула кости: 33 + 20 + 4 — «Если вы не хотите понапрасну мучиться тревогами — не ищите сейчас решения волнующей вас проблемы». Яснее некуда. Собрав кости, я решительно направилась к выходу. Проходя мимо вахтерши, я поймала на себе ее вопросительный взгляд и, чтобы освободить ее от сомнений, вежливо и скупо поблагодарила ее. Открывая дверь, я спиной чувствовала ее долгий провожающий взгляд, полный удовлетворения. Не зря она тут сидит. Валерий Степанович быстро доставил меня к Светкиному подъезду и, получив достойное вознаграждение, отправился дальше, возможно, обмозговывая, на что бы ему потратить щедрые чаевые.
Повернув ключ в замке, я вошла в пустую квартиру, где солнце, пробираясь сквозь занавески, золотило стены и пол, бесшумно оседая разноцветной пылью на поверхности мебели. Скинув кроссовки, я прошла на кухню, распахнула холодильник и, взглядом пошарив по полкам, обнаружила литровую коробку яблочного сока, налила полный стакан и с удовольствием выпила его до дна. Присев на диванчик, я откинулась на спинку и уставилась в пустое пространство. Моя утренняя работа, волнение, двенадцатигранники на время отвлекли меня от боли, но стоило немного расслабиться, и я с мучительной остротой ощутила пульсацию в плече. До прихода Сан Саныча, который должен был сменить мне повязку, еще было время, а посему, освободившись от джинсов и набросив легкий, короткий халатик, я открыла бар и достала бутылку коньяка. Поставив ее на стол, я устроилась рядом в удобном мягком кресле. Первая же рюмка, которую я особенно не растягивала, несколько утихомирила боль и настроила меня на жизнерадостный лад.
* * *
Перевязка оказалась довольно болезненной процедурой. Осматривая рану, Сан Саныч с видимым удовлетворением, причмокивая пухлыми губами, хвалил меня:
— Молодец, девушка. Если так пойдет дальше, дня через три мы уже сможем выйти на свежий воздух.
Выслушав его, я невольно усмехнулась, но, спохватившись, заставила себя принять серьезное выражение лица, это не трудно было сделать, так как боль давала о себе знать. После перевязки мы выпили кофе по-римски, который приготовил Сан Саныч под моим чутким руководством. Рецепт в общем-то несложный: в чашку кладется пара кубиков льда, сверху сахар и все это заливается горячим кофе, естественно, кофе должен быть свежесмолотый.
Распрощавшись с доктором и пропустив еще рюмочку коньяка, я легла отдохнуть. Из приятной полудремы меня вывел поворот ключа в замке входной двери. Ну, наконец-то, Светка. Сколько же я провалялась?
— Тань, ты дома?
— А где же мне еще быть? — ответила я вопросом на вопрос.
Светка прошла в гостиную и устало плюхнулась в кресло напротив меня. По ее размашистым жестам и яркому блеску глаз было видно, что она радостно возбуждена. Это тем более бросалось в глаза, что она не была склонна к излишней экзальтации.
Захлебываясь словами и перебивая саму себя, она пыталась передать свои впечатления, но вдруг, остановившись на полуслове, с лукавой укоризной сказала:
— Я звонила три раза. Где ты была?
— Выходила на минуту, по делам.
— Какие дела, у тебя постельный режим.
Светка пыталась придать своему взгляду остроту иглы, на которую насаживают непокорную бабочку.
— Ладно, я потом отчитаюсь. Лучше давай про агентство, только все по порядку и не торопись, время у нас есть.
Светка глубоко вздохнула и, скинув верхнюю одежду, облачилась в неизменное кимоно.
— Раз время есть, неплохо бы поесть, — скаламбурив, рассмеялась Светка и увлекла меня на кухню.
За едой она посвятила меня во все волнующие детали похода в агентство «Дартур». Если убрать из Светкиного рассказа все охи, ахи, междометия и восклицания, то суть сводилась к следующему: сидя в холле, Светка увидела моих «старых знакомых» — Венедиктова, Камаля и их окружение. Они поднялись на второй этаж, и Светка, незаметно подойдя к двери кабинета Венедиктова, услышала, что он говорил по телефону о каком-то солнечном острове. Здесь ее спугнул фотограф. Кое-как объяснившись с ним, Светка проследовала в студию. Софиты, драпировка, Светкин прикид сделали свое дело: она понравилась фотографу. По ее словам, он проявлял всяческие знаки внимания. Да и сама она, описывая этого Дмитрия Борисовича, пользовалась такими оборотами и эпитетами, что не возникало ни тени сомнения, что он сильно заинтересовал мою подругу. Весь этот румянец и блеск в глазах, прерывистое дыхание и торопливая речь свидетельствовали о ее новом увлечении.
В общем, официальное знакомство перешло в дружескую, потом в задушевную беседу за чашечкой кофе.
Пробы ей были назначены на завтра на полшестого. Что ж, мне это взаимное увлечение только на руку. Сложив грязную посуду в раковину, Светка открыла холодильник и с трудом достала с нижней полки огромный полосатый арбуз.
— Холодненький, — весело сказала она и, скальпировав его с полюсов, поместила на широкое плоское блюдо. Каждый продольный разрез сопровождался сочным треском, как будто мякоть арбуза только и ждала ножа, чтобы освободиться от сдерживающей ее глянцевой кожуры.
Мне было неудобно держать большие куски одной рукой, и поэтому Светка разрезала каждый кусок еще на несколько частей.
— Светик, а как моя маленькая просьба, ты про нее не забыла?
— Не забыла, не забыла. Вокруг твоего дома никакого подозрительного движения не наблюдается. Подозрительного стояния тоже не наблюдается.
— Мерси, Светик, я у тебя в долгу.
— Раз ты у меня в долгу, признавайся, где ты была сегодня утром? — спросила Светка с ласковым запалом инквизитора, пытающего Джордано Бруно.
— Я посетила тот самый «Солнечный остров», который упоминал Венедиктов. Больше ничего тебе пока сказать не могу. Ну что, встретимся завтра в пять, здесь?
— О’кей. — Светка в упор посмотрела на меня. — А до пяти чем ты собираешься заниматься, надеюсь, никуда не сбежишь?
— А вот этого я тебе, Светик, обещать не могу, как карта ляжет.
* * *
С утра опять было солнце, собирающаяся на работу Светка, легкий завтрак, кофе и мысли, бесконечно вращающиеся по замкнутому кругу. Оставшись одна, я провела ревизию физиологическим ощущениям. С удовлетворением отметила, что рука беспокоит гораздо меньше, чем вчера, и прогноз Сан Саныча по поводу быстрого выздоровления подтверждается. Тьфу, тьфу, тьфу. Я слегка поупражняла ее, поднимая и опуская, сгибая и разгибая в локте и шевеля пальцами.
Напялив вчерашние шмотки, я вышла навстречу утреннему свету и гаму. Остановив первую попавшуюся машину, я назвала адрес и договорилась о цене.
Странная все-таки вырисовывается картина. Из собранной мной и Светкой информации получается, что Грачева из зрителя и пострадавшей превращается в действующее лицо, играющее не последнюю роль в этой драме. Я считала, что если в ходе расследования приближусь к некоей двери и мне удастся подобрать ключ и открыть ее, то это и будет окончательной разгадкой. И вот мне удалось приоткрыть дверь, но за ней оказалась еще одна, и, возможно, происходящее за ней, как раз и объясняло то, что я обнаружила за первой. А может, мне предстоит пройти целую анфиладу комнат?..
