Я слабо помнил, о чем был тот текст, но его размер остался в памяти, потому что меня же попросили его еще и сократить до требуемых изданию четырех тысяч знаков. В «Петербургском интеллигенте» за такой объем текста, вне зависимости от качества, платили максимум триста рублей, и я снова подумал о том, что надо валить в Москву, потому что в нашем убогом городишке порядочному журналисту невозможно ни денег заработать, ни карьеру соорудить, как ни трудись. Есть, конечно, некое мифическое уважение со стороны читателей, но на него школьную форму детям не сошьешь и жене гламурных ботинок не купишь.
Я неспешно проходил мимо пестрых витрин магазинчиков Большого проспекта, когда ко мне с осторожной улыбкой обратилась совсем юная девчонка, студентка, наверное. Она держала в руках пачку стикеров и один из них неуверенно протягивала мне:
– Простите, вы говорите по-русски?
Я кивнул и остановился.
– Купите своей девушке в нашем магазине подарок! – попросила она, и я послушно взял стикер в руки. Там рекламировалось что-то сугубо женское вроде ночного геля от морщин на бедрах.
– У меня нет девушки, – грустно сказал я студентке, возвращая стикер.
Она взяла его, но потом недоверчиво покачала головой, оглядывая меня снизу вверх:
– Такой представительный мужчина и не имеет девушки? Я вам не верю, – кокетливо хохотнула она, пристально изучая мои начищенные туфли, а потом переводя оценивающий взгляд выше, на костюм и галстук.
Я вздохнул как можно более печально:
– Мне жена не позволяет иметь девушку, – пояснил я ей, вспомнив известный анекдот, и пошел себе дальше, к набережной и Александровскому парку.
Минут через десять неспешной ходьбы, вместо ожидаемых ажурных решеток парка и безумствующей детворы, предвкушающей праздник похода в зоопарк, я увидел высокий забор из огромных бетонных блоков и неземной красоты рекламный щит, извещающий горожан о том, что «Реконструкцию Александровского парка и территории СПб зоопарка ведет ООО „Звезда“». На щите был также нарисован некий фантастический пейзаж, объясняющий, в какой рай превратится огороженная территория через каких-то пару лет. Я полюбовался картиной и пошел вдоль забора, размышляя теперь уже о рифмах. Почему так: велик и могуч русский язык, а рифма к слову «звезда» все время просится одна и та же? Впрочем, я ведь тогда еще не знал, что творилось за этим забором, так что мое легкомыслие было вполне простительно.
В конференц-зале было не протолкнуться – я с огромным трудом пробился за плотную стену стоящих перед входом плечо к плечу коллег, а дальше начиналась такая мешанина из журналистов, телекамер, штативов, осветительных прожекторов и проводов, что вперед можно было продвигаться только ползком.
Тем не менее я пошел вперед, аккуратно, но твердо отодвигая в сторону мешавшие мне двигаться тела и механизмы.
– Зарубин, медведь косолапый, чего толкаешься! – возмутился кто-то из коллег, и я заметил Андрея Иванова из «Вечернего подхалима».
Андрей отчего-то обрадовался мне так, как будто я ему сто долларов был должен. Он занимал стратегически выгодное место у стенки, откуда неплохо просматривался пока еще пустой стол с уже установленными микрофонами, и я решил встать рядом – лучше места все равно было уже не найти.
– Ну, рассказывай! – потребовал он от меня, улыбаясь всем своим широким, но скуластым лицом.
– Чего тебе рассказывать? – не понял я. – Могу рассказать, как только что гонорар наконец получил, от столичных пижонов. Четыреста баксов с небольшим, и это очень кстати. А больше никаких новостей у меня нет.
– Делясь своей радостью, вы умножаете чужое горе, – наставительно заметил Андрей. – Я тебя не про халтуры спрашиваю, а про продажу твоего родного «Интеллигента».
– Какую еще продажу? – удивился я.
– О-о, как все запущено, – ухмыльнулся Андрей. – А мужики-то не знают!
Он начал подробно, с занимательными деталями и комментариями, рассказывать мне о сделке, состоявшейся еще на прошлой неделе. Суть сделки заключалась в том, что коммерсанты, те самые терпеливые спонсоры «Петербургского интеллигента», наконец устали от своих обязанностей по содержанию нашей бессмысленной газеты и продали все свои акции всероссийскому концерну «Медиагазнефть».
– А на кой черт мы понадобились концерну? – удивился я.
– В этом, дружок, главная интрига сделки, – ответил Андрей. – Этого никто не знает, но есть мнение, что из вас будут делать площадку для прикорма питерских интеллектуалов. Кормить будут хлопьями рваных баксов умеренного номинала, но так, чтобы к выборам местные умники уже твердо выучили бы адрес кормушки и никуда налево бегать бы не вздумали.
– А почему эту площадку решили сделать у нас? Чем, к примеру, вы хуже? – озадачился я.
Андрей поморщился и пробурчал недовольно:
– Какая из нашей помойки может быть площадка, да еще для интеллектуалов? Ты когда последний раз нас читал? У нас же, кроме пресс-релизов, деловой заказухи и панегириков администрации, ничего нет. Нет, все верно сделано. К нам точно не пойдут, у нас уже все загажено и воняет от каждой полосы.
С другой стороны конференц-зала вдруг отворилась малозаметная дверь, и в зал быстро вошли человек десять мужчин, как в штатском, так и в милицейской форме. Возглавлял группу начальник главка, генерал Демченко, – я узнал его по характерной, по-борцовски накачанной шее и абсолютно лысой голове.
Мгновенно включились софиты, в зале возникло множественное движение, в котором верх задавали телеоператоры и фотокоры – они, выбирая наилучший ракурс, окружили генерала как минимум тройным кольцом, которое двигалось по залу вместе с ним, куда бы он ни направился.
– Коллеги, – заорал невидимый из-за стены штативов и телекамер Петр Дурындин по кличке Петюня, пресс-секретарь ГУВД, известный в городе бездельник и халявщик. – Коллеги, успокойтесь. Давайте спокойно сядем на свои места и начнем работу.
– Тамбовский гей тебе коллега, – негромко, но так, чтобы услышали соседи, бросил в зал Андрей. Коллеги услышали и поддержали эту реплику смехом и аплодисментами.
– А тебя-то чем Петюня огорчил? – заинтересовался я.
– Да чем и тебя, – раздражаясь от воспоминаний, ответил он. – Наобещал людей для комментариев и кинул. Еще и трубу сменил, сука, а по официальным телефонам пресс-службы, сам знаешь, дозвониться невозможно. Их же там никогда не бывает, они все халтурят где только можно.
– Да не то что в пресс-службу, в «02» дозвониться стало невозможно, а им все по хрен, – подала голос незнакомая мне девица в комиссарской кожаной куртке и кожаных же штанах. Стоявший рядом телеоператор неожиданно горячо поддержал девицу:
– Я лично вчера вызывал «02»! На моих глазах мою же машину гопники вскрывали. Так в «02» сначала десять минут трубку вообще не брали, а потом какая-то баба сказала, чтоб я в район звонил, а она меня, типа, слушать не может.
– А что с машиной? – спросил кто-то из толпы.
– Отстоял, слава богу, – ответил оператор, рефлекторно потирая свежепоцарапанную скулу.
– Коллеги, – продолжал надрываться Петюня, – садимся на места! Слово для выступления имеет начальник ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области генерал милиции Вячеслав Иванович Демченко.
– Уважаемые журналисты! – начал генерал, по-бычьи наклонив голову навстречу телекамерам. – Мы собрали вас сегодня для того, чтобы рассказать об успешных результатах операции «Оружие», проведенной в нашем регионе. В ходе этой операции у населения, добровольно обратившегося к нам, было выкуплено 79 единиц оружия, в том числе 15 газовых пистолетов, 11 пневматических винтовок и револьверов, четыре магазина от автомата Калашникова и многое другое.
В зале поднялся гомон:
– Какое еще «Оружие», про чукчей давай!
– С каких это пор пневматические игрушки стали называться оружием?
– Я на изъятии этих магазинов присутствовал. Их на самом деле срочник стырил, а потом попался в самоволке, и ему велели явку с повинной оформить, чтобы статистику операции улучшить.
– Не, я не понял, про чукчей-то он будет говорить?
– На самом деле никто никакое оружие не сдает. Менты сами по оружейным магазинам шарятся и на казенные денежки скупают некондицию. И думают, придурки, что никто этого не знает.
– Сам ты придурок – это же не наши менты придумали, это в министерстве изгаляются.
– Хорош орать, коллеги, вы мне весь звук на «пушке» запороли!
Генерал бубнил свой текст, ни на словечко не отклоняясь от пресс-релиза, еще с утра разосланного по редакциям.
Меня всегда изумлял этот странный ритуал – разослать людям текст, а потом его же читать вслух с таким видом, как будто это откровение от Бен Ладена. Я еще понимаю, если речь идет о вечере поэзии и к тексту прилагаются авторская интонация и мимика. Но на кой ляд людям с отвратной дикцией и от рождения тупым выражением лица читать релизы на официальных пресс-конференциях, я никогда не пойму. То есть я понимаю, что речь идет о непрофессионализме пресс-службы, допускающей подобный идиотизм, поэтому, по большому счету, непонятно другое – зачем непрофессионалов допускают к ответственной работе.
