Пьер не выдержал и расплакался.
– Не волнуйся, малыш, мы что-нибудь придумаем, – тихо сказал ему Пьетро, ободряюще похлопав по плечу. – Иди к себе. Я попробую уговорить твою бабушку.
– Мадам, вот хороший бутерброд. Хотите кофе?
– Нет, вина! А можно и чего покрепче.
– Давайте вы поедите, выпьете и мы закажем такси? А завтра Пьер к вам приедет. Да, и главный вопрос, чего вы хотите?
Видимо, зря месье Аголини в надежде на хорошее отношение укладывал бабке в коробку бутылочку вина. И, возможно, зря Пьер привозил ей каждые выходные немного денег, которые она тратила в местных барах и магазинах на все, что горит. Эти простые жесты, направленные на благо, стимулировали в мадам все большую алчность, особенно когда деньги и бутылки заканчивались. Ей хотелось, чтобы деньги не заканчивались никогда, и она понимала изворотливым умом алкоголика, ищущего, где бы еще поживиться, что можно их получить больше. Неудивительно, что теперь иллюзия наладившейся жизни Пьера рассыпалась, как карточный домик.
– Ладно, уговорил. Хочу получать продукты два раза в неделю. И вино получше выбирайте. – Мадам жевала, и салат и сыр из сендвича сыпались на пол. Она почти залпом махнула стакан. – Ну и деньги. Не ту мелочь, что мне дает прижимистый внучок, а скажем, для начала удвойте мое социальное пособие. От фонда месье Аголини! – Она засмеялась. – Я добрая, да. Не такая жадная, как вы.
– Пьер еще вам деньги дает? Не знал.
– А мой внук не обязан посторонним докладываться. Это наши с ним дела.
Пьер стоял за дверью и подслушивал разговор. Если Пьетро не согласится на ее условия, то не видать ему ни магазина, ни спокойствия и вкусной еды, ни новой школы. «Я лучше сбегу, но ни за что туда не вернусь!» – решил он. Через какое-то время мальчик услышал, как у дома остановилась машина, и отодвинул занавеску. Такси. Неужели она согласилась уехать?
– Пьер! – С облегчением услышал он голос месье. – Выйди, проводи бабушку!
Мадам, держа в руке початую бутылку, пошатываясь, направлялась к такси. Аголини нес за ней полную корзину деликатесов. Она плюхнулась на заднее сиденье и послала всем воздушный поцелуй.
– Простите меня. И спасибо, – сказал Пьер, когда она уехала.
– Ничего, ничего, дружок. Ты ни в чем не виноват. Мы обязательно что-нибудь придумаем. И завтра можешь бабушку не навещать.
Пьер обнял его и, улыбаясь, уткнулся головой в бок. Пьетро вздохнул и посмотрел на часы.
– Между прочим, мы еще можем немного поработать. Если кто-нибудь придет.
– Простите меня, простите, пожалуйста.
– А ну-ка не унывать, малыш! Все будет хорошо.
В среду, как и договорились, Аголини отправил мадам корзинку с едой. А в пятницу она вновь явилась сама, хорошо, что во время обеденного перерыва, потому что уже после первого ее посещения Пьетро боялся, что ряды покупателей могут поредеть. Пьер только вернулся из школы, и они ели пасту, обсуждая его блестяще написанную контрольную по математике, когда снизу раздались настойчивые звонки в дверь. Мадам вновь была пьяна и наряжена, как новогодняя елка. Птичью голову венчала новая короткая стрижка, волосы были интенсивно белого цвета, а вокруг тонкой шеи обвивались бусы и толстые золотые цепочки с разнообразными кулонами.
– Вот, прибарахлилась, – довольно заявила она опешившему Пьетро.
– Проходите, – промямлил он.
Неровной походкой она поднялась наверх.
– Здравствуй, внучек. – Она полезла с пьяными объятьями к Пьеру. Ни дать ни взять – любящая бабушка. – Неплохо тут у вас. Обедаете?
– Да. Садитесь с нами.
– Не откажусь. – Мадам Арналь села за стол и закурила сигарету.
– Тут не курят.
– Ничего, переживете разок.
Пьетро поставил перед ней тарелку с макаронами:
– Чем обязаны?
– У меня закончились деньги. Очень нужны.
– Но мы же договорились. И в этом месяце я уже выплатил оговоренную сумму.
– У меня было много расходов. И поймите, я могу сделать так, что Пьер вернется домой сегодня же.
– Тем самым вы только навредите своему внуку.
Пьер, сжав зубы, ковырялся вилкой в пасте. Он ненавидел мадам Арналь всем сердцем.
– Ну если вы не хотите, чтобы я ему навредила, придется принять меры.
– Мадам, вам не кажется, что вы переходите пределы разумного?
– Нет, не кажется. Стаканчик нальете?
Пьетро заглянул в шкаф:
– У меня ничего нет.
– Так откройте.
Она выпила, по традиции взяла начатую бутылку:
– Ну, я вижу, мне тут не очень рады. И я, так и быть, подожду до воскресенья. Но сейчас мне нужно хотя бы франков сто-двести на жизнь.
Пьетро достал бумажник и дал ей деньги.
Во вторник на школьный урок пришли две женщины из социальной службы.
– Пьер Арналь?
– Да.
– Нам очень жаль, но твоя бабушка умерла.
– Когда?! Не может быть?!
– Вчера. Тебе придется сейчас поехать с нами.
Мадам Арналь похоронили без лишних торжеств, скромно и по-быстрому. На кладбище пришли два человека – Пьер и Пьетро, который уже оформлял опеку над мальчиком. У мадам Арналь не оказалось ни подруг, ни друзей, которые захотели бы проводить ее в последний путь. Да никто и не знал о ее смерти, кроме соседки, которой старуха задолжала денег, и та, видя свет в окне и слыша телевизор, целый день безуспешно пыталась наведаться к ней, а на следующее утро, увидев все тот же свет и услышав невыключенный телевизор, вызвала полицию. В медицинском заключении значилось, что смерть мадам Арналь наступила в результате острой алкогольной интоксикации. На ее могиле Пьер поклялся, что никогда в его жизни не повторится ничего подобного. Он забудет свое прошлое и начнет все заново. Теперь он другой и то, что было, не имеет к нему никакого отношения.
План
Поселок Лихнево, начало 1980-х
Вопрос с деньгами решен. Теперь надо придумать, как сделать, чтобы после экскурсии учительница его отпустила. Пока Ваня шел домой, у него созрел план, но для его осуществления необходимо задействовать Кольку, к которому он и подошел на следующий день после уроков.
– Пойдем, провожу тебя. Разговор есть.
– Чего, что за разговор? Секретный? – Колька очень любил всякие тайны.
– Почти что. Ты же знаешь, моя мама уехала в Москву няней работать.
– Ну…
– Так вот. Дед на нее обиделся и не пускает меня с ней увидеться. А раз у нас экскурсия, то я могу потом к ней поехать. Понимаешь?
– Ну…
– Что ты заладил свое ну?! Дед меня не пускает, и училка без его разрешения не отпустит. Понимаешь?
– Ну… Да!
– Надо, чтобы какой-нибудь взрослый записку написал. Твой дядя, может, напишет? Почерк взрослый нужен.
– Дядя Миша?! Да я думаю он от своего пьянства уже все буквы забыл. Говорят, алкоголь очень на мозг влияет, – со знанием дела сказал Коля.
– Ну в самый раз, пусть коряво получится, будто дед писал. Как думаешь, напишет?
– За бутылку все напишет.
– Ну пошли тогда.
– А где бутылку взять?
– Деньги у меня есть.
– Ух ты! Откуда?
– Нашел. Так поможешь? А я от себя деду напишу, чтобы он не волновался. Ну отлупит потом. Зато я с мамой увижусь.
– А как мы купим бутылку-то? Кто нам продаст?
– Пусть брат твой купит.
– Так он еще что-нибудь за это попросит.
– Дадим.
– Ну ладно… – Колька начал грызть ноготь. Это означало, что в нем борются противоречивые чувства. Однако потом он махнул рукой. – Ладно, пошли.
Колькин брат недавно вернулся из армии и упорно делал вид, что не может найти работу. Учиться ему тоже надоело, еще в школе. Целый день он болтался по дому с сигаретой в зубах, а по вечерам сидел у подъезда с такими же оболтусами на лавочке и, если везло, выпивал.
– А, приперся! – Выпустил он клубок дыма на брата и, шаркая разношенными тапками и поправляя рукой, свободной от сигареты, гульфик на черных хлопчатобумажных штанах, повернулся к друзьям всклокоченным затылком и уполз на кухню.
– С бодуна. Значит, захочет похмелиться. Потянешь на вторую, если что? – со знанием дела констатировал Колька.
– Потяну. Десятку нашел на улице!
– Десятку! Ого! Давай купим чего-нибудь!
– Водки и купим. На остальное – маме подарок… – Потом подумал. – Ладно, и тебе дам немножко. Рубль хочешь?
– Спрашиваешь?! Подожди там. Виталь! – крикнул он брату, идя по коридору к кухне. Ваня же сел в большой комнате, как велел Коля.
– Чего тебе?
– Дело есть.
– Пельмени лучше свари. С утра ничего не жрал.
Колька достал из холодильника пачку пельменей в бело-красной помятой коробке. Вытряс слипшиеся катышы и бросил их в кастрюлю.
– Вот дебил! Воду вскипятить сначала надо.
Колька об этом прекрасно знал, потому что пельмени готовил регулярно, но так волновался, что брат откажется или обманет их – купит, например, бутылку, а им не отдаст, что автоматически кинул серый комок в холодную воду. Он уже полностью был вовлечен в процесс помощи другу.
– Да? Ну ладно. Разлипнутся, может, пока.
