— Точно, — сказал Кеттерле и снял пальто. Хорншу помог ему.
Они сели за столик в углу, и комиссар извлек сигару из нагрудного кармана. Прикурив, он взглянул на Хорншу.
— Толчем воду в ступе, — сказал Хорншу. — Интересно, продвинемся ли мы хоть на шаг.
— А мы уже продвинулись на один шаг, Хорншу, и если Рёпке проявит свое искусство, то на довольно большой.
Кеттерле затянулся сигарой, сунул руку в карман пиджака и, откинувшись назад, уставился в потолок.
Папаша Хайнриксен поставил на стол две кружки пива.
— Пока хватит?
— Вполне, — сказал Кеттерле. — Подумайте, Хорншу, из всех этих людей только двое не лгали. А почему?
— Кого вы имеете в виду?
Комиссар чуть не ткнул Хорншу в грудь сигарой.
— Ваша экономка и сенатор Рихард Робертс. Довольно внушительная личность, а?
— По как вы сделали такой вывод?
Комиссар вытащил руку из кармана, положил на стол листок бумаги и тщательно его расправил. Хорншу наклонился вперед.
— Что это?
— Четыре дробь семь, — сказал Кеттерле. — Рёпке же воплощенная систематизация, вы знаете!
Хорншу взглянул на комиссара.
— Вот, Хорншу, предмет номер четыре из объекта изучения семь. Номер семь — это сумочка крокодиловой кожи, принадлежащая Сандре Робертс, а предмет номер четыре — пропуск, который выдают в больницах посетителям после девяти вечера. Этот пропуск был выдан в прошлую пятницу. На нем написано: фрау Робертс к старшему врачу доктору Брабендеру.
Комиссар Хорншу застыл от изумления.
— Черт побери, — сказал он, — да ведь мы должны были немедленно забрать его с собою.
Комиссар ласково улыбнулся и освободил место на столе для наполненных доверху и источающих удивительный аромат тарелок с супом, которые поставил перед ними папаша Хайнриксен.
— Далеко не все можно с ходу обозначить как преступление, хотя и выглядит порой весьма похоже, Хорншу. Вы ведь заметили, как чувствителен Робертс ко всему, что касается его жены. Откуда мы знаем, что хотела Сандра Робертс от Брабендера? Быть может, что-то мучило ее, быть может, она была больна. Врачи — это люди, которым поверяют все. Возможно, у Брабендера есть довольно веская причина скрывать этот визит от своего тестя. Возможно. А может быть, и нет. С другой стороны, вспомните, что в этом деле подозрение падает на любого, кто оказывается заинтересованным в смерти Сандры Робертс. Интерес тут может быть различный, но вот финансовые интересы всех четырех молодых людей налицо.
Они начали есть суп.
— Однако мы должны искать еще одного человека, того, кто пять лет назад на Лонг-Айленд приложил руку к этой игре. Бывшая жена Робертса утонула, причем при столь же таинственных обстоятельствах. Это наводит на размышления, черт побери, и если серьезно все взвесить, получается абсурд. А может, она еще жива?
— Хорншу, — сказал Кеттерле, — я понимаю, что вы имеете в виду. Но подумайте как следует! Во-первых, она не была названа в завещании сенатора, во-вторых, какие претензии может предъявлять тот, кто официально считается давно умершим и к тому же пытается с помощью убийства реализовать права, которых вовсе не имеет. Нет, нет, даже если бы мы сочли возможной подобную мистификацию, здесь отсутствует сколько-нибудь значительный мотив. Это явно ложный путь.
— Это была просто мысль, — сказал Хорншу.
Комиссар вытер губы.
— Что бы еще ни произошло, я не позволю сбить себя с толку. Мы имеем дело только с реальными вещами. И для всего следует находить реальное объяснение. Вопрос только в том, как находить.
— Я нисколько не удивлюсь, если ее тоже обнаружат утонувшей, — пробормотал Хорншу. — Быть может, в устье Эльбы. Месяца через три.
Покончив с едой, они обсудили еще некоторые детали и даже нашли время обменяться мнением по поводу странного отравления рыбой в Фульсбюттеле, к тому времени имелись уже три смертельных исхода. Под стражу взят был крупный оптовый торговец рыбой.
Около двух они вернулись в полицейское управление, и комиссар сразу же пригласил Хорншу к себе в кабинет. Гора почты на его столе существенно выросла.
Первым делом Кеттерле вызвал Рёпке.
— Давайте-ка вместе просмотрим ваши списки, — сказал он, когда тот вошел в комнату.
Они уселись втроем за письменный стол, на котором между скоросшивателями, папками и отпечатанными материалами лежал доклад Рёпке из «Клифтона» и приложенные к нему фотоснимки.
— Очень хотелось бы знать, обнаружены ли отпечатки пальцев третьего лица на каком-нибудь предмете, принадлежавшем пансионату «Клифтон», — сказал комиссар и выпустил густое облако сигарного дыма.
Они сравнивали списки, отмечали галочкой цифры, рассматривали на свету фотоснимки.
— Вот, — сказал наконец Рёпке, — одиннадцать дробь шесть.
Он сравнил список отпечатков пальцев со списком предметов.
— Третье лицо, бесспорно, держало в руках стакан для зубной щетки из ванной комнаты.
Рёпке поискал еще один снимок.
— Снимок номер четыре, в половину натуральной величины, как раз относится сюда. Вот!
Кеттерле откинулся назад, рассматривая снимок туалетной полочки в номере три, на котором рядом с косметическими принадлежностями Сандры Робертс был ясно виден ни в чем не повинный стакан.
— Большой, указательный, средний и безымянный видны четко, — пробормотал Рёпке, отыскивая копии в пачке фотоснимков с отпечатками пальцев.
— Следовательно, приходится допустить, что некое третье лицо находилось в номере три в промежутке между последним мытьем данного стакана и нашей фотосъемкой, этот человек либо просто пил воду, либо чистил зубы, не так ли?
Кеттерле покачал снимком.
— Мы продвинемся еще дальше, Рёпке, лишь в том случае, если пойдем необычным путем. Правда, это запрещено, но вы ведь не попадетесь с поличным, я знаю.
Рёпке добродушно улыбнулся. Его еще никогда не ловили с поличным.
— Необходимо каким-то образом получить отпечатки пальцев Ханса-Пауля Брацелеса и господина старшего врача терапевтического отделения госпиталя святого Георга. Кто-то из ваших должен обследовать дверные ручки, почтовые ящики, дверцы автомашин, зеркала заднего обзора, попытаться что-нибудь найти.
Рёпке кивнул.
— Это можно будет сделать. Мы добивались результатов в таких случаях. — Он подумал. — Лучше всего подойдет Гафке. Он прошел обучение у нас в оперативно-технической группе, прекрасно умеет обходиться с подобными вещами, а самое главное, у него настолько идиотский вид, что никто не принимает его всерьез.
— Согласен, — одобрил Кеттерле. — Блестящая идея.
Он схватил телефонную трубку и набрал номер.
— Гафке, — сказал он, — передайте все, что вы наметили сделать сегодня после обеда, кому-нибудь другому и немедленно зайдите ко мне.
Уже через несколько минут выпученные безмятежно-голубые глаза Гафке показались в дверном проеме.
— Гафке, — сказал Кеттерле, — вы ведь умеете обращаться с графитом?
Гафке задумчиво кивнул.
— Хорошо. Вот два адреса. Через автомобильное управление узнайте типы и номера автомашин, которыми пользуются эти люди. Нам нужны отпечатки их пальцев.
— Но снимите их по возможности в таких местах, — добавил Рёпке, — к которым указанные лица прикасаются лично и к которым, как правило, не имеют доступа другие. Например, кнопки звонков не подходят для этой цели, а вот дверные ручки годятся.
Гафке кивнул.
— А если принесете нам хотя бы один отпечаток вот этого пальца, — комиссар Кеттерле показал на снимок указательного пальца третьего лица, — я предоставлю вам три дня отпуска. Надеюсь, вы справитесь.
Наблюдая, как Гафке с опущенными плечами и выпяченным кадыком шел к двери, никто никогда и мысли бы не допустил, что Гафке может с чем-то справиться. Но комиссару пришло в голову кое-что еще.
— Гафке, — сказал он и встал. — Погодите минутку…
Он несколько раз прошелся по комнате.
— Конечно, это может быть случайность, Хорншу, может, у него действительно руки были в масле, а может, и не только в масле. В таком случае это невероятная наглость. Черт побери, это была бы и в самом деле невероятная наглость…
Он пошарил в карманах пиджака и извлек записку, на которой был записан адрес и номер телефона Новотни.
— Это была бы невероятная наглость, — повторил он. — Но снимите их обязательно там. Сам он наверняка еще на Ратенауштрассе. Так что дома у него никто вам не помешает.
Гафке взял третью записку так же молча, как и предыдущие, и вышел из комнаты. Но потом снова приоткрыл дверь.
— К какому времени нужно все это? Среда устроит?
Кеттерле взглянул на часы.
— К половине четвертого, Гафке, — сказал он сухо. — Сейчас два. Вы можете взять такси за счет отдела.
Он попросил Рёпке сразу же известить его, если Гафке удастся добыть отпечатки.
