- Герр полковник! - Хайди распирало ощущение важности собственной персоны. - Надеюсь, я достойная дочь Германии. И я дорожу доверием, которое оказывают мне в замке. - Она указала в угол зала. - Капитан гестапо фон Браухич может за меня поручиться.
- Нет нужды. Мы не забудем ваш поступок, милое дитя. - Он отечески потрепал ее по щеке, потом обернулся к Смиту, и в голосе его зазвучал металл.
- Где ваши соучастники? Отвечайте немедленно.
- Немедленно, мой дорогой полковник? - Взгляд, который Смит бросил на Хайди, был столь же холоден, как голос полковника. - Извольте сперва расплатиться. Сначала тридцать Серебреников даме...
- Вы болван, - презрительно отозвался полковник Вайснер.Хайди - истинная патриотка.
- Это точно, - серьезно подтвердил Смит.
Мэри с ужасом наблюдала, стоя за занавеской в неосвещенной комнате Хайди, как Смита и его людей вывели из "Дикого оленя" и сопроводили туда, где стояло несколько военных автомобилей. Пленников быстро рассадили по двум машинам, взревели моторы, и через минуту они скрылись за поворотом. Мэри постояла, уставившись невидящими глазами на падающий снег, потом плотно задернула занавески и ушла вглубь комнаты.
- Как же это случилось? - прошептала она. Чиркнула спичка - Хайди зажгла масляную лампу.
- Ума не приложу, - пожала плечами Хайди. - Кто-то, должно быть, напел полковнику Вайснеру. А я указала пальцем.
- Ты... ты?
- Его все равно вычислили бы через пару минут. Они тут чужаки. Зато теперь мы с тобой вне подозрений.
- Вне подозрений! - Мэри недоверчиво посмотрела на нее. Но мы же теперь отрезаны от своих!
- Ты так считаешь? - задумчиво протянула Хайди. - А мне в этой ситуации больше жаль полковника Вайснера, чем майора Смита. Наш майор нигде не пропадет. Или начальство в Уайтхолле нам лгало? Когда мне сообщили, что он должен сюда прибыть, добавили, что я должна слепо доверять ему. Он, как штопор, -именно так они сказали, - вывернется из самой безнадежной ситуации. Интересно они там, в Уайтхолле, выражаются. Так что я верю в него. А ты разве нет?
Ответа не последовало. В глазах Мэри стояли слезы. Хайди тронула ее за плечо и мягко спросила:
- Ты сильно любишь его? Мэри молча кивнула.
- А он тоже тебя любит?
- Не знаю. Просто не знаю. Он с головой ушел в эти дела, - с трудом выговорила Мэри, - и даже, если любит, сам себе в этом не признается.
Хайди с минуту смотрела на нее, качнула головой и сказала:
- Зачем только они тебя послали! Разве ты сможешь... она осеклась, снова мотнула головой и неожиданно закончила: Поздно уже. Пошли. Нельзя заставлять ждать фон Браухича.
- Но если он не сможет убежать? Да и как тут убежишь! она раздраженно ткнула пальцем в бумаги, валявшиеся на постели. - Ведь они первым делом свяжутся с Дюссельдорфом насчет этих рекомендаций.
Хайди спокойно ответила:
- Он не бросит тебя в беде.
- Да, - печально согласилась Мэри, - вряд ли он так поступит.
Большой черный "мерседес" мчался по занесенной снегом дороге, проложенной вдоль озера. "Дворники" едва справлялись с густыми хлопьями, которые плотно ложились на лобовое стекло. Это была очень дорогая и комфортабельная машина, но ни сидевший рядом с водителем Шэффер, ни Смит на заднем сиденье не ощущали ни малейшего удобства - ни физического, ни морального. Если говорить о моральной стороне дела, то перед ними маячила мрачная перспектива: операция обречена на провал, не успев начаться. О физической и говорить нечего: того и другого стиснули с обеих сторон : Шэффера - водитель и охранник, Смита - тоже охранник и сам полковник Вайснер; к тому же у них сильно ныли ребра - парни при "шмайсерах", уперев стволы в бок пленникам, дали им как следует прочувствовать свою боевую мощь.
Насколько Смит мог судить, они находились где-то на полдороге от деревни до казарм. Еще полминуты - и они въедут в ворота лагеря. Всего полминуты. И ни секунды больше.
- Остановите машину! - холодным, властным тоном с ноткой угрозы произнес Смит. - Немедленно, слышите? Мне нужно подумать.
Полковник Вайснер с изумлением уставился на него. Смит даже не обернулся в его сторону. Казалось, он едва сдерживает гнев - гнев человека, чьи приказы всегда выполняются беспрекословно, отнюдь не жертвы, покорно идущей на смерть. Вайснер поколебался, но все же отдал приказ притормозить.
- Ну и болван же вы! Круглый идиот! - гневный голос Смита звучал тихо и зловеще, так тихо, что только полковник мог услышать его. - Вы почти наверняка все испортили, и, если это так, клянусь Богом, утром вы лишитесь погон!
"Мерседес" скатил на обочину и остановился. Передняя машина исчезла в темноте. Вайснер резко, но с едва заметной дрожью в голосе, спросил:
- Какого черта, что вы болтаете?
- Вам, конечно, известно об американском генерале Карнаби? - Смит приблизил сощуренные глаза к лицу Вайснера. Ну? - он словно выплевывал слова в лицо полковнику.
- Вчера вечером я обедал в Шлосс Адлере. Я... Смит ответил взглядом, полным недоверия.
- Полковник Пауль Крамер, начальник штаба Канариса, вам рассказал? Вайснер молча кивнул. ,
- А теперь это разнеслось по всем углам. С ума сойти можно. Боже, теперь точно покатятся головы, -он потер ладонью глаза, бессильным жестом уронил руку, невидящим взглядом посмотрел вперед и, качнув головой, медленно выговорил:
- Сам я не могу принять решение, - он достал из кармана удостоверение и протянул Вайснеру, который изучил его в тусклом свете фонарика. - Немедленно в казармы! Мне нужно срочно связаться с Берлином. Мой дядя даст инструкции.
- Ваш дядя? - Вайснер с усилием оторвался от документа, голос его дрожал, как и луч фонарика, который он держал в руке. - Генрих Гиммлер?
- А кто же вы думали, - рявкнул Смит. - Микки Маус? - Он понизил голос до шепота. - Искренне желаю вам никогда не иметь счастья встретиться с ним, полковник Вайснер.
Смит дал Вайснеру возможность немножко оправиться от неожиданности и прийти в себя, потом наклонился вперед и довольно чувствительно ткнул в бок водителя.
- В казармы, живо!
Автомобиль рывком взял с места. Шоферу было достаточно того, что он успел услышать из уст племянника страшного Генриха Гиммлера, шефа гестапо. Смит повернулся к охраннику, сидевшему сбоку.
- Прекрати пихать меня в бок этой дурацкой штукой! - он со злостью оттолкнул от себя ствол автомата.
Охранник, который тоже слыхал про Гиммлера, кротко прибрал свой "шмайсер". В следующую секунду он согнулся от дикой боли, получив удар в живот прикладом своего же автомата, а еще через секунду полковник Вайснер прилип к стеклу "мерседеса", ствол того же "шмайсера" уперся ему в правое ухо.
- Если ваши люди шевельнутся, убью на месте.
- 0'кей, - раздался с переднего сиденья голос Шэффера. Их пушки у меня.
- Останавливай, - скомандовал Смит.
Машина затормозила. Через лобовое стекло видны были огни пропускного пункта казарм. До них было метров двести. Смит подтолкнул Вайснера автоматом.
- На выход!
Несмотря на душившую его ярость, Вайснер понял, что ему придется послушаться приказа. Он вышел из машины.
- Три шага вперед, - скомандовал Смит. - Лицом в снег. Руки за голову. Шэффер, держи их на прицеле.
Через двадцать секунд Шэффер сидел за баранкой "мерседеса". Три человека лежали лицом вниз в снегу, четвертый все еще корчился от удара на обочине.
- Неплохо исполнено, молодой Гиммлер, - одобрительно сказал Шэффер.
- Редко так везет, - трезво оценил положение дел Смит. Поосторожнее возле казарм, как бы часовые чего не заподозрили.
Со скоростью двадцать миль в час они миновали главные ворота и, как им показалось, все сошло благополучно. Еще бы, на радиаторе автомобиля развевался треугольный флажок - личный штандарт коменданта лагеря, и, ясное дело, никому бы не пришло в голову следить за передвижениями полковника Вайснера.
Через полмили за вторыми воротами дорога, следуя извиву озера, резко повернула направо. Опасный поворот был отмечен белым штакетником, который при иных обстоятельствах был бы хорошо заметен, но в эту ночную пору, заметенный снегом, неразличимо слился с окружающей белизной. Шэффер притормозил на повороте. По его лицу явно пробежала какая-то мысль, он сильнее нажал на тормозную педаль и вопросительно взглянул на Смита.
- Отличная идея, - теперь пришел черед Смита выражать одобрение партнеру. - Из тебя еще получится неплохой агент.
"Мерседес" остановился. Смит собрал автоматы и пистолеты, отобранные у Вайснера и его парней, включил зажигание и выскочил из двинувшейся вперед машины. Просунув руку через боковое окно дверцы водителя, он держал руль, прибавляя ходу по мере того, как разгонялся "мерседес". За несколько метров до обрыва он в последний раз скорректировал направление и резко отскочил в сторону. Деревянный штакетник не смог сдержать мчащуюся на него громаду. Рев мотора, работавшего на максимальных оборотах, заглушил треск дерева; "мерседес" прошел сквозь преграду как нож сквозь масло, перевалил через край обрыва и исчез из виду.
