сквозь сон:
— Ангел? — с трудом освобождаюсь от оков этого сна. Он, как и прежде, засосал меня очень глубоко в те события. Я уже успела забыть, как это страшно. Почти проснувшись, слышу своё собственное тихое рыдание. Открываю глаза, сквозь пелену слёз вижу полку над собой. Поезд… Я в поезде — вспоминаю я реальность. — Ангел? — повторяет Алексей. — Ангелина?! — я сосредотачиваю на нём взгляд, он держит меня за плечи. Из моего горла непроизвольно вырывается стон. — Ты в порядке? — надо было лететь самолётом. Не думала, что кошмары вернутся так резко.
— Да, — я прохрипела сдавленным голосом и села. Вытерла лицо от слёз. Несколько минут мы провели в тишине. — Прости, что разбудила…
— Он мне тоже снится, — неожиданно для меня сказал Лёша. У меня горло сжалось и защимило в груди. От этого я не смогла ничего сказать. — Ты произнесла его имя во сне. Что тебе снилось? — перед глазами встало неузнаваемое лицо брата. Я помотала головой. — Ну, же, Ангел? Поговори со мной, станет легче, — я вспылила:
— Не называй меня так! Так называл меня Олег! — прорычала я.
— Нет. Так тебя назвал я. Он называл тебя Ангелина, малая, мелкая, сестрёнка, — спокойно сказал он.
— Чушь.
— Тебе было шесть и ты болела. Олег пришёл ко мне в гости и я спросил его, цитирую: «Как Ангел?». И с тех пор он стал тебя называть так, — я поджала ноги к груди и обняла их руками.
Я помню Лёшу всю свою жизнь. И до момента, когда он ушёл. Какое-то время, в детстве, я даже думала, что у меня два брата. Я сделала глубокий вдох и выдохнула себе в колени.
— С какого момента вы стали дружить с Олегом?
— С детского сада. Подружились, когда никто не хотел быть в моей команде, когда мы играли в войнушку, а он пошёл.
— Похоже не него…
— Да. Он никогда меня не подводил. А я его подвёл, — я почувствовала, как в носу защипало.
— Не говори ерунды. Если бы ты оказался вместе с ним, то тебя бы тоже убили, — мы замолчали. Я нарушила тишину: — Мне снился день похорон. Родители запретили мне смотреть на Олега. Но я подсмотрела, когда гроб ещё был открыт.
— Ты видела то, что с ним сделали? — я подняла взгляд на него, потому что в его голосе послышались ноты ужаса.
— Ты тоже? — догадалась я. Он вздохнул.
— Ты ещё помнишь моего отца?
— Генерал-майор юстиции Цветков. Помню.
— Ну, тогда значительно ниже в должности. Но я всё равно воспользовался этим, и попал в морг. Хотел увидеть Олега, — я закрыла глаза. Лучше бы он этого не делал… — Но мне он снится не таким. Чаще я рассказываю ему о тебе, — я уставилась на него, будто он сморозил самую несусветную глупость. А мгновение спустя, почувствовала слезу на своей щеке. Я быстро смахнула её. — Это ужасно, что он снится тебе таким, — сочувственно сказал Лёша.
— Да, — согласилась я. То, что я видела в детстве, было лишь малой частью всего ужаса. Когда я читала дело… Описание пыток и издевательств… Показания женщины, у которой в подвале держали моего брата. Как его морили голодом… Избивали, ломали кости… Описание и фото болота, где нашли его тело. Отчёт судмедэксперта… Где были перечислены все повреждения… Эти ублюдки убивали его очень мучительно. А потом… Фото… Господи… — я с силой зажмурилась. Они хотели расчленить тело. Но не смогли. Перед глазами возникла картина, как папа поправляет Олегу воротник. Тогда я не понимала смысл этого. Только, когда прочла дело, узнала, что голова была почти отделена от тела. Снова заговорить было трудно. Лёша сидел рядом. Взгляд был грустным и немного встревоженным. — Я пошла в правоохранительные органы из-за Олега.
— Знаю. Догадался.
— Не понимаю… — я осеклась.
— Чего? — его спокойный взгляд внимательно смотрел на меня. Я помедлила.
— Почему ты не смотрел его дело? — он смотрел мне в глаза и не торопился с ответом. А я ждала. Этот ответ был очень важен для меня.
— Я с трудом справился с этим. Морг, ваша боль… Что-то надломилось во мне тогда. Я чуть не погубил себя… Мне пришлось отпустить и не возвращаться к этому.
— Как чуть не погубил?
— Я был молод и глуп. И зол. Я стал пить и влезать в неприятности. Дошёл до… Самоуничтожения, и вреда окружающим, — он с грустью усмехнулся. — Меня вытащил отец. И он же вправил мозги, — я не поняла почему он усмехался, и он пояснил: — Может ты не помнишь… У нас с отцом тяжёлые отношения. Его воспитание — в духе военной казармы… Я считал, что ему плевать на меня. Но именно он не дал мне тогда скатиться и загубить свою жизнь.
— Ясно, — мы снова замолчали.
— Так значит ты одержима делом Олега? — нарушил молчание Алексей. Я попыталась разобрать его интонацию. — По крайней мере, твоя одержимость пошла в конструктивное русло, — он выдержал паузу. — Но, иногда, лучше оставить прошлое в прошлом, — он смотрел на меня так сосредоточенно, словно внушал мне эту мысль. А у меня всё тело напряглось от этой фразы.
— Я не оставлю это. Никогда, — очень серьёзно сказала я, глядя ему в глаза.
— Просто не упусти ту тонкую грань, когда это станет приносить тебе вред, а не пользу, — он смотрел на меня по-доброму, и даже с заботой, но мне это было не нужно, и я этого не просила.
— Разберусь, — разозлилась я. Я смотрела на него и не могла понять. Как вообще можно думать о том, чтобы не искать тех, кто это сделал? Их и так никто не искал слишком долго. Мой брат мёртв, а они ходят по этой земле, будто ничего не случилось. Нет! Они заплатят за это! В конце концов, это моя цель. Всегда ею была и всегда будет! — Давай спать, — произнесла я раздражённо, и легла, отвернувшись к стене. Через пару минут почувствовала и услышала, как он встал и ушёл на своё место. Долго не могла уснуть. Меня переполняла злость от его слов.
Встали мы в семь утра. До прибытия поезда было ещё больше часа. К счастью, за завтраком ночная тема не поднималась.
Потом были: дорога и заселение в гостиницу в Екатеринбурге. Мы больше молчали, разговаривали только при необходимости. В гостинице только распаковались, и сразу поехали в отдел.
А, когда началась работа, стало совсем не до личных разговоров. Здешний следователь оказался не чета омскому. Дело было проработано как следует. Мы забрали материалы дела. Забирать улики необходимости не было, вся информация по ним была в
